– Спасибо, что согласились со мной встретиться вопреки неурочности моего визита, Сайлас.

– Очень рад вас видеть, сэр, – слегка поклонившись, произнес его собеседник.

– Не уверен, что вы останетесь того же мнения после того, как услышите, зачем я пришел.

– В таком случае, пожалуй, нам следует присесть. Я позвоню слуге. Пусть принесут кофе.

Карсон отрицательно замахал рукой. Луч света, исходящего из камина, отразился от рубина на перстне с печаткой.

– Не стоит, но вы лучше присядьте, а я постою.

Сбитый с толку, Сайлас уселся на один из обожаемых матерью стульев мебельщика Хеппельвайта. Он лихорадочно прикидывал в уме, что заставило Карсона Виндхема стоять перед ним в гостиной его дома, вернее, в гостиной дома Морриса, в утро того дня, вечером которого планировалось устроить грандиозное празднество в Виллоушире, нынче отмененное. Сайлас не знал, что и думать. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что Карсон приехал сюда не по поводу кредита.

Впрочем, эта его уверенность поколебалась, когда гость, стоя перед Сайласом с широко расставленными ногами и заведенными за спину руками, хмуро уставился на него сверху вниз и произнес:

– Что скажете, если я прощу вам долг, оплачу все расходы на дорогу в Техас, дам достаточно денег на то, чтобы завести на новом месте плантацию и выстроить особняк, а впридачу подарю пятьдесят рабов?

Сайлас молча смотрел на Карсона, как на человека, который ни с того ни с сего разорвал на себе отлично скроенный жилет так, что пуговицы посыпались на пол.

Немного придя в себя, Сайлас ответил:

– Я бы сказал, что вижу сон, или… что вам снится кошмар.

– Вы не спите, да и я так же бодр, как филин в полночь.

– Извините, сэр, но я вас не понимаю.

– Что вы согласны сделать ради того, чтобы получить все то, что я сейчас предложил?

– Все что угодно, за исключением убийства и участия в ограблении банка, – ответил Сайлас.

– Я это предполагал, – скривив рот, произнес Карсон и смолк, словно обдумывая, следует ли продолжать.

Наконец он как будто пришел к положительному решению и с шумом выпустил воздух из ноздрей.

– Ладно, вот что, Сайлас. Все, что я предложил, ваше, если вы кое-что для меня сделаете.

Молодой человек замер. Заманчивые перспективы заплясали в его мозгу подобно крупинкам сахара в жестяной банке. Начать новую жизнь в Техасе не с нуля, а достаточно зажиточным человеком, чтобы быстро воплотить в жизнь все, о чем они с Летти мечтали… Он уже дошел до такой степени отчаяния, что готов был заключить сделку с дьяволом, и вот теперь это предложение. Но ничего просто так не дается. Предложение Карсона Виндхема исключением из этого правила не являлось.

– Что от меня потребуется? – спросил Сайлас.

– Женитесь на моей дочери, – ответил гость.

Оторопевший, Сайлас в изумлении уставился на Карсона.

– Что вы мне предлагаете?

– Вы не ослышались, – сказал Карсон. – Я хочу, чтобы вы взяли Джессику себе в жены и вместе с ней уехали в Техас.

– Но я ведь уже обручен!

– Я знаю. Вам придется придумать, как обойти это обязательство.

– Обойти?

– Сайлас! – бочкообразная грудная клетка мужчины заходила ходуном. – Я предлагаю вам шанс, который выпадает человеку только раз. Соглашайтесь, и вы заживете жизнью, о которой давно мечтаете. Не соглашайтесь, и вы возненавидите ту жизнь, на которую себя обрекли, возненавидите человека, которым станете. Вы окажете мисс Седжвик услугу, освободив ее от себя. Пусть выходит замуж за того, чья одержимость не затмит любви к ней.

Негодуя, Сайлас воскликнул:

– Полагаю, сэр, вы не учли того обстоятельства, что мисс Седжвик любит меня!

– Когда вы примете мое предложение, она вас возненавидит, и это чувство вскоре притупит ее сердечные терзания. Что значит любовь по сравнению с предложением, которое определит не только вашу судьбу, но и судьбу всех ваших наследников? Подумайте об этом хорошенько.

