— Никогда об этом не забывай. Ясно?

Лена кивнула. В глазах стояли слезы.

Зачем он так? Почему?…

Максим отпустил ее локти и отступил на шаг. Вновь засунул руки в карманы джинсов.

Уставился на нее так, словно ничего не произошло.

Лена молча стояла и смотрела на него, а потом и сама отступила, выдохнула и прохрипела:

— Я пойду в душ.

— Хорошо, — просто согласился он.

Она отвернулась.

— Не запирай дверь, — услышала она его приказывающий голос.

Она вздрогнула, передернула плечами, но кивнула.

— Хорошо.

Она знала, что он придет. Когда он так говорил, он всегда приходил. И она всегда ждала его.

Чего у них всегда было достаточно, так это секса. Где, как и когда он этого хотел. Максим знал, чем может сломить ее попытки к сопротивлению, если такие в ней зарождались. Стоило ему к ней прикоснуться, и она сгорала, словно спичка. Быстро, почти мгновенно.

Так всегда было. Все девять лет, начиная с той самой первой, роковой ночи.

Но сегодня хотелось воспротивиться, не подчиниться ему, запереть дверь ванной.

И она даже сделала это!

Дрожащими пальцами защелкнув замок, и горячим лбом прислонившись к дверному косяку, она еще верила в то, что может сопротивляться. Сможет отказать ему, сможет выстоять, не пасть. Сопротивляться. Хотя бы попытаться… Просто попытаться… Но не смогла.

Все так же дрожащими пальцами щелкнула замком, открывая дверь. Закрыла глаза от собственного бессилия и почувствовала, как щеки коснулась слеза, скатившись в уголок губ и попав на язык противной соленой каплей.

Теперь Максим придет совершенно точно.

Он всегда проверял ее. И сейчас тоже. Слышал щелчок замка. И догадался, что она задумала.

На нетвердых ногах Лена встала под горячие струи воды, смывая недавние следы слез.

Сердце грохотало в груди, как сумасшедшее, и она дрожала мелкой дрожью. Ожидая прихода Макса.

И он пришел. Распахнул дверь душевой кабинки и протиснулся в нее, резко прижимая жену к стене.

— Ты хотела закрыть дверь, — проговорил он, лаская ее щеки своим тяжелым дыханием.

Врать не имело смысла.

— Да, — прошептала она, глотая теплые струи воды губами. — Хотела.

Макс приподнял ее над полом, налегая на девушку всем телом.

— Совершенно напрасно, — выдавил он, прежде чем прижаться к ее губам в дерзком, вновь порабощающем ее поцелуе и сжать ее тело своими крепкими руками.

Лена не успела и вскрикнуть. Он поглотил ее крик своими губами.

Руки прошлись вдоль ее тела, проворные пальцы нащупали напряженный сосок и захватили его в плен. Губы терзали ее рот, язык слизывал с нее горячие капли воды, приказывая ей подчиниться, вновь и вновь убеждая ее в том, что она не может сопротивляться ему. И не сможет никогда.

Он приподнял ее за ягодицы, вынуждая обхватить себя кольцом ног, и она сделала это. Всхлипнула, когда его пальцы, нащупав жар и влагу женского естества, проникли внутрь, словно проверяя, какая она там, и стали медленно и размеренно двигаться. Вынуждая ее прогибаться им навстречу, желать большего, совершать конвульсивные движения, побуждающие бы их проникнуть еще глубже.

Максим прошелся губами по ее щеке, захватил мочку уха, облизнул ее языком.

— Ты все еще хочешь, чтобы я ушел? — прошептал он прерывисто.

Лена выгнулась сильнее, прижимаясь к нему всем телом, желая лишь одного в этот момент, чтобы он, наконец, наполнил ее своей плотью. Скорее, скорее… Сейчас!

— Хочешь? — настойчиво шептал он, терзая губами ее ушко, и продолжая двигать пальцами внутри нее.

Лена откинула голову на стену и закрыла глаза. Замотала головой, прикусила зубами нижнюю губу. Вцепилась руками в его волосы и потянула на себя.

— Или ты хочешь чего-то другого? — протянул он прерывисто и хрипло.

