Она медленно склонялась, пока его дыхание не дотронулось до её губ, и она почувствовала его нервозность. Он был совершенно неподвижен под ней: если бы он приподнялся на локтях, полностью поднял бы свое тело, то они оказались бы на опасной территории.

Но Кэми было все равно. Она уперлась руками в землю и опустила голову, чтобы дотронуться своими губами до его губ, очень легко, поймав его судорожный вздох ртом.

— Кэми! — Голос Холли был как никогда нежелателен. — Кэми, мы думаем, что можем убить Эша.

Услышав свое имя Кэми тут же отскочила, как ужаленная, и к тому времени, как крик Холли перестал звенеть между деревьями, она уже сидела на земле на очень приличном расстояние от Джареда, подтянув колени к груди и прикрыв подолом платья носки своей обуви. Она почувствовала, что у неё слегка закружилась голова: она не могла до конца поверить в то, что делала еще несколько секунд назад.

— Лучше бы им убить кого-нибудь, — сказал сурово Джаред, усаживаясь. — Или это сделаю я.

Он посмотрела на него, на его мрачное выражение лица и обнаружила, что улыбается.

— Пошли, — сказала она.

Они оба поднялись с земли и стали прокладывать себе дорогу меж зарослей в том направление, откуда раздался голос Холли. Кэми осенило, что Джаред может взять её за руку или обнять её за плечи, и один из этих жестов скажет остальным: «Да, вместе», а так же тому, кто был рядом.

Но он этого не сделал. Когда они добрались до берега Разочарованной реки, Кэми забыла обо всем, потому что у Эша тела кровь из уха.

Похоже её друзья и сами пришли к выводу, что нужно целиться чародеям в голову, чтобы нарушить их сосредоточенность на источнике.

— Ну, возможно, я слегка далеко зашла, — призналась нехотя Анджела.

Она стояла со скрещенными руками, прислоняясь к дереву. В своем полосатом алом вперемешку с кобальтовым шелковом топе, она была похожа на экзотическую птицу, которая заблудилась в английских лесах и по сему поводу прибывала не в духе. Холли стояла возле нее, выступая поддержкой в решение разбойного нападения, осуществленного Анджелой. А это означало, что Ржавому оставалось только выказывать сочувствие, свойственное женщинам. Он стоял на коленях на берегу, возле Эша, который сидел, свесив ноги над водой и выглядя слегка жалким.

— Да с блондинчиком все тип-топ, — сказал Ржавый, в своей тягучей доброжелательной манере. — Не считая кровотечения, конечно.

Кэми почувствовал, что Эш вызывал больше сочувствия, чем ему было оказано. Она бросилась вперед и упала на колени рядом с Эшем. Джаред последовал за ней.

— Ты как? — спросила она Эша, легко коснувшись его лица кончиками пальцев. У него из уха сочилась кровь, но в остальном похоже, что с ним все было в порядке.

— Да в порядке я, в порядке, — удрученно сказал Эш. — Ну почему это всегда я.

Кэми положила ему руку на плечо и успокаивающе погладила его.

— Сколько пальцев я тебе показываю? — спросил Джаред. Она посмотрела на него и увидела, что он показывал три.

— Три, — сказал Эш.

Джаред нахмурился.

— Вот блин. Не верно. Дружище, по ходу тебе нужно в больницу.

Кэми опустила руку, которой поглаживала плечо Эша, чтобы ударить ею Джареда в голень.

— Прости его Эш, он придурок, — сказала она. — Придурок, показывающий три пальца.

Джаред издал неопределенный звук, то ли проворчал, то ли вздохнул, и протянул руку, чтобы помочь Эшу подняться.

— Ну ладно, давай доставим тебя домой, — сказал он и Кэми поняла, что он имел в виду Ауример.

Все обсуждали дальнейшие действия, когда вышли из лесу. Анджела с Кэми, как они могли применить новые знания, чтобы сражаться с чародеями, Кэми обдумывала, что она скажет Лиллиан, с участием Джареда, как они могли бы по возможности обойти Лиллиан и рассказать другим чародеям, что Кэми тренировалась, а Холли вызвалась поговорить с миссис Томпсон, потому что та приходилась ей двоюродной бабкой. А Ржавый был расположен обсуждать с печалью в голосе только, что настало время пообедать.

