Мистер Браун стоял в своей будке, потирая лоб, не зная, грезит ли он или бодрствует. Телеграфисты растерянно смотрели на свое начальство. Никто из них не думал об аппаратах, но бездушные машины исполняли свою работу, выстукивали телеграммы, с всех сторон летевшие в Сейвилль. Американские и заокеанские станции осведомлялись, что означает послание из Сейвилля.

Из Вашингтона получилась телеграмма с приказом немедленно отстранить от должности заведующего станцией и сдать все дела его заместителю.

Мистер Браун совладел с собой. Передав управление станцией своему помощнику, он сел за стол, чтобы дрожащими руками написать подробное заявление о случившемся.

Капитан американского флота Г. Л. Фаган, железный Фаган, как называли его товарищи, был на докладе у президента-диктатора. Цирус Стонард внимательно следил за объяснениями, которые капитан Фаган давал, руководствуясь прикрепленными к стене чертежами.

Они изображали американскую подводную станцию, в течение последнего года тайком выстроенную на восточном берегу Африки. Благодаря точным измерениям, американские корабли обнаружили место, на двести километров удаленное от берега и имевшее сто метров в глубину. То была вершина какой-нибудь горы, миллионы лет назад погрузившейся в глубины Индийского океана. Водолазы осмотрели это место и подготовили взрывы, которые создали платформу в квадратный километр на глубине ста пятидесяти метров под зеркальной поверхностью океана. Потом началась постройка.

Было выстроено двадцать огромных зал, каждая, достаточной величины, чтобы вместить самые большие аэропланы-субмарины и подводные лодки. Каждая зала была снабжена нужными для починок машинами и защищена от давления воды. Кроме того ее охраняла целая система остроумных сооружений против затопления. Подземные ходы, глубоко прорытые в горе, соединяли залы между собой. При помощи сильных взрывчатых веществ в базальте были проделаны цистерны, вмещавшие сотни тысяч тонн лучших горючих масел для машин.

Дальше шли шлюзы. Достаточно было нажима на один из многочисленных рычагов аппаратного центра станции, чтобы из волн океана, подобно внезапно вынырнувшему острову, поднялась гигантская гидравлическая платформа, готовая принять корабли и спустить их в глубину.

Поистине, это была величественная подводная крепость, выросшая посреди водяной пустыни по приказу Цируса Стонарда. Отсюда, американским вооруженным силам легко было в корне подавлять всякую зарождающуюся в Средней Африке попытку вооруженного противодействия и угрожать Индии.

Когда Цирус Стонард тринадцать месяцев тому назад отдал этот приказ, специалисты объявили предприятие невыполнимым, пока железный диктатор не нашел железного капитана. Цирус Стонард отчетливо вспомнил первое собеседование с капитаном. Он требовал безусловной тайны плана и постройки. Капитан размышлял несколько минут.

— Нам нужно пять тысяч человек, чтобы закончить работу за год. Тайна, которую знает столько людей, уже не остается тайной. Значит, нам нужны рабы для постройки.

Капитан Фаган сказал это со спокойствием, на минуту смутившим даже диктатора. Но это была только минута. Он сейчас же схватил преимущества этой мысли.

Каторжники взялись за работу над постройкой подводной станции. Это были люди, приговоренные американскими судами к долголетнему лишению свободы. Выпадали месяцы, когда электрический стул мало работал, потому что диктатор необычайно часто амнистировал заключенных; но только людей, умевших обращаться с инструментами, годными для работ.

Капитан Фаган дал президенту-диктатору точный отчет на его вопросы.

— Залы готовы, снабжены провиантом, горючим материалом, снаряжением. Четыре залы еще строятся, это жилые помещения для команды. Каторжники мрут, как мухи.

— Последний срок истек три недели назад. Когда будут готовы жилые помещения?

Голос президента-диктатора при этом вопросе звучал резко и пронзительно.

— Через три дня, господин президент.

— Вы ручаетесь за это?

— Ручаюсь, господин президент.

— Средства обороны готовы?

