XVIII Богачи тому и рады: Вновь посыпались подряды. Повалил доход сплошной. – Знай, потряхивай мошной. Порох, пушки да винтовки, Интендантству заготовки… Расторопные тузы, Русь «спасая» от грозы, Собирались в комитеты Да прикидывали сметы. Сметы очень хороши: Все сплошные барыши. Наживаться – не новинка, Но случилась тут заминка: Все, кажись, идет под стать, Да рабочих не достать; С фронта брать чертей обратно Тож не очень-то приятно: «Очень вредный элемент», Замутят народ в момент, Перепакостят все стадо. Хоть опять же думать надо: Из ребяток боевых Половины нет в живых. XIX Так и сяк тузы гадали, В комитетах заседали, Порешили все на том, – Брать на фабрики гуртом, Без особого разбору: – До разбору ль в эту пору? Девок, баб и детвору, Все, мол, будет ко двору. Невелик, мол, курс науки. Где ж нужны мужские руки, Знанье, опыт, верный глаз, Где военный есть заказ, – Там придется поневоле Уж не брать рабочих боле В пополнение полков От вагранок и станков, А держать их «на учете», Не ахти в каком почете: Стал рабочий призывной Настоящий крепостной, – Больше дела, меньше платы, Забунтуй – сошлют в солдаты. XX Слух дошел до деревень: Дескать, веем, кому не лень, На заводах есть работа. У кого к тому ж охота Подкопить себе деньжат, – Под рукой они лежат. Плата – во! И харч отличный. Обрядишься в шелк столичный. Сразу в баре попадешь. В ресторацию зайдешь – Пей чаишко под шарманку. Кто польстился на приманку, – Многих горькая нужда Потянула в города, В том числе Машутку нашу, Там испить лихую чашу. Снарядившись к покрову, Маша двинулась в Москву. Здесь, на фабрике на ткацкой, После жизни злой батрацкой, Как-никак, но с первых дней Ей вздохнулося вольней. XXI Жизнь фабричная – не шутка. Осмотрелася Машутка: Шум-содом стоит вокруг, Новых тысяча подруг. На миру, как говорится, Смерть красна и труд спорится. Одинокая душа, Общей радостью дыша И деля со всеми горе, Растворилась каплей в море. Капли! Жизнью их полна, Понесет их всех волна К берегам, нам всем известным, К цели – подвигам совместным! XXII А в деревне той порой Шел у Прова пир горой. Пров прощался с сыновьями, Целовался с зятевьями, Самогонку чашкой дул: «Кузька, пей!.. Ну, что, Федул? Бы б ценили, эфиопы, Что везу вас… не в окопы! Вот он, промысл-то отцов: Берегу вас, подлецов. Дъа зятька да три сыночка, Всем, глядишь ты, есть отсрочка. Все попали «на учет». Ваша кровь не потечет! Кум Гордеич, молодчина, Рассудительный купчина, Как узнал мою беду, «Я ее, грит, отведу: Свой завод на днях открою, Всех вояк твоих пристрою, На себя ответ возьму. Помню крестника, Кузьму, – Препотешный был мальчишка. Поезжай и жди письмишка». Вот письмо: «Все на мази, – Молодцов своих вези!» XXIII Пятерых своих героев «На учет» в Москве пристроив, Сразу понял Пров Кузьмич, Что война – не божий бич, А источник благодати: Были б только деньги кстати, Чтоб пускать их в оборот, Все само полезет в рот. Разоренные солдатки Все последние достатки Продают, несут, в заклад. Есть молодки – мармелад: И лицом тебе, и станом! Ходит Пров Кузьмич султаном. Всем, кто сир и кто убог, Мироед – и царь и бог! XXIV Втершись в земскую управу, По заслугам и по праву, У господ Кузьмич в чести. Стал кулак дела вести: На свой риск зерна закупит, С интендантства втрое слупит, С интендантами в тиши Вместе делит барыши. Пров нигде не даст промашки, Муслит пальцами бумажки, Счет им бережно ведет Да в бумажничек кладет. «Как делишки?» «Расчудесно!» Стало Прову дома тесно, Опостылел старый двор, Тянет Прова на простор. В ход пустивши все уменье, Стал соседнее именье Приторговывать мужик. А именье – просто шик! XXV За пять верст от деревушки, Под горою у речушки Приютился барский дом С парком, садом и прудом. Пашни, лес и луг поемный… Пров Кузьмич, как туча, темяый, Едет мимо, весь дрожит: «Вот он, клад где мой лежит]»… Клад все в руки не давался. Пров на части разрывался, Торговался – сам не свой – С генеральскою вдовой. Генеральша ничего бы: К ней у Прова мало злобы, Баба – что уж за делец! – Управляющий – подлец. Вот кто дело все изгадил: Как с ценой одно заладил, Так не спустит ни гроша, Распроклятая душа! |