К тому времени, когда они отошли от леса и приблизились к Аумеру, лицу Эша вернулся цвет, но Кэми шагала рядом с ним, чтобы следить за его состоянием.

— Держишься? Прости за Джареда, — добавила она, достаточно громко, что Джаред мог услышать, и улыбнуться ей через плечо. — Он неисправим, — сказала Кэми. — Его невозможно исправить. Поверь мне, я пробовала.

— Да я не парюсь по его поводу, — сказал Эш, достаточно непринужденно, так что она могла счесть это за правду. — Дай мне немного времени, и я буду в порядке.

Он выглядел жалким, как только это произнес, а все замолчали. У них осталось совсем мало времени.

В наступившем молчание, Кэми посмотрела на извилистую дорожку, ведущую к Ауримеру и увидела, что кто-то приближается к ним. Небо темнело, а солнце слепило глаза, поэтому единственное, что им удалось, это различить силуэт. А потом появились детали: масса пружинистых каштановых кудрей, тонкое серьезное лицо, перебитый нос, очки на переносчице.

Генри Торнтон.

Кэми оставила Эша и бросилась бежать, и не останавливалась до тех пор, пока не оказалась перед ним. Она увидела, что Генри разглядывает её, переживая тот же процесс, что и она несколькими мгновениями ранее: непонимание, которое сменяет узнавание, основанное на единственном столкновении, сопоставление образа с голосом в телефоне, умоляющем помочь им, или хотя бы попытаться.

Вы пришли, — сказала наконец Кэми.

Генри улыбнулся, застенчиво и немного нервозно.

— Пришел, — подтвердил он. — Я должен был. У вас голос звучал так...ну будто вы попали в настоящую переделку.

— Еще в какую. Спасибо вам, — сказала Кэми, когда остальные поравнялись с ними.

Генри с опаской посмотрел на Джареда и Эша Линберн. Он кратко оценил взглядом Энджелу и Холли, которые выглядели ошеломляюще, стоя бок о бок друг с другом, но его глаза тут же вернулись обратно к Линбернам. Кэми задумалась, что же такого мог сотворить с ним Роб, раз он так сильно был напуган.

Эш немедленно просек ситуацию и изящно взял дело в свои руки.

— Добро пожаловать в Ауример, — сказал он, протягивая руку, превращаясь из окровавленного мальчика на пыльной дороге в господина, приветствующего в своем доме важного гостя. — Не могу выразить словами, как мы рады видеть вас.

Генри поколебался, но принял руку Эша и слабо улыбнулся. Очень трудно было устоять перед обаянием Эша, когда он использовал его на полную катушку, подумала Кэми, даже, если вы прекрасно осознаете, что он играет с вами.

— Привет, чувак, — сказал Ржавый, похоже поняв, что это довольно важное событие, и одарил Генри сонным оскалом. — Повтори-ка еще раз, кто ты такой?

— Вы должны остаться в Ауримере, — сказал Эш, нарушая неловкую паузу. — Вы и все, кто с вами приехал. Вы теперь все друзья Ауримера. Мы вам очень рады.

Наступила еще более неловкая пауза. Генри посмотрел на всех них, будто просил за что-то прощения.

Он мог ничего не говорить. Они стояли на тропинке в Ауример, молча, прижавшись друг к другу от холода и понимали, что Генри приехал один: что завтра явится Роб, а к ним на подмогу никто не придет.

На голое, стряхнувшее листву полесье, 

На жёлтую стерню окошенных лугов,

Бесшумно, мягко, словно оберег,

Ложится снег.

.......

Это поэма хмурого пространства,

Поэма созданная из слогов безмолвных,

Она – суть боли безысходного мытарства....*

— Генри Уодсворт Лонгфелло

Лиллиан выслушала новости, не моргнув и глазом.

— Я спросил всех, о ком вспомнил, — рассказывал Генри, стоя у каминной решетки в гостиной. — Даже тех, кого не знал, о которых только мама моя слышала. И все сказали, что в Разочарованном доле свои законы и не стоит туда лезть.