– Хорошо, что мы снова вместе. – Он берет меня за руку. – Пойдем ко мне домой. Вместе приготовим торжественный ужин.

– Нет, это даже к лучшему, что мы сначала встретились здесь, – холодно отвечаю я, отодвигаясь от него. – Нам нужно серьезно поговорить.

– Как хочешь. И о чем же пойдет речь? – обиженно спрашивает он.

– Вообще-то, я понятия не имею, как ты ко мне относишься и есть ли у тебя какие-то планы на будущее, связанные со мной, – начинаю я.

– Да, вижу, разговор действительно серьезный, – пытается шутить он.

– Не смейся надо мной! – не выдерживаю я и чувствую, как на глаза наворачиваются слезы.

– Доротка, что случилось? Не ходи вокруг да около, а скажи напрямик, что у тебя на душе. Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь. Я не раз говорил тебе о своих чувствах, и они не изменились.

– Да?! Но почему тогда ты дал мне ногой под зад? Подумать только, я вынуждена была умолять тебя об одной-единственной встрече! – тихо всхлипываю я.

Чувствую я себя по-идиотски, поскольку молодежь вокруг начинает обращать на нас внимание.

– Ты же знаешь причину, – рассерженно шепчет он. – Я хотел уберечь тебя. Я думал о тебе, а не о своем разбитом сердце.

– Но ты сделал мне больно! Что за дурацкое оправдание! – гневаюсь я. – Ради твоего блага я рублю тебе голову, продырявливаю живот, вырываю сердце! Все это – с мыслью о тебе! – передразниваю его.

– Не ори, на нас все смотрят. Неужели обязательно устраивать скандал? – нервничает он. – Если ты намерена говорить со мной в таком тоне, то я не хочу продолжать наш разговор.

– Ну да, это удобнее всего – самоустраниться. Использовать невинную девушку, а потом бросить ее. – У меня колотится сердце – от страха, что сейчас он встанет и уйдет и я больше его не увижу.

– Что-что? – холодно переспрашивает Ахмед, действительно собираясь уходить.

– Я беременна, – выпаливаю я. – И делать аборт не буду. – Прячу лицо в ладонях. – А теперь можешь идти.

За соседними столиками все резко замолкают. Значит, все-таки подслушивают!

Ахмед тяжело опускается на стул и смотрит на меня со снисходительной улыбкой.

– Этого я и ждал, – доброжелательно произносит он. – К этому я был готов. Правда, не был уверен, готова ли ты.

– Но почему же тогда ты оставил меня? – Я уже ничего не понимаю.

– Я дал тебе возможность выбора. После столь драматического происшествия именно ты вполне могла захотеть самоуст… самоустра…

– Самоустраниться, – подсказываю я ему и слышу смешки за своей спиной.

– Что ж, ты не дала мне шанса торжественно попросить твоей руки. Но теперь, – он повышает голос так, что его слышит все кафе, – я беру в свидетели всю студенческую братию и заявляю, что хотел на тебе жениться… с первого взгляда!

Все кафе, включая меня, заливается смехом.

– Совет да любовь! – кричит молодежь, поднимая бокалы с дешевым вином. – Так держать, старик! – слышны голоса парней, а кто-то басит: – Заварил, мужик, кашу – расхлебывай!

– Охотно, – покраснев, отвечает им Ахмед. – Увиливать не собираюсь.

Держась за руки, мы выбегаем из кафе прочь, на дождливую улицу.

– Вот видишь, – говорю я, – не все плохо относятся к арабам.

– Попробовал бы я выкрутиться или сказал бы тебе что-то грубое – уверяю, их реакция была бы совсем другой!

– Но ты…

– Но я люблю тебя и жить без тебя не могу. – Он заключает меня в объятия и целует до головокружения – прямо посреди улицы.

В тот же вечер мы едем ко мне домой. В руках у Ахмеда такой огромный букет алых роз, что самого его не видно. Впрочем, мама и так отлично знает, кто прячется за букетом.

– Доротка, ты могла бы и предупредить! – кричит она и бежит в одной лишь комбинации в ванную. – Я хотя бы подготовилась, – говорит уже из-за дверей.

– Да все в порядке, – уверяет Ахмед.

– Порядка как раз нет, уборку мы планировали на завтра, – оправдывается мама, уже одевшись и выйдя к нам. Ахмед протягивает ей цветы, она берет их, и ее глаза довольно светятся. – Вы садитесь здесь и включайте телевизор, а мы с Дороткой приготовим что-нибудь поесть.

