Мысли разрывались в ее голове кроваво-красным фейерверком из звезд, и она уже не могла думать.

Нужно убедиться, увериться, увидеть своими глазами… А потом уже решать.

А если все это ложь? Просто домыслы и нелепые догадки? Ведь такое бывает, женский организм непредсказуем, просто гормональный сбой, ведь она так много стресса пережила в последнее время! Просто что-то сбилось, пошло не так, сломались ее биологические часы, остановились… но пойдут снова!..

А если ее догадки и предположения верны? Что тогда? Как быть в этом случае?!

Всем сердцем желая малыша, она боялась узнать о том, что вскоре станет мамой. Сердце трепетало в предвкушении, но и болезненно сжималось от одной лишь мысли о том, что это означает.

Ребенок. Ее малыш. Ее и Максима.

Она боялась думать и о том, как прореагировал бы Максим, узнай он эту новость. Это тоже страшило.

Наверное, снова ее осуждал бы, искал оправдания тому, что сделал, отчитывал ее и упрекал? А она… она бы не позволила, она не сдалась бы и не отдала своего малыша на растерзание безумцу. Отцу… Но он не хотел, он не желал быть отцом! Он чурался этого, не хотел, противился. Он кричал о том, что у них не будет ребенка, что он не допустит, не позволит… А она? Не отдаст! Теперь — не отдаст.

Дома долго не решалась сделать тест. С утра, на голодный желудок. Не спала почти всю ночь, ворочаясь с боку на бок и думая о том, что делать. Если окажется, что у нее будет малыш… А если не будет?…

Не стоит себя обманывать. Будет. Она чувствовала это уже давно. Просто себе не признавалась, не хотела верить в то, что могло оказаться лишь напрасными надеждами. Не хотела рушить иллюзии.

Она чувствовала его, ощущала в себе зародившуюся новую жизнь. Как странно, ему всего-то месяц, и не может она знать наверняка, а она — знала. Положив руку себе на живот, она начинала его поглаживать, нежно, лилейно, едва касаясь пальцами кожи. Сердце грохотало в ушах, громко, настойчиво, сильно. И она улыбалась, с благоговением, с надеждой, с нежностью и без страха. У нее теперь будет смысл жизни…

А снег медленно таял, превращаясь в жуткий, колкий ливень, хлеставший в стекла острыми стрелами.

На утро поднялась с постели и сделала то, что так боялась делать. Вновь стало страшно, даже руки задрожали. Положила полоску на полку и вышла из комнаты. Забралась в кресло и, поджав под себя ноги, стала смотреть в окно. На то, как дождевые капли, монотонно стуча в стекло, превращали ее наичистейший белый снег в причудливые холодно-острые узоры из слез.

Было холодно и зябко. Как странно. В доме тепло и уютно, потрескивают дрова в печи, а внутри у нее будто мороз, обдает холодом кожу, превращая ее в ледяную корку, покрывшуюся дрожью.

Максим называл ее лягушкой за то, что она постоянно мерзла. Спала порой в паре шерстяных носков.

Она никогда не злилась на него за это, прощала подобное к себе обращение. И сейчас не обиделась бы. Ей нужна была поддержка, внимание, забота, хоть какое-то участие. Но могла ли она ожидать его от мужа?

Переборов страх, в глубине души уже зная, что все для нее решено, Лена вошла в ванную.

И когда увидела то, что там было, заплакала, не сдержавшись, прижимая руку ко рту, чтобы не зарыдать. Заветные две полоски на тонкой линеечке. Как свидетельство, как знамение, как данность. Ей — свыше. За то, что она пережила? За боль и страдания, за обиды и разочарования, за горести и печали? За того малыша, которого она потеряла девять лет назад!? Ее маленькое чудо, произошедшее в буре страстей и обид.

Мир вспыхнул сотнями, тысячами, миллионами разноцветных огней. Зажегся, взвился змеем, воспылал.

Беременна. У нее будет ребенок.

Обхватив себя руками, поежилась. Сильно зажмурилась, сжимая полоску в руках.

Невозможно! То есть, возможно, конечно, но… так неожиданно, так сразу… Не вовремя!

И вся истинность, вся реальность, вся обнаженная откровенность предстала вдруг перед ней.