Она чувствовала, что он готов взять ее, его член застыл у входа в ее лоно, жаждущего его внутри себя. Но он медлил. Не делал последнего рывка, не давал успокоения и удовлетворения.

Ждал от нее повиновения ему.

— Ле-ена-а… — протянул он, касаясь языком ее виска. — Моя Лена…Скажи мне…

И эти его слова, его тихий стон ей в ухо. Она сдалась. Зачем только сопротивлялась, спрашивается?!

— Я хочу тебя! — выкрикнула она.

— Как сильно хочешь? — выдохнул он, подхватывая ее и почти насаживая на себя.

— Очень… очень хочу! — выдохнула она, двигая бедрами ему навстречу. — Пожалуйста… Максим!

Он толкнул ее на стену и вонзился в тесные глубины.

Лена застонала, он тоже. И прижался лбом к ее виску. Затем поцеловал в уголок губ и стал двигаться. Четко, размеренно, глубоко проникая в нее с каждым новым толчком. Снова и снова доказывая свое превосходство над ней. Сильнее, жестче, с каждым выпадом подавляя ее. Двигался резко, стремительно, не останавливаясь, придерживая ее руками под ягодицы, и не давая ей упасть.

Ее ноги почти разжались, готовые соскользнуть с его бедер, но он удержал ее, вонзаясь в нее еще сильнее, еще глубже. Испивая ее до дна своими толчками.

Ее пальцы запутались в его волосах, она потянула их на себя, наверное, делая ему больно, прижимая к себе его лицо, касаясь ладонями щек. Она ощущала это не просто необходимость, но потребность касаться его кожи своими ладонями. Лена застонала, когда он прижал ее к стене плотнее, почти распластав на ней, последний раз толкнулся и излился в нее с таким же сладостным стоном, что и у нее.

Тяжелое дыхание оглушало. Сердца стучали в унисон. Капли воды стирали жар и следы желания.

— Никогда так не делай, — прошептал Макс, уткнувшись носом ей в шею. — Никогда…

Тяжело дыша, он уткнулся носом ей в шею, лизнул выступившую трепещущую жилку, поцеловал.

А Лена безвольно кивнула не в силах что-либо сказать.

Она всегда ему подчинялась.

Чета Колесниковых жила за городом, в часе езды от дома Максима и Лены. Они перебрались туда чуть больше года назад, когда отец Макса, преуспевающий врач гинеколог Александр Игоревич, решил оставить свое место в городской больнице и перебрался за город, чтобы, как он выражался, «наслаждаться прелестями пенсионной жизни».

Его, как одного из ведущих специалистов города, пытались удержать руками и ногами, и, конечно же, отпускать не желали, предлагая всевозможные премии и надбавки к зарплате. Но Александр Игоревич был непреклонен в своем решении, как и в решении любого вопроса, который бы перед ним не стоял, а потому удержать его в городе так никто и не смог.

Максим и Лена, конечно, не настаивали на том, чтобы он остался, прекрасно понимая, что даже малейшая попытка сделать это, будет обречена на провал. А его жена Лидия Максимовна изначально не была против того, чтобы перебраться за город. Тем более что в тот же год решила, словно «в ответ мужу», оставить место преподавателя в средней школе, где работала учителем русского языка и литературы.

Они нашли и купили двухэтажный дом, где теперь обитали постоянно, изредка наведываясь в город, и наслаждаясь загородной жизнью «в тиши и покое».

— За городом лучше, чем в городе, — постоянно утверждал Александр Игоревич, ничуть не пожалевший за этот год, что сюда перебрался. И Лена всегда понимала, что он имел в виду, когда и сама приезжала сюда.

Чистый, свежий воздух, без задымления и грязных пятен пыли, словно наполнял легкий кислородом, а не той дрянью, которая летала в городском удушливом угаре. Здесь даже дышать было легче.

Лена вдыхала ароматы осени, щекотавшие ее нос своей пряностью, спелостью и свежестью, полной грудью и закрывала глаза от наслаждения и странного ощущения, наполнявшего каждую клеточку ее тела осознанием, что жизнь прекрасна!

Максим свернул на повороте и посмотрел на нее.

Она почувствовала его взгляд, пробежавший по ней, словно раскаленный провод. Замерла на сиденье, боясь даже пошевелиться, и слушая удары своего сошедшего вмиг с ума сердца.