— Тут вас все ждут с нетерпением, — сказала девушка потупившись.
— А вы? — затаив дыхание, спросил Васильев.
Она подняла на него лучистые глаза.
По экрану побежали косые полосы и, как дождем, смыли изображение.
В репродукторе послышался треск, все смолкло.
Васильев в сердцах стукнул кулаком по столу. Нажал кнопку, пытаясь вновь вызвать кабинет директора, но ответа не было. Он подвинул к себе аппарат, постучал по нему, открыл заднюю крышку, но в это время странные звуки, напоминающие шум ветра, привлекли его внимание. Они доносились из коридора.
«Неужели снова свистит скважина?» подумал инженер.
Распахнулась дверь, и на пороге показался задыхающийся Синицкий. Он прислонился к стене и, широко раскрыв глаза, смотрел на Васильева. Инженер вскочил с кресла:
— Что в буровой?
— Ничего… Только не беспокойтесь, Александр Петрович! прерывающимся шепотом сказал студент. — Там… пожар…
Не помня себя бежал Васильев по коридору. Из двери буровой вырывалось пламя. Горящая нефть ползла ему навстречу… Люди бросались на нее с огнетушителями, засыпали песком, топтали ногами тонкие огненные струйки.
К двери буровой нельзя было подойти — пламя охватывало ее со всех сторон… Черные клубы дыма поднимались к потолку… Кроме огненных языков, люди ничего не видели. Они задыхались, но не могли оставить это страшное место…
Кто-то метнулся к пожарному крану.
— Назад! — закричал Васильев. — Нельзя водой!
Но человек уже открыл кран и бросился под струю… Было непонятно, зачем он купается под краном, как под душем. Но вот мокрая фигура сквозь огонь подбежала к двери буровой… Тяжелая дверь медленно преградила путь огню… Человек упал. По его одежде метались огненные струйки.
Синицкий первым кинулся на помощь, сорвал с себя пиджак и быстро закутал горящего. Все, словно опомнившись, бросились к нему.
— Нури, не надо так… не надо! — беспомощно говорил Синицкий, положив его голову к себе на колени.
Нури не отвечал… Студент вынул из кармана платок и, смочив его водой, положил на лоб товарищу.
В дымной полутьме он не мог разобрать, открыл ли глаза Нури, поэтому легким движением провел пальцами по его векам… Нури вздрогнул, проговорил что-то невнятное и снова замолк. Синицкий почувствовал пульс на его виске, неровный и замирающий.
Васильев приказал людям перебраться в соседние камеры, куда еще не успел проникнуть дым, а в коридоре поставить химические дымопоглотители.
Плотно закрылась непроницаемая дверь.
Оглядывая присутствующих, Васильев спросил:
— Все здесь?
— Все, — ответила Саида, прислушиваясь к шипенью пламени за стеной. Она приблизилась к Васильеву и прошептала: — Надо затопить буровую… Сгорит все оборудование…
— Нельзя, — вполголоса ответил Васильев. — Оставшийся воздух в баллонах не сможет вытеснить столько воды… Мы не всплывем…
Саида остановившимися глазами смотрела на своего начальника. Она только сейчас поняла всю безвыходность их положения. За стеной гудел пожар, горело все: машины, приборы, звукоизолирующая обшивка. Сплошной огонь! Он может гореть до тех пор, пока хватит кислорода. Воздухоочистители, видимо, все еще работают. А там, наверху, на мостике, десятки кислородных баллонов…
— Послушайте, Саида, — подбегая к ней, сказал Синицкий. — Нури уже очнулся, ему нужен свежий воздух. Здесь нечем дышать. Почему мы не всплываем?
— Конечно, не потому, что нам здесь нравится! — с горечью ответила она. — Неужели вы думаете, что это зависит от нашего желания?
— И надолго это? — осторожно спросил Синицкий.
— Пока не закончится пожар.
— Он нас задерживает здесь?
— Нет.
— Тогда, — сказал студент, подчеркивая каждое слово, — еще один вопрос: почему нельзя подняться наверх?
