— Сорок, — сказал Кузнечик. — Мосин, видимо, вернется.

— Как так?

— Митька рассказал. Мосин поймал после уроков Лысого, прижал к стенке и говорит: «Гони обратно ремень». Лысый, конечно, запсиховал: «Я сейчас наших позову!» Мосин говорит: «Зови. Пока зовешь, я тебя в стенку вколочу, будут стамеской выковыривать». Тут прибежал приятель Лысого по кличке Бобочка. Начали они с Мосиным разговаривать нахально. И вдруг подходит Андрюшка Гарц… Они же все вместе в сорок шестой учатся… Подошел да без всяких слов ка-а-ак вделает Бобочке портфелем по хребту. Тот сразу в бега…

— Ай да Андрюшка! — со смехом сказал Серёжа. — А я ему, бедному, в среду наряд вне очереди вклепал, за то что нашивка еле-еле на рукаве держится.

— Ничего, он не обидится… Ну вот, Бобочка — драпать. А Мосин и Гарц стали беседовать с Лысым. Он начал врать, что нету ремня, сменял кому-то. Мосин тогда отобрал у него сумку и говорит: «Принесешь ремень — отдам».

— Принес?

— Куда он денется? А вчера Мосин ремень нацепил и пришёл в клуб. Записываться опять.

— Надо взять, — сказал Серёжа. — Он все-таки парень хороший. Не то что Сенцов, шкура такая… Правильно я ему вчера врезал.

— Сенцову? За что?

— Разве Наташка не сказала?

— Нет. Да она вообще запутанно рассказывала. Больше охала, чем говорила. Ну-ка давай рассказывай подробно.

В воскресенье с утра Серёжа пришёл в клуб. Там было весело, спокойно и хорошо. Олег в спортзале проводил с Данилкиной группой внеплановые соревнования — на личное первенство среди барабанщиков. Впервые участвовал Вадик Воронин. Правда, вне конкурса. Его братья в кают-компании рисовали эскизы костюмов для фильма «Три мушкетера». Андрюшка Гарц приставал к ним:

— А почему д' Артаньян в валенках? Разве бывают валенки со шпорами? И штаны у него современные.

— Это чтоб смешнее, — терпеливо объяснял Валерик Воронин.

— А почему он верхом на палке, а не на лошади?

— Тебе же говорят: чтобы смешнее было. Это же фильм-шутка. Будто игра.

— С лошадью все равно лучше.

— А у тебя есть лошадь? — рассердился второй художник, Вовка. — Если есть, веди сюда. Если нет — отцепись.

Лошади у Андрюшки, видимо, не было, потому что он отцепился.

Кузнечик сидел в тепле, у батареи, тренькал на гитаре и заглядывал в бумажку со словами песни о горнисте и всадниках.

Пришёл Андрей Ткачук, сказал, что вчера гонял шайбу на застывшем пруду и, конечно, провалился. Хорошо, что неглубоко, по колено.

Володя Огоньков на подоконнике чинил заезженный кинопроектор. Оторвался на минуту и спросил у Серёжи:

— Ты, говорят, модель крепости строишь?

— Макет. Не крепости, а замка.

— А его можно будет в фильме снять?

— Он же маленький.

— А мы бы его близко сняли. На экране будет большой, как настоящий. Дашь?

— Ну и вопросы ты задаешь, — обиделся Серёжа. — Неужели не дам?

…Вечером он сел доделывать висячий мост. Цепи сделал из цепочки от старых часов с гирями, а поперечный настил — из крашенных в коричневый цвет спичек. Мост получился что надо. Снимай хоть на «Мосфильме»

Серёжа направил на замок свет настольной лампы и лег на кровать.

Белые башни, зубчатые стены с тонкими карнизами и выступами светились, как под южным солнцем. Оранжевые кусочки картона казались издалека настоящей черепицей. Синий краб таинственно поблескивал над полукруглой аркой ворот. Это было похоже на сказку.

В последнее время все чаще думал Серёжа о старых-старых городах, где под горбатыми мостовыми пролегли подземные ходы, а в сводчатых подвалах библиотек не до конца разобраны желтые свитки и хрустящие от древности книги. О заросших буграх со следами оборонительных стен, где еще можно отыскать ржавые клинки и ядра. Об остатках крепостей и о серой полыни, в корнях которой прячутся осколки византийских ваз и монеты с профилями забытых императоров. Об острове Пасхи, о ступенчатых пирамидах Южной Америки… Тайны, упрятанные в глубину земли, в заросли и камни, казались ему живыми. Они ждали открытий, как пленники ждут освобождения…

Понедельник в школе прошел спокойно. После уроков Серёжа вышел на улицу и увидел тетю Галю. Она недалеко от школы гуляла с Ноком.

