Он метнул на меня сердитый взгляд, но ничего не сказал. Подойдя к клепсидре[42] у ворот, я увидел, что пришло время возвращаться во дворец на ежедневное заседание совета.

Я первый сообщил собравшимся о ранении Энея и заметил, что новость их не слишком огорчила. Своим властным, надменным поведением и удачливостью он вызывал неприязнь и зависть.

После заседания, на котором обсуждались только военные планы, я отправился в свои покои, расположенные в восточном крыле дворца, рядом с покоями царя Приама и его сыновей, Полита и Агава. В одной из моих комнат, отделанных красным мрамором и украшенных пилийскими[43] коврами, имелась большая дверь в кабинет вестника, где находились архивы и переданные мне пергаменты.

Я направился туда, чтобы продолжить знакомство с предметами, расположенными в математическом порядке на длинных полках из слоновой кости. Этой задаче я уже посвятил большую часть двух предыдущих дней, так что работы оставалось немного. В не обследованном мною углу находились архивы, содержание которых никогда не становилось достоянием гласности, дабы не бросить тень на добрую славу Тесея.[44] Даже теперь я не могу себя заставить поделиться этими сведениями.

С грудой документов я удалился в альков за занавесями в углу комнаты и сел на мраморную скамью перед столом из черного дерева, с головой погрузившись в чтение. Некоторые письма Тесея к друзьям были весьма любопытны.

Покончив с этой приятной задачей, я собрался вернуть документы на полку, когда в комнате за занавеской послышались тихие шаги. Я поднялся со скамьи и нахмурился – никому, даже членам царской семьи, не дозволялось входить в кабинет вестника без разрешения.

Я схватился за занавеси, но раньше меня это сделала белая рука с точеными пальцами. Занавеси раздвинулись, и передо мной предстала Елена.

– Ты? – пробормотал я, кланяясь. – Я удивлен…

– Несомненно, – прервала она с озорной улыбкой. – У меня вошло в привычку удивлять людей – это мое основное развлечение. Признай, что сюрприз не неприятный.

Я продолжал хмуриться:

– Это серьезное нарушение правил. Разве ты не знаешь, что никто не должен входить сюда?

Рассмеявшись, Елена шагнула в альков и села рядом со мной на мраморную скамью. Кончик ее шелкового пояса упал мне на колено – она позволила ему оставаться там, и я чувствовал, как он обжигает мою кожу сквозь складки одежды. От нее исходил тонкий аромат греческих благовоний.

Все эти трюки не являлись для меня новыми – я улыбался про себя, ожидая продолжения. Ждать пришлось недолго.

– Идей, – заговорила Елена сладчайшим голосом, – пожалуйста, не разочаровывай меня. К чему говорить, что я не должна входить сюда, если я уже вошла? Это нелепо.

– Но, госпожа, эта комната священна…

– Глупости! Правила существуют для того, чтобы их нарушать. Неужели ты не можешь забыть их ради меня? Разве недостаточно, что Елена пришла просить тебя об одолжении?

– У Елены есть муж, – сухо заметил я.

Она пожала белыми плечами:

– Ты отлично знаешь, что он олух. Но я пришла сюда говорить не о нем, а о том, что можешь сделать только ты. Обещай, что не откажешь мне.

– Почему бы тебе не обратиться к царю Приаму? – предложил я.

– Он не в состоянии мне помочь. Пожалуйста, обещай.

Я собрал всю силу воли.

– Прости, госпожа, но это невозможно. Если бы ты объяснила мне, в чем дело…

– Истинный троянец! – с презрением воскликнула Елена. – Неужели в тебе нет ни капли азарта? Неужели ты не можешь сказать «да» и рискнуть всем, чтобы приобрести большее? Хорошо, я объясню тебе.

Дело очень простое.

– Я сделаю все, что в моих силах.

– Вот и отлично. Через три дня придет время моего ежегодного жертвоприношения на алтарь Афродиты, моей покровительницы и подруги Леды, моей божественной матери. Как тебе известно, церемонию проводит жрец Фамира.[45] Мне не повезло – на этот пост назначен Оилей, а он мой враг. Он устроит так, что жертвоприношение потерпит неудачу, и мне будет отказано в покровительстве дочери Зевса. А если… Ты смеешься надо мной, Идей?

