— И с таким оружием выступаешь ты против Джикизы? — спросил Галази, косо поглядывая на него.

— Ничего, она послужит мне! — ответил Умслопогас.

Когда он поел, они медленно спустились с горы, и так как Умслопогас сберегал силы, то перешли речку вброд. На том берегу Галази спрятался в камышах, чтобы не быть узнанным. Тут Умслопогас простился с ним, не зная, удастся ли им свидеться. Добравшись до ворот крааля, он заметил, что много людей проходят в них и смешиваются с толпой. Скоро все пришли к открытому пространству перед хижиной Джикизы, где собрались его советники. Среди них, перед кучей черепов, сидел, сверкая глазами, сам Джикиза, страшный, надменный, волосатый человек. К руке его была привязана кожаным ремнем Великая Секира Виновница Стонов, и каждый, подходя, приветствовал ее, называя Инкосикази, то есть Владычицей. Самому Джикизе никто не кланялся.

Умслопогас сел в толпе перед советниками; никто не обратил на него внимания, кроме Зиниты, грустно ходившей взад и вперед, угощая туземным пивом наперсников вождя. Близко к Джикизе, по его правую сторону, сидел маленький жирный человек с блестящими глазками, жадно следившими за Зинитой.

«Вероятно, это — Мезило!» — подумал Умслопогас.

Немного погодя Джикиза заговорил, ворочая глазами:

— Послушайте, советники мои, что я решил! Я решил выдать падчерицу мою Зиниту за Мезило, только мы еще не сошлись с ним на свадебном подарке. Я требую от Мезило сотню голов скота, потому что девушка прекрасна, стройна и безупречна. Да к тому же она мне дочь, хотя и не моей крови. Но Мезило предлагает только пятьдесят голов, так что предоставляю вам помирить нас!

— Пусть так, повелитель Секиры! — ответил один из советников. — Но прежде, о Непобежденный, ты обязан в этот день года, согласно древнему обычаю, всенародно вызвать желающих сразиться с тобой за Виновницу Стонов и за право власти над племенем Секиры!

— Какая тоска! — ворчал Джикиза. — Когда же этому конец? В юности я уложил пятьдесят с лишним человек и с тех пор все выкрикиваю свой вызов, точно петух на навозной куче, и никто его не принимает! Так слушайте же: есть ли между вами желающий вступить в поединок со мной, Джикизой, за Великую Секиру Виновницу Стонов? Она будет принадлежать отвоевавшему ее, а с ней и владычество над племенем Секиры!

Все это он пробормотал скоро, точно молился духу, в которого не верил, и опять заговорил о скоте Мезило и о девице Зините. Но вдруг поднялся Умслопогас и, поглядывая на него из-за своего боевого щита, крикнул:

— Есть, Джикиза, желающий сразиться с тобой за Виновницу Стонов и за связанное с этим оружием право власти!

Тут вся толпа расхохоталась, а Джикиза сверкнул глазами.

— Опусти твой большой щит, выходи! — сказал он. — Выходи, назови свое имя, свое происхождение, ты, дерзающий сразиться с Непобежденным за древнюю Секиру!

Тогда Умслопогас выступил вперед и показался всем таким свирепым, несмотря на молодость, что никто не рассмеялся.

— Что тебе, Джикиза, в моем имени, в родстве? — произнес он. — Брось это, поторопись лучше сразиться со мной, как исстари заведено, так как я жажду владеть Виновницей Стонов, занять твое место и решить вопрос о скоте Мезило Борова. Когда я тебя убью, то выберу себе такое прозвище, какого никто еще не носил!

Опять народ смеялся, но Джикиза вскочил, захлебываясь от ярости.

— Как? Что такое?! — возмущался он. — Ты осмеливаешься так говорить со мной, ты, неповитый младенец, со мной, Непобежденным, владеющим Секирой! Не думал я дожить до подобного разговора с длинноногим щенком. Идем в загон! Я отсеку голову этому хвастуну! Он хочет занять мое место, отобрать право, которым, благодаря Секире, пользовались четыре поколения моих предков. Вот сейчас я размозжу ему голову, и тогда мы вернемся к делу Мезило!

— Прекрати болтовню! — перебил его Умслопогас. — Если же не умеешь молчать, то лучше попрощайся с солнцем!