— Меня ждете? — с мягким упреком спросил Серёжа.

— Просто гуляем. Нок все принюхивается, не идешь ли ты. Вот и решили пойти навстречу.

— Не надо меня встречать. Ну честное слово, ничего со мной не случится.

Во вторник вечером «случайно» мимо школы проходил отец и тоже встретил Серёжу. Тот лишь вздохнул.

В среду Серёжу вызвали с третьего урока. В кабинете директора сидели двое мужчин. Один — в коричневом костюме, с узким, как топор, лицом и черными внимательными глазами. Второй — в мягкой куртке, невысокий, полный. Анатолия Афанасьевича не было, зато присутствовала завуч Елизавета Максимовна.

Мужчина в куртке попросил:

— Серёжа, будь ласков, расскажи, как было дело в тот вечер.

Серёжа вопросительно глянул на Елизавету Максимовну. Она сухо сказала:

— Это из милиции.

— Я же рассказывал в милиции.

Человек в куртке терпеливо объяснил:

— Я понимаю. Но меня там не было, а следствие придется вести мне. Хочется самому послушать. А кроме того, ты сгоряча тогда мог что-нибудь забыть. Постарайся сейчас изложить подробненько, в деталях.

Серёжа начал рассказывать.

Елизавета Максимовна перебила:

— Извините, у меня урок. Мне прислать кого-нибудь вместо себя?

— Как хотите, — сказал полный мужчина.

— Я слышала, что при допросе обязан присутствовать кто-нибудь из старших.

Следователь поднял на нее светлые глаза.

— Какой же это допрос? Допрашивают обвиняемых, а здесь наоборот.

Завуч попрощалась и ушла.

Серёжа заговорил опять.

Человек с острым лицом молча и быстро писал в черном блокноте. Следователь делал пометки на листе бумаги.

— Спасибо, — сказал он в конце. — Извини уж, что оторвал от урока… Вот и учительница ваша недовольна.

— Это завуч, — объяснил Серёжа. — Знаете что? Вы ей скажите, пожалуйста, в чем дело. А то она, кажется, думает, будто я в чем-то виноват.

Следователь засмеялся:

— Да что ты, она все знает. Но мы еще раз скажем, не волнуйся. Скажем как следует.

Вечером Серёжу никто уже не встречал. Прямо из школы он побежал в клуб, на линейку. На линейке приняли в кандидаты «Эспады» Леонида Мосина.

В четверг на первом уроке объявили, что в перемену состоится школьная линейка. Общая, всей второй смены. Это известие вызвало шум и удивление. Все понимали, что за десять минут линейку не проведешь. Значит, что-то важное случилось, если жертвуют уроками.

После звонка классы начали сходиться в зале. Шеренгами выстраивались вдоль стен. Гомон стоял, и колыхались на окнах шторы.

Потом все стихло. Притихли сразу и третьи, и четвертые классы, и шестые, и девятые. И малыши-второклассники. Вошла Елизавета Максимовна, а с ней — два милиционера.

Серёжа их сразу узнал. Один из милиционеров был хмурый капитан, с которым они беседовали в отделении, второй — лейтенант Серёжа.

Завуч и милиционеры прошли на середину зала.

У Серёжи от волнения засосало под сердцем. Он понял, что без него здесь не обойдется. Но что же будет?

— Ребята! — громким голосом начала Елизавета Максимовна. — У нас гости. Представители нашей славной милиции…

— Про уличное движение будут говорить, — раздался громкий шепот.

— Краснов! — безошибочно определила Елизавета Максимовна. — Хотя бы здесь воздержись от своих реплик. — Она повернулась к хмурому капитану: — Извините…

— Ничего, — сказал капитан и улыбнулся так, что Серёжа сразу увидел: он совсем не хмурый. Ни капельки.

Капитан шагнул вперед.

— Хочу я вам рассказать про двух славных и храбрых людей, — сказал он. — Про двух ребят. Они среди вас. Один еще совсем небольшой, это Валера Шагаев. А второй постарше — Серёжа Каховский. В пятницу на прошлой неделе эти ребята оказали нам большую услугу, помогли поймать преступника. Как это было, долго сейчас рассказывать. Вам потом на собраниях в классах расскажут. Я скажу только, что Валера проявил смекалку и быстроту: выскочил на дорогу и остановил машину с нашей оперативной группой. А Сергей, столкнувшись с преступником, вел себя как настоящий мужчина. В общем, храбрые люди… Вот Елизавета Максимовна говорила, что директор школы готовит им приказ с благодарностью…