Пониманьем дорожу. Понимая, не сужу. Понимая, обнимаю. Понимая, узы рву… Все теряю – понимаю. Потеряв, не проживу. Понимаю, что – не понят. Понимаю – не поймешь. Без меня ты не утонешь — Доплывешь и проживешь. Я иного не желаю. Не жалею ни о чем. Понимаю – дело к маю… Только май здесь ни при чем. 1995 Я гвоздь забью. На гвоздь повешу ключ От дома, что придумал для тебя. А крыша дома создана из туч, А стены ну, конечно, из дождя. А дождь… Да это – след минувших слез. А тучи – это знак грядущих зорь… И гвоздь, и ключ, и длинный коридор — Немного в шутку и – почти всерьез. И только ты, что соткана из вер, — Воздушней туч, реальнее гвоздя… И мне – не в шутку — ждать да ждать тебя Всю жизнь, как после дождичка в четверг. 1995 Ах, эта Анечка Хорева! Ах, до чего хороша… С разумом сердце повздорило, И встрепенулась душа. Ах, эта юная грация, Нежных надежд кутерьма. В пору цветенья акации Просто сводить нас с ума… Хрупким своим равновесием Силюсь еще дорожить. Голой душою по лезвию — Страшно и сладко скользить!.. Помню, так в детстве – на саночках — С самой горы, с крутизны… Ах, моя милая Анечка, Саночки – не для весны. 1995 «Ты лелеешь прошлое, как чадо…» Ты лелеешь прошлое, как чадо, Над которым плакала и пела… Слишком многому случиться надо, Чтобы все в душе переболело. Я и сам отогреваюсь в прошлом, И от песен тех не отвернулся: Слишком много думал о хорошем И всегда к хорошему тянулся. И не важно: стало ли судьбою Иль осталось вечною печалью То, что почему-то – не с тобою, То, что отчего-то – не в начале. А ценней иное. И – отрада: Это все со мной когда-то было… Так, бывает, вырастает чадо: Выросло – родителей забыло. 1995 1 На Страстном бульваре, На Страстном бульваре Дождик мы с тобой В ладошки собирали. Или нам все это Показалось только — Собирали в горсти Мы светила дольки. А в итоге вышло: Ни дождя, ни света… Все – совсем как в книжке — Выдумки поэта. Только – лик на фото, А слова забыты. Не было расчета, А за ним и быта… Не было печали, Горечи не знали Там, где мы в ладошки Счастье собирали… 2 На Страстном, где целуются парочки, Очень трудно мне с чувствами справиться. И с тобою «за ручку» бродить… Ведь имеются в сквере скамеечки, Где исписаны клятвами реечки… Нам бы клятвы свои сочинить! А не хочешь, займемся… молчанием. В нем у клятв есть иное звучание — То, что лишь поцелуям сродни. И изучим все правые родинки, Словно карту потерянной родины, Обретенной вдруг мной в эти дни… Но мы бродим – серьезные, чинные. И ведем разговоры причинные, На скамеечки робко косясь, Где, как вызов любым философиям, Очень просто решают вопросы все И целуются, нас не спросясь. 3 От Страстного бульвара останется страсть. От твоих поцелуев останется вкус. И уже не всесильная, времени власть Надо мной покуражится пусть… От Москвы суматошной останется май. А для жизни, наверно, останется труд… Как заклятье твержу: ты меня вспоминай Промелькнувшим по маю, оставшимся тут… На Страстном очень просто найтись и – пропасть, Разрывая кольцо платонических уз… Только та власть всесильна, которая – страсть. Только тот поцелуй, чей запомнился вкус. 1995 «Ночь глуха. Тоска черным-черна…» Ночь глуха. Тоска черным-черна, Словно небеса до ранней зорьки. – Жизнь, скажи, зачем ты мне нужна? – Не нужна нисколько… – Ну ответь же – ведь такой пустяк — Сколько быть живому? Ночь глуха И милостива, как Женщина, ушедшая к другому. 1995 |