— Готовы, господин президент. Станция окружена тройным кольцом торпед. Акустические приемники извещают о всяком шорохе под или над водой. Специальные машины указывают торпедам цель на расстоянии 10 километров.

— Как обстоит дело с охраной против воздушных нападений?

— Уже два месяца работают красильщики. Мысль выкрасить станцию оказалось счастливой, Лазурь, которую красильщики день и ночь льют в воду, окрашивает ее настолько равномерно, что глубина совершенно не проницаема. Даже с высоты двух тысяч метров наши собственные аэропланы не могли бы найти станцию. Мы должны были выкинуть особый отличительный буй.

— Короче, господин капитан! Когда будет вколочен последний гвоздь? Когда станция может принять участие в войне?

— Через три дня, господин президент. Через три дня команда будет расквартирована, каторжники убраны, и станция приступит к работе.

— Благодарю вас… господин адмирал! Вы хорошо выполнили свое дело. В дальнейшем вы остаетесь в моем распоряжении, — обычным тоном произнес Цирус Стонард.

Капитан Фаган покраснел. Его дотоле неподвижная фигура задрожала. Похвала из уст диктатора! Неограниченная похвала и звание адмирала! Это было больше, чем он смел ожидать в бессонный ночи за эти двенадцать месяцев упорной работы.

Он нагнулся и хотел взять руку диктатора. Цирус Стонард отступил.

— Оставьте, господин адмирал! Идите и служите стране так же, как служили до сих пор.

Неуверенными шагами покинул адмирал Фаган кабинет. Цирус Стонард остался стоять посреди комнаты и долгое время смотрел ему вслед.

— Вон он идет… железный… краснеет и дрожит, как молодая девушка… из-за одного словечка адмирал! Если бы я напустился на него, разбранил его работу, прогнал его, он бы убрался… не осмелился бы возражать… таковы они все… без исключения. Только, когда они чувствуют господина, они делают, что нужно для страны…

Президент-диктатор медленно вернулся к своему креслу. Лицо его выражало презрение к всему миру. Все это были рабы, в сущности, не лучше тех пяти тысяч, что работали последний год на дне океана.

Чувство досады охватило его. К чему трудиться и мучиться, указывая этой толпе рабов путь к счастью…

Вошел адъютант лейтенант Гринслейд, с телеграммой о событиях в Сейвилле. Положив ее на стол, он стал ожидать приказаний диктатора.

Цирус Стонард пробежал листок. Загадочный случай на большой радиостанции в Сейвилле… Краткая телеграмма «всем».

И в тот же момент диктатор понял, что Глоссин солгал, что Эрик Трувор и его друзья живы.

В эти минуты президент-диктатор пережил страшное потрясение. Только что он сознавал свою бесконечную власть, был властелином половины, а, вскорости, и всего земного шара, неограниченным повелителем трехсотмиллионного населения… А теперь ему самому грозит непонятная и неуловимая власть, которая останавливает его решения и приказы.

Подобно капитану Фагану, взбудораженному несколькими словами диктатора, сам Цирус Стонард был сломлен этой телеграммой. Сидя у стола, он опустил голову на руки и спрятал лицо. Рыдание потрясло его худощавое тело.

Лейтенант Гринслейд стоял навытяжку. Увидя позу президента-диктатора, он стал опасаться за свою жизнь. В Соединенных Штатах не было человека, который мог бы похвастаться, что он видел слабость Цируса Стонарда. Лейтенант Гринслейд был охвачен одной мыслью: «горе, если Стонард откроет глаза, горе, если он увидит меня. Я погиб!»

В этот момент Цирус Стонард поднял голову и осмотрелся блуждающим взглядом.

— Позовите доктора Глоссина!

Доктор Глоссин стоял в кабинете президента-диктатора. Цирус Стонард, подобно статуе, поднялся со своего места. Правой рукой он схватил телеграмму и судорожно скомкал ее. Не говоря ни слова, медленно подошел он к доктору, пока не очутился в трех шагах от него. Потом резким движением швырнул ему бумажный комок прямо в лицо.