— Точно не знаю, но если нужен, тогда да, гипотетически, я смогу его отследить.

— И как это должно сработать?

— Слышали поговорку: не мытьем, так катаньем?

— Слышал.

— Есть несколько способов поднятия зомби, и несколько способов поймать некроманта.

— У тебя есть идея, — догадался Никки.

— Может быть.

— «Может быть» лучше чем ничего, так что говори, — сказал Барсук.

Я рассказала им о своих предположениях.

— Собираешься выставить себя в качестве приманки; как твой телохранитель, я голосую против, — сказал Лисандро.

— Она не приманка, — сказал Никки.

— Она собирается влезть в гущу метафизической версии боя и прокричать «Приди и поймай меня!». Это называется приманка, — сказал Лисандро.

— Он будет думать, что она приманка, в том-то и дело, — пояснил Никки.

— Так она и есть приманка.

— Это не приманка, это вызов. Анита поспорит, что она самый лучший и крутой некромант, — сказал Дев. Он очень серьезно изучал мое лицо.

— Не хочу показаться занудой, — встрял Янси, — но что если это не так? Что, если он самый-самый?

— Он не самый, — ответил Никки.

Я не была настолько уверена как Никки, но была уверена, что если подниму свою собственную маленькую армию зомби, Любовник Смерти не сможет сопротивляться желанию проверить соперника. Это отвлечет его от того, что Хетфилд со своей командой спецназа выслеживают его настоящее тело. И может удержать его от переселений с приходом темноты и от убийств. Если она сможет уничтожить его настоящее тело, а я смогу схватить его в теле, в котором он будет на тот момент, и уничтожить его, то сможем убить его, и мы просто обязаны это сделать, потому что должны остановить его, а смерть когда-нибудь остановит нас всех.

Кладбище было одним из самых больших и старых в городе. По изменяющимся надгробиям можно было проследить течение времени. Там были и красивые, богато украшенные скульптуры ангелов и почти плоские надгробные плиты, вокруг которых было удобнее косить траву. Это было похоже на наглядный урок археологии: столетия укладывались в один взгляд, разница между устремлением в небеса и нахождением на земле, и беспокойство о том, что будет удобнее обслуживать, а не о Господе и его ангелах. Закат был эффектным, розовый перемешивался с пурпурным и светло-малиновым, и все подсвечивалось неоном, будто помаду какой-то королевы диско размазали по западной стороне неба и подожгли. Не знаю, доводилось ли мне видеть столь ярко окрашенное небо на закате дня.

Пока мы наблюдали закат, я взяла Никки за руку. Я не была уверена, что наш план сработает, но решила, что если копы хотят, чтобы я убивалась из-за близости моих парней, пусть так. Мы находились на пороге ночи, которая может оказаться такой же, как в больнице, за исключением того, что будет больше зомби, но не будет коридора, в котором их можно будет задержать. Если восстанут сотни зомби-убийц, то рисуем оказаться либо в самом безопасном месте города, либо в одном из самых опасных. И где именно мы окажемся не узнаем, пока не станет слишком поздно, чтобы отступать.

— Здесь всегда такие закаты, — раздался голос Янси.

Я обернулась и посмотрела на него, не отпуская руки Никки, так что здоровяк повернулся вместе со мной. Так происходит у всех пар, которые так часто держатся за руки, что большую часть времени проводят, глядя в одном направлении.

— Правда? — удивилась я.

— Может показаться, что следующий восхитительный закат уже поднаскучит, но это не так, — сказал Барсук. Они остались с нами на случай, если наш план сработает и злодей явит себя. Вилли занял наблюдательный пункт и был готов сделать то, что у снайперов получается лучше всего — пристрелить злодея по моему сигналу. Мачете был с ним на случай, если к нему проникнут зомби и попытаются съесть Вилли, пока тот пытается выстрелить.

— Как вообще может надоесть что-то, настолько прекрасное? — удивился Дев.

— Большинство перестают замечать вещи, которые у них постоянно под носом, даже если они прекрасны, — ответила я.

— Я этого не понимаю, — покачал он головой.

— Мне нравится, что ты этого не понимаешь.