– Я не смогу сделать то, чего вы от меня требуете. Я уверен, что и ваша дочь на это не согласится.

– А никто и спрашивать не станет Джессику о согласии. Она потеряла всякие права после того, как предала меня и мою семью.

Слабый свет пролился на тайну отмены празднеств в Виллоушире. Во всем, значит, виновата Джессика, маленькая баламутка и смутьянка. Сайлас с едва скрываемым отвращением уставился на Карсона.

– Что она натворила? Я могу об этом узнать?

Карсон вкратце рассказал о противозаконной деятельности Джессики.

– Боже правый! – вырвалось у Сайласа.

– Моя дочь – не подарок судьбы, Сайлас, я это признаю. Если вы женитесь на ней, то будете иметь у себя в доме вечную головную боль, но некоторые мужчины находят Джессику… весьма привлекательной и очаровательной.

– Джереми, к примеру, – ироническим тоном заметил Сайлас. – Почему бы вам не обратиться с этим предложением к нему?

– Я тоже об этом подумывал, но…

Рот Сайласа скривился.

– Его нельзя купить?

– Он не в таком стеснительном положении, как вы.

Сайлас не знал, где тут заканчивается констатация факта и начинается оскорбление.

– Что будет с Джессикой, если вам не удастся выдать ее замуж? – из любопытства спросил он.

Карсон отвернулся.

– Я увезу ее подальше из Южной Каролины прежде, чем ее аболиционистские заблуждения станут общеизвестными, – сказал он. – Я не потерплю предательницы в собственном доме. Поверьте мне, из всех возможных вариантов брак с вами наиболее для нее желательный.

Карсон смотрел на Сайласа глазами отца, только что узнавшего о смерти собственной дочери.

– Пожалуйста, Сайлас, женитесь на Джессике. Возможно, вы даже полюбите друг друга.

– Сомневаюсь. Я люблю Летти. Она любовь моей жизни.

– Вы получите мои деньги. Подумайте об этом. Даю вам срок – две недели. В противном случае сделка не состоится, и мне придется искать другое решение проблемы, созданной моей непослушной дочерью.

Джереми появился в холле, когда туда из гостиной вышли Карсон, а за ним и хмурый Сайлас. Лазарь тотчас же услужливо подал гостю стек и шляпу. Карсон надел головной убор и поправил на себе его поля.

– Доброе утро, Джереми.

Во взгляде Виндхема Сайлас прочел страстное желание заполучить себе в зятья не его, а Джереми. Друг и впрямь был замечательным человеком, добродушным и веселым. Сайлас признавал, что его собственное чувство юмора значительно пострадало от недавних событий и навязчивых мыслей, которые Карсон считал его слабостью.

– Желаю счастливого Рождества вам и вашим семьям, джентльмены, – сказал Карсон, напоследок бросив взгляд на Сайласа.

Лазарь проводил его до дверей.

От Джереми не укрылся многозначительный взгляд Карсона.

– Зачем он приходил? – спросил он у друга, когда гость удалился.

Сайлас провел растопыренной пятерней по своим волосам. Из гостиной послышалось чистое сопрано Летти. Звук ее голоса был музыкой для его ушей.

– Ох, Джереми! – произнес он. – Иногда я жалею, что родился на свет.

Джессику уже четыре дня держали взаперти в ее комнате. Даже матери запрещалось с ней видеться. Единственным человеком, которого к ней допускали, была служанка Лулу, приносившая ей еду. Джессика уклонялась от общения с негритянкой. Девушка не спрашивала у нее, что поделывает тетя Эльфи, которую она видела только во время прошедшей в напряженном молчании поездки из чарльстонского порта в Виллоушир. Джессика не спрашивала ее о том, где находятся сейчас Типпи или Вилли Мей, не интересовалась, в каком настроении пребывают ее отец и мать. Горничная превратно истолкует ее слова и передаст их хозяевам. В своем изгнании, наедине со своими мыслями, Джессика не смогла бы вынести знания о том, на какую кару обрек Типпи и Вилли Мей ее отец. В эти дни накануне Рождества дом был на удивление тих. Вместо неистового веселья и радости приезжающих гостей, вместо суматошных приготовлений к балам и приемам, вместо бесконечной беготни домашней прислуги и громких разговоров, смеха и музыки – повсюду царила гробовая тишина.