— Ну вот! — вздохнула Саида. — Вопрос можно?… Опять, как дитя, расспрашиваете!… Ладно, скрывать нечего… — Она замолчала, прислушалась к шуму пожара за переборкой и глухо сказала: — Подводный дом не может подняться. Вы понимаете?… Мы пришпилены к морскому дну, как жук булавкой. Нас держат на дне трубы буровой скважины. Мы не сумеем от них освободиться, потому что для этого нужно войти туда… Она кивком головы указала на дверь.
Синицкий понимающе посмотрел на нее и отошел к Нури.
Саида задумалась. «Что сейчас делает Ибрагим? Знал бы он…» Последний раз видела его только на стекле видеотелефона. О чем его тогда спрашивала? «Да-да… Он так и не ответил… Как он обойдется без меня?… Ничего в квартире не найдет…»
* * *
Люди сидели на полу и терпеливо ждали, когда можно будет открыть дверь в буровую, где еще зловеще шипели огненные змеи.
Все были спокойны.
Опанасенко с сожалением рассматривал свои недавно еще блестевшие сапоги и протирал их куском обгорелой тряпки. Пахомов держал в руке папиросу и оглядывался по сторонам: где бы прикурить? У него невольно мелькнула странная мысль: «Теперь можно, все равно пожар».
Керимов тревожно следил за Васильевым. Инженер ходил по коридору, заложив руки за спину.
Тускло светились плафоны. От жара раскалившейся перегородки становилось трудно дышать…
Никто из людей подводного дома не знал в точности, почему произошел пожар, но они могли предполагать, что пожар возник от искры. О стальную трубу чиркнул камешек, выброшенный вместе с нефтью. Так раньше бывало, когда люди еще не умели уберечь скважину от фонтанирования…
Однако пожар произошел совсем по другой причине. Тяжелый цилиндр электробура, ударившись в потолок, упал неподалеку от моторов. При падении он зацепил довольно прочный пластмассовый кожух мотора. В кожухе появилась маленькая трещина. Струйка нефти прошла сквозь нее и попала на коллектор. Коллектор стал искрить, нефть загорелась и горящей выползла из кожуха. Вся буровая запылала почти мгновенно…
Только при таком редком стечении обстоятельств мог вспыхнуть пожар. Конечно, если бы не фонтан, то этого бы не произошло… В подводном доме все было предусмотрено против фонтанирования. Однако невероятное давление пласта при ослабевшем противодействии насосов, нагнетающих раствор, привело к катастрофе…
«Нельзя было продолжать бурение… Как же я не учел повышенного давления пласта? — думал Васильев. — Видно, слишком понадеялся на расчеты геологов и бурильщиков, которые полностью исключали возможность фонтанирования…»
Он шагал по коридору, искоса поглядывая на людей, сидящих на полу. Все как будто спокойно ждали конца пожара.
Саида рассказывала Синицкому:
— Вы видели на вышке Гасанова автоматическое управление насосами и другими механизмами. Если бы не исследовательские задачи, то люди там совсем не нужны. Я даже думаю, что скоро и на буровых мы обойдемся без людей… — Она прислушалась к гуденью пламени за стеной. — Вы не уснули, Синицкий? Что молчите? Боитесь?
— Нет-нет, что вы, Саида! — встрепенулся студент, протирая слезящиеся от дыма глаза. — Это очень интересно, продолжайте. Значит, скоро появятся установки совсем без людей?
— Так будет, Синицкий… — Она закашлялась. — Через несколько лет подводные танки станут искать нефть, а доставать ее поручим машинам.
— Но ими надо управлять на большом расстоянии?
— Ничего, сделаем… — Она опять закашлялась. — Пока — игрушки, открывающиеся краны, управляемые по радио, а потом…
Синицкий ее уже не слушал. Он смотрел на Нури, который жадными глотками пил воду.
Заметив товарища, Нури благодарно кивнул ему головой: ничего, мол, и не то еще в жизни бывает!
«Знают ли наверху, что здесь случилось? — с неясной тревогой спрашивал себя Синицкий. — Неужели нельзя как-нибудь сообщить об аварии?…»
Глухой взрыв за стеной прервал его размышления. Будто раздуваемое форсункой, загудело пламя.
— Лопнули кислородные баллоны, — прошептал Васильев, как бы не веря своей догадке, и сразу вспомнил, что баллонами заполнена вся верхняя часть буровой. — Ко мне, товарищи! — решительно скомандовал он.