Он слегка неуверенно улыбнулся.

— Ты перестаешь ценить чудесные вещи в своей жизни просто потому, что видишь их каждый день?

— Нет, — ответила я и повернулась к Никки, приподнимаясь на цыпочки и нежно его целуя. На что получила удивленный и очень довольный взгляд, который вызвал у меня улыбку. Он знал, что я не сторонница публичного проявления нежности особенно среди копов и особенно не с моими второстепенными любовниками.

Я подошла к Деву, положила руку на его руки и посмотрела прямо в его симпатичное лицо и глаза с кольцом бледного золотисто-карего цвета с голубой каемкой. Я приподнялась на цыпочки, а он склонился, чтобы мы смогли поцеловаться.

Я прервала поцелуй, слегка отстранившись от Дева, но не убрала ладоней с его рук.

— Я никогда не устану от происходящих в моей жизни чудес, Дев. Я ценю то, что ты остаешься здесь с нами, хотя и боишься зомби.

— Я твой телохранитель, Анита. И провалю свою работу, если сейчас уйду.

— Думаю да, — улыбнулась я.

— Такое чувство, что меня игнорируют, — пробурчал Лисандро. — Разве я не чудесный?

Я рассмеялась:

— Мне говорили, что твоя жена и дети считают, что ты просто непередаваемо чудесный.

— Ага, так и есть, — усмехнулся он мне в ответ.

— Я не женат, — откликнулся Янси. — Я получу поцелуй?

— Знаю, я сама это начала, потому что целовалась с несколькими мужчинами на работе, но не позволяйте моим отношениям с моими парнями ударять вам в голову.

— В голову мне это не ударит, обещаю.

Только через несколько секунд до меня дошло, что у его ответа был двойной смысл, и я рассмеялась:

— Я бы разозлилась, но больно хорошо сострил.

Он ухмыльнулся в ответ:

— Спасибо, я сам за это горд за себя.

— Ты открываешь себя с самых лучших сторон, — сказал Эдуард самым развеселым голосом Теда, пока шел к нам по траве. С ним было два офицера спецназа. Я знала, что еще два спецназовца прикрывают нашего снайпера и наводчика с другого пункта наблюдения. Местная полиция расставила множество людей согласно моему «возможному» плану. Я надеялась, что мы все выживем.

Эдуард представил первого как Линдела, который был почти таким же высоким, как Дев, но таким худым, что ему наверняка приходилось бороться за каждый грамм мускульной массы. Он был сложен стройным и гибким. Офицер Шрусбери был ростом под сто восемьдесят, плотного телосложения, и двигался в таком плотном облаке напряжения, как будто только и ждал, пока кто-нибудь рявкнет «Вперед!». Еще он был натуральным рыжим, в комплекте с бледной кожей и веснушками, без которых в таком случае никуда. Позывной Линдела был «Париж». У Шрусбери — «Ягода»[28]. Никто не объяснил, почему высокого, почти скромного Линдела прозвали в честь города для влюбленных, и не стала спрашивать. Я уже уяснила, что позывной это дело личное, а иногда очень личное, особенно среди команд спецназа.

Эдуард подошел ко мне широко улыбаясь, во всю излучая свое альтерэго, Теда.

— Если ты без своего огнемета, я буду разочарована, — с улыбкой сказала я.

— Он в машине, Анита; ты же знаешь, я никогда не дразнюсь на пустом месте.

Я улыбнулась и указала взглядом ему за спину. Он коротко стрельнул взглядом в сторону Парижа, а значит, это он доставал Эдуарда по поводу нашей с ним предполагаемой интрижки, так что Эдуард решил над ним пошутить.

— Я знаю, что ты всегда исполняешь свои обещания, Тед, — послала я ему дразнящую улыбку, а подняв взгляд, увидела, как на меня с недоумением смотрит Дев. Я совсем забыла, что обещала помочь Теду подначить кое-кого, и естественно забыла сообщить об этом своим парням. Ох, ё-моё.

— Это очень важно, обращаюсь ко всем: когда сядет солнце, к нам прилетит несколько вампиров. Они мои близкие друзья и соратники; не стреляйте в них, думая, что это злодеи.