Администратор турбазы, пожилая женщина с усталым лицом, взяла у Нади путевки и талоны на питание и объявила:

— В корпусе только один четырехместный номер, остальных разместим в трехместных, в деревянных домиках. Пусть туристы сами договариваются, кто с кем хочет проживать, но обязательно женщины отдельно, мужчины отдельно. Сколько у вас мужчин? Трое? Так, даем им один домик. Вот бланки, пусть заполняют.

Когда Надя сообщила группе о жилье, которое им выделили, раздались недовольные голоса. Особенно возмутились старушки и новобрачная.

— Как же это так! — развела руками одна старушка. — Наобещали люксы в гостинице, а привезли на какую-то турбазу.

— Безобразие! — крикнула Наде прямо в лицо вторая старушка. — Ваше турбюро нарочно нас зазывало. Где хотите доставайте нам отдельный номер. Мы приехали отдыхать, а не ютиться в палатках!

— И нам с мужем пробейте отдельную комнату. Если бы знали, что здесь такое общежитие, ни за что бы не поехали.

Надя снова подошла к администратору.

— Ничем не могу помочь, — покачала женщина с усталым лицом. — Сейчас наплыв туристов. У вас в путевках всего по два пятьдесят на человека, а вы хотите получить номера с улучшенными культурно-бытовыми условиями. Они стоят в два раза дороже. Заполняйте бланки побыстрей. Мой рабочий день давно закончился, я из-за вас задержалась.

Надя вернулась к группе.

— Дорогие друзья! Ну разве это так важно, в каких условиях прожить всего два дня?! Ведь мы здесь только переночуем, и все. Завтра с утра уже экскурсия. И потом, здесь в корпусе шумновато, а домики на территории стоят среди деревьев и цветов. Там тихо и воздух в сто раз лучше. Давайте не будем ссориться из-за пустяков. И ужин уже давно нас ждет. Сопровождающая сказала, на столах много фруктов, и бар еще открыт. Кто хочет, может попробовать молдавского вина.

Последние слова несколько сняли напряженную атмосферу в группе. Старушки еще продолжали высказывать недовольство, но рабочий с кирпичного завода сразу взбодрился:

— Надюша, расселяй всех, чего там!

— Мне все равно, где поселиться, — откликнулась Стелла. — По-моему, здесь везде изумительная…

— Красота! — громко сказал Володя и шепнул Наде: — Меня в расчет не бери. У меня здесь в городе есть одна знакомая. Я, может, и появляться здесь не буду. Приду сразу к самолету.

— Как же так? — растерянно проговорила Надя.

— Не волнуйся! Все будет о'кей! — Володя кивнул и остановил какого-то туриста: — Слушай, как отсюда добраться до центра?

Половина группы устроилась в корпусе и двух домиках; еще в двух — рабочий и молодой муж, и Надя со старушками. После того как все разместились и поужинали, сопровождающая прочитала четкий распорядок на следующий день и с улыбкой попрощалась по-русски и по-молдавски. Часть туристов во главе со старушками направилась к телевизору в холле, рабочий, несмотря на решительные протесты жены и дочери, двинул в бар, заметив это, молодожены переглянулись и устремились в сторону мужского домика. Надя решила пройтись по территории турбазы.

Уже сгустилась темнота. Сквозь листву фонари высвечивали стволы деревьев, стены домиков, сколоченных из досок, умывальню, неработающий фонтан — скульптуру молдаванки с кувшином, скамьи с парочками, спящих в траве собак. Слышался людской говор, глухое воркованье голубей, звуки музыки из бара. Надя ходила по асфальтированным тропам и думала о Володе: «Почему он так неожиданно исчез? Неужели только потому, что произошла заминка с расселением? Обещал помогать мне, а сам…». Надя вдохнула теплый воздух, посмотрела на звездное небо. «Ну и пусть! Моя поездка хуже не станет… Как это замечательно — бывать в новых местах, встречать новых людей, видеть другую жизнь», — ей захотелось с кем-нибудь поговорить, поделиться впечатлениями, но группа разбрелась, каждый был занят своим. — «Наверно, я что-то сделала не так, нужно было всех собрать, разговорить, чтобы люди сблизились, сдружились». Надя вдруг вспомнила Монино, мощеную пыльную улочку с фонарями, на которых болтались бумажные змеи, свой подъезд с намалеванными рожами и дурацкими словами, которые дворничиха не успевала смывать, их маленькую квартиру с низким потолком… Увидела отца, устало идущего с завода, и мать, ругающую младшего брата футболиста за очередное разбитое во дворе окно — теперь, издалека, все это увиделось в жалкой уменьшительности, тем не менее сильно тянуло назад, в Монино. «Что за чепуха! — разозлилась Надя. — Слюнтяйка, вот я кто! Только червяки всю жизнь живут в своих норах. Путешествия развивают человека, обогащают его. Вон Стелла, везде побывала, столько видела! Вернусь, мне будет что рассказать родным и подругам».