– Не над тобой, – поспешил ответить я, – а над твоими суевериями. Но речь не об этом. Мне непонятно, каким образом я могу помочь тебе в твоем затруднении?

– Суеверия? Ты имеешь в виду…

– Я имею в виду, что считаю твою Афродиту и твое божественное происхождение красивым мифом, и не более того. Не обижайся – я скептик, как и все здравомыслящие люди. Повторяю: как я могу тебе помочь?

У меня нет власти над жрецом Фамира. Помочь тебе может только царь Приам.

– Я уже говорила с царем. Он сказал, что Оилей не осмелится шутить с жертвоприношением.

– Чушь!

– Вот именно. Поэтому я пришла к тебе.

– Но что я могу сделать?

Елена придвинулась ко мне ближе.

– Ты можешь перепоручить церемонию жрецу Гефеста, – тихо сказала она.

Это предложение было в высшей степени характерным для Елены. Она бы без колебаний потребовала у любого мужчины пожертвовать жизнью, считая, что ее улыбка послужит достаточной наградой. То, что передача полномочий от жреца Фамира к жрецу Гефеста могла, по общему мнению, вызвать гнев Зевса, ее нисколько не беспокоило, так как этот гнев обрушился бы на мою голову. Недурной образчик греческого коварства!

Я не мог скрыть восхищения умом Елены. Зная о том, что я открыто провозглашал себя атеистом, она была уверена, что я не смогу найти убедительной причины отказать ей в просьбе. А так как жрецом Гефеста был мой отец Дар, Елена не сомневалась в благоприятном исходе жертвоприношения, ибо хорошо известно, что жрецы все оборачивают себе на пользу.

Тем не менее я не намеревался сразу сдаваться.

– Очевидно, – заметил я, – ты не осознаешь всей серьезности последствий своей просьбы.

– Последствий! – недоверчиво воскликнула она. – Неужели Идей говорит мне о последствиях?

– Идей собственной персоной, – ответил я, не скрывая иронии.

– Разве ты сделан из камня?

– Ни в коей мере.

– Разве у тебя нет глаз, чтобы видеть?

Я посмотрел на Елену. Смысл ее слов был ясен – на губах играла обольстительная улыбка, во взгляде светилось обещание. Я решил согласиться, но таким образом, чтобы она не принимала меня за глупца. Я всегда готов развлечься с хорошенькой женщиной – а Елена, безусловно, являлась таковой, – но даю понять, что умею распознавать кокетство. Было забавно видеть ее изумление, когда она услышала мой вопрос:

– Ты имеешь в виду, что разрешишь называть тебя по имени?

Елена ответила достаточно быстро:

– Это в будущем. Ты не должен торопить события.

Признаюсь, что ты интересуешь меня, и разве я не снизошла до просьбы к тебе об одолжении? Видишь – я говорю с тобой откровенно. Но тебе не следует ожидать слишком многого – сейчас.

Я улыбнулся:

– Как тебе будет угодно, госпожа. Что до твоей просьбы, то я согласен. К завтрашнему утру я подготовлю документы – твое жертвоприношение будет проводить жрец Гефеста. А что касается остального, я готов ждать.

Елена быстро схватила меня за руку:

– Ты настоящий мужчина, Идей! Можешь не сомневаться – я это запомню. Тот, кто удовлетворяет Елену, никогда не раскаивается.

– Да ну? А как же Менелай?

С моей стороны это было глупо, но слова вылетели прежде, чем я осознал, что говорю. Я ожидал вспышки гнева и немного отодвинулся, словно опасаясь физической расправы. Но мое замечание позабавило Елену – на ее губах мелькнула улыбка, а глаза весело блеснули.

– Менелай не удовлетворял меня. Он всего лишь был моим мужем.

Крепко сжав мою руку, она быстро повернулась и вышла, раньше чем я успел произнести хоть слово. Я медленно собрал пергаменты, чтобы вернуть их на полки, думая о том, что моя должность вестника оказалась куда более чреватой развлечениями, чем я ожидал.