– Все будет хорошо. – Ахмед сажает меня к себе на колени. – Хуже обстоят дела с документами, которые я должен предоставить. В этих ваших ведомствах все посходили с ума. От всех других иностранцев требуют лишь свидетельство о рождении и справку о том, что лицо не состоит в другом браке, а людей из моих краев проверяют по всем статьям, включая размер ботинок, шляпы и пениса.

Мы все заливаемся смехом.

– Значит, ты думаешь, что не успеешь все это уладить? – Я снова начинаю нервничать и чувствую, как к горлу подкатывает ком. Как легко сейчас вывести меня из равновесия! – Может быть, твое посольство чем-нибудь поможет?

– Ты шутишь? Господа из посольства только и делают, что отращивают животы на жирной польской еде, заколачивают сумасшедшие деньги и хлещут водяру на дипломатических приемах, – с отвращением произносит Ахмед. – Говорят, наш посол – законченный алкоголик! – возмущается он. – Мы ведь мусульмане, мы не должны пить спиртного… по крайней мере, не крепкие напитки и не каждый день. В нашей стране алкоголь запрещен!

– Ясно, потому они и расслабляются в чужих краях, – вставляет мама.

– Так и есть. Запретный плод сладок, – вздыхает Ахмед.

– Так что же будет? Что же будет?! – впадаю в панику я.

– Только спокойствие может спасти нас. – Ахмед крепко придерживает меня. – У нас ведь еще целый месяц.

– И что, тебе придется ехать туда и самому бегать по инстанциям, оформляя документы? – Мне становится страшно: вдруг он уедет и больше не вернется! – Я никуда тебя теперь не отпущу! – восклицаю плаксивым голосом.

– А для чего же, по-твоему, существуют родственники? – Он гладит меня по голове и хитро улыбается.

– Родственники? Ты мало мне рассказываешь о них, – говорю я, изумленная тем фактом, что у него есть родственники. – Если подумать, я ничего не знаю о твоей маме, о твоем отце, о братьях, сестрах…

– Они замечательные, но совсем не такие, как люди вашей страны, – задумчиво произносит Ахмед. – Они более непосредственны, искренни, доброжелательны. В моей стране никому не приходится просить о помощи: для нас, арабов, помочь в чем-то другому человеку – большая честь. Мы делаем это во имя Аллаха.

– А у нас все друг другу только завидуют и ставят подножки, – с грустью констатирует мама.

– Может быть, не всегда, но по большей части именно так все и происходит, – соглашается Ахмед. – Это печально, но в утешение вам я скажу, что таким образом дела обстоят не только в Польше – так во всех странах, где властвует коммерция. В погоне за карьерой, деньгами и общественным положением люди забывают о старых добрых обычаях.

– Хотелось бы мне увидеть эту твою отчизну! Молочные реки, кисельные берега… – говорю я.

– Мы туда поедем, не беспокойся.

– Не так скоро. Сперва нам предстоит пройти все брачные формальности, а это, как видишь, не очень-то просто. – Я охлаждаю его пыл: арабские страны вызывают у меня одновременно интерес и страх. О них ведь столько всего говорят…

– Моя сестра Малика работает в министерстве, причем не уборщицей, – заявляет Ахмед. Сейчас он пребывает в отличном настроении.

– О-о! – Мы с мамой приятно удивлены.

– Я уже говорил с ней. Все необходимые документы будут готовы в течение недели. Так что можно уже определять дату свадьбы и покупать платье.

Мы, словно малые дети, кричим и хлопаем в ладоши.

– Зачем же тогда было так пугать нас?! – Я бросаюсь на Ахмеда и прижимаюсь к нему округлившимся животом.

– Пойду-ка я в кухню готовить ужин. – Мама дипломатично оставляет нас, и в ее голосе я слышу удовлетворение.

Я касаюсь языком полных губ Ахмеда, затем впиваюсь в них страстным поцелуем, слегка покусывая. Не знаю почему, но сейчас меня переполняют мысли не о материнстве, а о сексе. Я стала невообразимо пылкой, даже развратной. Бедный Ахмед сперва боялся, что мы навредим ребенку, но однажды я взяла его с собой к гинекологу.

– Любовь, в частности физическая, – лучшее лекарство от стресса. Если только нет противопоказаний, а у вас я их не вижу. Итак, можете заниматься любовью сколь угодно часто. – Таковы были рекомендации врача, и с тех пор мы с Ахмедом весьма усердно их придерживаемся.