Как теперь быть, как теперь жить?! Она не думала, не рассчитывала… Одна. Она одна была. А он…

Боже, будто мир перевернулся. Она не ожидала, была не готова, не мечтала, не думала, что так… сразу, непредвиденно, быстро, словно ударом в грудь. И это странное чувство внутри… Радость и печаль одновременно, искреннее счастье, граничащее с безграничной апатией, одухотворение и потерянность.

Она была не готова к этому! Она так хотела детей, но оказалась неподготовленной к тому, чтобы стать матерью. Она убежал от мужа, от того мира, в котором раньше существовала! Боже, она ведь одна в целом мире! Одна на всей планете. Она ни к кому обратиться не может, ей и поделиться-то своей новостью ни с кем нельзя. У нее есть только она сама, но что она сможет сделать для своего малыша?… Слабая женщина в этом жестоком, сильном мире… Дом, семья, окружение, помощь, поддержка. У нее почти ничего нет. Одна.

Она даже не знает, радоваться ли ей?… О, Боже, что за мысли?! Радоваться, конечно, радоваться! В ней зреет малыш, ее маленькое чудо, живое существо, ребенок…

А потом вдруг взрывается в памяти обрывками событий и дат.

Когда именно был зачат ее малыш. Середина октября. Ее побег. Ее последний день в доме Максима.

Руки, обнимавшая живот, начинают дрожать, а потом и вовсе трясутся. Ребенок, зачатый в день насилия. Что это? Чудо? Насмешка? Знак? Очищение или новое падение? Ее личное счастье или ее погибель?…

Максим так не хотел детей, он их боялся. А она, она так мечтала, желала, хотела!.. А сейчас не знала, как ей быть. Все смешалось, завертелось, закружилось вокруг, поглощая ее в водоворот чувств и ощущений.

Она никогда его не бросит, своего малыша. Никогда его не оставит, всегда будет рядом, что бы ни было.

Успокойся, родной мой, и не плачь, мамочка с тобой!..

Ноябрь… Смерть ее первого малыша. Ноябрь… рождение новой жизни в ней.

Она заплакала, чувствуя, как щекочут переносицу слезы и катятся по щекам к губам, оседая на языке.

Сотни роющихся мыслей смешались в ней, перебивая друг друга, они толкались и игрались в ее голове, вырываясь вперед, доказывая свою правду, на чем-то настаивая, в чем-то упрекая, негодуя и мирясь.

Малыш, ее ребенок — как благословение, как подарок небес. И ни в коем случае не стоит вспоминать о том, что стало причиной его зарождения. Никогда, ни при каких обстоятельствах. Малыш не виноват в том, что сотворили его родители. И он никогда не узнает боли, обиды, разочарования. Она никогда не покажет ему ничего кроме любви, нежности, ласки… Он — ее маленькое чудо, подарок, то, что Максим оставил ей…

Но как отреагирует Максим, если узнает?… Вновь обвинит ее в том, что она специально все подстроила?!

Ощущая, что ноги стали ватными, почти недвижимыми, Лена подошла к креслу и села, опустив голову вниз, чувствуя подступ тошноты и головокружения. Задышала чаще, успокаиваясь, закрыла глаза.

Неужели история девятилетней давности повторится с ними?! И малыш, ни в чем не повинный малыш, опять останется в стороне?! Он опять станет виновником ссоры, обмана, предательства, многих лет ада?!

Сердце ее рвалось на кусочки, оно трепетало, болело и ныло, нестерпимо, словно чувствовало что-то, но молчало. А в груди все обрывалось, словно неумело слепленная ниточка, которая когда-то порвалась.

И как же она сможет дальше работаться в магазине, поднимать тяжести, если придется?! Как она сможет рисковать жизнью своего малыша снова?! И как сказать Николаю Ивановичу о том, что она беременна?… Но она не может рисковать, никогда больше… Еще одной потери она просто не переживет, не вынесет!..

Но как же она сможет его подвести?… Ведь она обещала, что не уйдет…

Мысли били ее снова и снова, пинались, колотили, настойчиво стучало в глубины ее сердца. А она не могла решить, как быть дальше.

В результате она вернулась к прежней жизни. Просто делала вид, что ничего не случилось. Никто не знал, о том, что она ждет ребенка, хотя, возможно, многие и догадывались, учитывая покупку ею теста на беременность в аптеке. Но никто из их покупателей не подавал виду, что что-то между ними изменилось, и никто, пусть даже косвенно, не намекал на ее интересное положение. О нем знала лишь Тамара, но она обещала молчать до тех пор, пока Лена сама не решит огласить этот факт.