Тут Джикиза задохнулся от бешенства, пена выступила у него изо рта, так что он больше не мог говорить. Это забавляло всю толпу, кроме Мезило, косо поглядывавшего на высокого, свирепого незнакомца, и Зиниты, глядевшей на Мезило тоже без особой любви.

Все двинулись к загону, и Галази, издалека заметив это, не мог удержаться и, подойдя, смешался с толпой.

Когда Умслопогас и Джикиза Непобежденный пришли в загон, они остановились посреди него, на расстоянии десяти шагов друг от друга.

Умслопогас был вооружен большим щитом и легкой, лунообразной секирой, а Джикиза — Виновницей Стонов и небольшим щитом.

Сравнивая их вооружение, народ думал, что владелец Виновницы Стонов быстро расправится с незнакомцем.

По данному знаку Джикиза с яростным ревом налетел на Умслопогаса. Но тот не шелохнулся до той минуты, когда враг приготовился ударить. Тогда он внезапно отскочил в сторону и сильно хватил по спине давшего промах Джикизу. Он ударил его гладью лезвия, так как убивать врага пока не намеревался. В сотенной толпе раздался взрыв смеха. Джикиза чуть не лопнул от досады, от позора. Он обежал кругом, как дикий бык, еще раз налетел на Умслопогаса, поднявшего щит, чтобы встретить его. Тогда вдруг Умслопогас в то мгновение, когда Великая Секира занеслась высоко вверх, испустил как бы крик ужаса и побежал.

Опять раздался смех, а Умслопогас бежал все быстрее. За ним в слепой ярости гнался Джикиза. Туда-сюда по загону носился Умслопогас на расстоянии копья от Джикизы, держась спиной к солнцу, чтобы следить за тенью своего врага. Еще раз он обежал круг, а толпа рукоплескала этой погоне, подобной тому, как на охоте загонщики травят лань, Умслопогас так ловко бежал, что хотя шатался от слабости, и многие думали, что ему не хватит дыхания, однако несся все быстрее, увлекая за собой Джикизу. Когда наконец Умслопогас понял по дыханию врага и по дрожанию тени, что силы его истощились, он притворился, что сам падает, что сбивается с дороги вправо. Спотыкаясь, он уронил большой щит под ноги Джикизы. Тогда тот сослепу налетел на него, запутался в нем ногами и растянулся во весь рост на земле. Умслопогас, видя это, ринулся на него, как орел на горлинку. В одно мгновение он выхватил Секиру Виновницу Стонов, сильным ударом отделил от ремня, прикреплявшего ее к руке Джикизы, и отскочил, занося большую Секиру и отбросив все остальное оружие. Тут все присутствующие оценили его хитрость, и ненавидевшие Джикизу громко возликовали. Остальные молчали.

Медленно поднялся Джикиза с земли, удивляясь, что еще жив, схватил маленькую секиру Умслопогаса и, глядя на нее, зарыдал. Умслопогас же, подняв Великую Виновницу Стонов, Железную Повелительницу, рассматривал ее кривые стальные зубцы, красоту рукоятки, обмотанной медной проволокой и кончающейся шишкой, как у палицы. Он любовался ею, как жених красотой новобрачной. Потом на глазах у всех он, поцеловав широкое лезвие, громко воскликнул:

— Привет тебе, моя Инкосикази, отвоеванная мной в сражении! Никогда мы с тобой не расстанемся, вместе и умрем, потому что я не допущу, чтобы кто-нибудь владел тобой после меня!

Так воскликнул он перед народом, потом обратился к плачущему, все утратившему Джикизе.

— Где же гордость твоя, Непобежденный? — смеялся Умслопогас. — Продолжай поединок. Ты вооружен тем же оружием, которое только что было у меня, однако я перед тобой не струсил!

Джикиза с минуту глядел на него, потом с проклятием швырнул в него маленькой секирой и, повернувшись, бросился бежать к воротам загона.

Умслопогас нагнулся, секира пролетела над ним. Так как он не двигался с места, то народ думал, что он даст Джикизе уйти. Но не того ему хотелось. Умслопогас подождал, пока Джикиза почти достиг ворот, тогда он с диким ревом, с быстротой молнии бросился вперед. Джикиза тоже прибавил шагу, вот он у ворот, вот они столкнулись, блеснула сталь, и вдруг все увидели, как Джикиза упал мертвый, убитый насмерть могучей Секирой Виновницей Стонов, которой он и отцы его владели столько лет.