– Не стоит покупать или шить свадебное платье в нашем городке, – решительно говорит мама. – Тебе ведь придется раздеваться, и тогда ты уже ничего не скроешь. Люди станут трепать языками, сплетни дойдут до школы, и кто знает, что выдумает школьное начальство, чтобы усложнить тебе жизнь!

– И как же нам поступить? – спрашиваю я, отрываясь от учебников.

– Надо поехать в Познань и выбрать что-нибудь там. В Познани можно купить и готовые приглашения.

– Блестящая идея, – соглашаюсь я. – Когда мы едем?

– В ближайшие выходные.

– Позвоню Ахмеду и расскажу ему. – Я вновь поворачиваюсь к письменному столу.

– Да, и пусть он составит список своих гостей, чтобы я одним махом написала все приглашения.

– Спасибо, мама, ты у меня замечательная. О свадебном обеде я вообще пока не думала. Да и кого тут приглашать?

– С нашей стороны соберется человек двадцать, – говорит мать. Она выглядит счастливой и воодушевленной. – И отцу твоему следовало бы сообщить.

– Это твое дело. Для меня он не существует.

– Однако формальности необходимо соблюсти. Лишь бы только вместе с ним не явилась эта его молоденькая потаскушка! – Мама грустно вздыхает. – Ну, думаю, у него достаточно ума и совести, чтобы не брать ее с собой. Хотя от такого человека всего можно ожидать…

Суббота – идеальный день для совершения покупок. По-видимому, так считаем не только мы: город осаждают толпы народа. Я как раз нуждаюсь в небольшом отдыхе, да и в зубрежке пора сделать перерыв. Я уже не в состоянии усваивать даже простейшие правила, а о решении математических задач и говорить нечего. Хорошо, что у Ахмеда есть склонность к точным наукам и он помогает мне.

– Слушайте, – говорит Ахмед и предлагает нам с мамой блестящий план на сегодняшний день: – Поговорил я со своими однокурсницами, порылся в местных газетах и нашел несколько неплохих свадебных салонов. Там мы непременно подберем что-нибудь стоящее, а затем, дорогие дамы, я приглашаю вас пообедать в ресторане.

Мы оказываемся перед просторным салоном эксклюзивных моделей. Я смотрю на маму, на ее стоптанные туфли, затасканный свитерок и потертую юбку. Да и на мне вся одежда выглядит куцей и слишком тесной, будто с плеча младшей сестренки. Я неуверенно поглядываю на Ахмеда: кто-кто, а он выглядит прекрасно, и заметно, что одеваться он привык в магазинах высшего класса. На нем легкий весенний костюм в неброскую полоску, отглаженная рубашка, удачно подобранный галстук и блестящие кожаные туфли. Единственное, что немного не вписывается в образ, – это шелковый шарф на шее, с которым Ахмед с некоторого времени неразлучен.

– Кажется, этот магазин не для нас. – Я испуганно хватаю его под руку.

– Ну что ты выдумываешь?! – сердится он и упрямо стоит на месте.

– Здесь дорого, ужасно дорого! – лепечу я, не переводя дыхания.

– В конце концов, женятся люди раз в жизни. Не так ли, мама? – Он пытается найти поддержку у будущей тещи, но та молчит, рассматривая выставленные в витрине туалеты.

– Что-что? – наконец произносит мама.

– Милые дамы, заходим. – И Ахмед настежь открывает перед нами большие стеклянные двери.

Все, теперь назад пути нет. Я уже чувствую: выйдем мы отсюда не с пустыми руками.

Продавщицы сначала воспринимают нас с прохладцей, безжалостно оценивая взглядом. По их мнению, мы только морочим им головы. Все равно такие бедняки, как мы, купить ничего не смогут – лишь посмотрят, потрогают, помечтают… Такое отношение к клиенту всегда выводит меня из себя. Я принимаюсь выбирать вещи, не обращая внимания на цену.

– Рекомендую вот этот небольшой щадящий корсет. – Молодая девушка, единственная любезная продавщица в этом магазине, приносит мне резиновые трусики с высоким поясом. – Ты почувствуешь себя увереннее, если наряд будет скрадывать живот. Полчаса вполне можно выдержать.