Держа друг друга под руку, мы с мамой выходим в кухню. Как сближает людей горе! Я-то думала, что мы с ней настолько отдалились друг от друга, что наши отношения никогда не станут лучше. Знаю, маме хотелось бы, чтобы вся моя любовь и внимание принадлежали исключительно ей; но вот сейчас наконец она начала заботиться о моем будущем, моем счастье. Преисполнившись чувством безмерной благодарности, я целую ее в щеку.

– Ты довольна? – спрашивает она, едва мы переступаем порог кухни. – Что там? Рассказывай.

– Как видишь, довольна, – со смехом отвечаю я. – Он утверждает, что уже давно собирался попросить моей руки, но тот злополучный инцидент несколько охладил его пыл. Представь себе, он чуть было не умер от потери крови. Чудом выжил.

– Не стоило тебе так афишировать ваши отношения. Не стоило брать его с собой в школу. – Мать пожимает плечами. – Видишь ли, у здешних людей не слишком современные взгляды.

– Это я уже поняла.

Пожалуй, не стану напоминать о ее собственной первой реакции на Ахмеда. Сейчас мы с ней должны держаться вместе и быть заодно, а не начинать грызню между собой.

– Чем богаты, тем и рады, – говорит мать, приглашая Ахмеда к столу. – К сожалению, сегодня я не готовилась принимать гостей.

– Но я уже не гость, – заметил Ахмед, улыбнувшись до ушей. – Отныне я свой.

Он достает красивый маленький футляр, встает и отвешивает легкий поклон в мою сторону.

– Дорота, я уже говорил тебе, что собирался попросить твоей руки раньше, но некоторые… гм… неприятные происшествия привели меня в замешательство и… смешали мои карты… то есть планы… – Раскрасневшись, он путается в словах и отчаянно машет руками. – Если ты, несмотря ни на что, все еще хочешь быть моей женой, то я… буду польщен и очень счастлив.

Он раскрывает футляр и вынимает красивое блестящее колечко.

– Надеюсь, вы позволите? – обращается он к моей матери.

– А как же, как же иначе, – отвечает она, затаив дыхание.

В ее глазах слезы. Она отдает свою принцессу чужому мужчине, иностранцу, и наверняка тысячи ужасных сценариев будущего не дают ей сейчас покоя. Но мне в этот миг ничто не может испортить настроения; я – самая счастливая женщина на этой земле.

Вечер проходит в доброжелательной домашней обстановке. Мы не строим подробных планов, отложив это на потом. Ведь и свадьба не может состояться немедленно, хотя это было бы неплохо. Нам придется потерпеть, пока я не сдам выпускной экзамен, иначе меня вообще к нему не допустят. Что ж, два месяца подождем, да и у Ахмеда будет достаточно времени, чтобы оформить все необходимые бумаги. Мы пока не имеем представления, какие именно документы будут нужны, но уже представляем эту кипу бумаг.

Впервые Ахмед получает у моей мамы официальное разрешение остаться у нас на ночь. Предполагается, что он будет спать на полу в моей маленькой комнатке, но кто же в это поверит?.. Все просто замечательно.

– О свадьбе ты сейчас вообще не думай, – дружно убеждают меня мама и Ахмед. – Перед тобой – самый важный в жизни экзамен. Постарайся его сдать. На пересдачу времени не будет.

Но разве я могу зубрить школьные предметы, когда уже вскоре сбудется моя мечта? Свадьба! Как же мне не интересоваться ею? Это ведь мой праздник, самый счастливый день в моей жизни.

– О чем вы тут спорите? – Вечером я не выдерживаю и после целого дня зубрежки выхожу к ним в маленькую гостиную.

– Все выучила? – осведомляется Ахмед.

– Что, хочешь меня поспрашивать? – дразню я его.

– Договорились, в воскресенье с утра повторяем материал. Времени у тебя осталось немного.

– Да, а живот мой все растет. Я замечаю изумленные взгляды, и широкие свитера не спасают. Мне кажется, все уже знают, – признаюсь в своих опасениях я.

– Даже если и так, в ученическом кодексе нет параграфа, который бы гласил, что беременная ученица не имеет права сдавать выпускной экзамен. Я все узнала, – успокаивает меня мама.