Перед тем как отправиться спать, Надя обошла своих туристов; только рабочего и его жену не застала. Супруги стояли за корпусом и выясняли отношения — он в баре прилично набрался и от нее слышалось:

— В первый же день налил глаза!.. На туристочек зыркаешь!

Эта парочка в Монино была одной из самых колоритных: оба долговязые, длинноносые — прямо карикатурные персонажи; они без памяти любили друг друга и постоянно ссорились из-за подозрительности и ревности. Каждое утро он выкатывал из калитки велосипед, она вскакивала на раму и, весело похохатывая, они катили на кирпичный завод. Возвращались порознь — на работе за день успевали поссориться, и дома перекидывались словами односложно и зло; временами она кричала на него, он что-то бубнил и гудел в ответ, потом хлопал дверью и выходил в сад «на свежий воздух», вслед ему летело полено или черпак с мыльной водой. Он отсиживался под деревьями, а его возбужденная супруга влетала к соседям, просила папиросу, закуривала дрожащими пальцами и с шокирующим откровением жаловалась на мужа. Их дочь, студентка техникума, наперекор природе редкостная красотка, всерьез страсти родителей не принимала — была занята своей судьбой — ей не давали прохода поклонники. Это обстоятельство вызывало непереносимую зависть у Нади.

Старушки уже были в постелях и полусонными голосами обменивались первыми впечатлениями. Некоторое время Надя прислушивалась к их бормотанью, потом снова подумала о Володе: «И что за знакомая у него здесь? И зачем наговорил столько красивых слов? Может это просто случайные фразы? И что я придумываю себе любовь? Вот еще!».

Утром после завтрака к турбазе подкатил автобус с экскурсоводом, молодым человеком в очках — предстояла ознакомительная поездка по городу; но часть женщин заявила, что пойдут на рынок закупать фрукты, молодожены сказали, что вообще останутся на турбазе «погулять», рабочий и его жена объявили, что доедут с группой только до центра, что у них масса заказов от соседей на деревянную посуду.

— В программу входит дегустация молдавских вин, — с победоносной улыбкой почти крикнул экскурсовод.

— Ну так бы и сказал, — проговорил рабочий, подмигивая Наде.

— Ты вчера уже был хорош, — с горячностью осадила его жена. — А сколько это стоит? — обратилась она к экскурсоводу.

— Все входит в стоимость путевки, — успокоил ее экскурсовод. — Программа называется «Дар солнца — людям».

— Хорошо, попробуем вино… и в магазины, — заключила жена рабочего, обращаясь к мужу и дочери.

День начинался жаркий. В салоне автобуса стояла плотная духота, только когда тронулись и покатили по лесопарку, в открытое окно потянуло прохладой. Экскурсовод не умолкал ни на минуту:

— Посмотрите направо, посмотрите налево… Этот театр построен тогда-то, в нем выступал… В этом доме состоялось…

Молодой человек говорил заученно, скороговоркой, поминутно посматривал на часы. Надя никак не могла понять: то ли он хочет побыстрее отделаться от группы, то ли боится не успеть до обеда рассказать о всех достопримечательностях. Еще работая гидом по Москве, Надя заметила — многочисленная поверхностная информация утомляет экскурсантов, они выходят из автобуса усталые и разбитые, и наоборот, когда задерживаешься на чем-нибудь одном, появляется интерес к рассказанному, задаются вопросы. По собственной инициативе Надя сокращала экскурсионные точки, оставляя только самые интересные места, связанные с жизнью великих писателей, музыкантов, художников — к счастью, заведующая турбюро не знала об этих нововведениях — в подобных учреждениях запрещалось отходить от четких установок. И вот теперь Наде стало скучно от монотонного бормотания молодого человека. Глядя за окно на светлые от солнца улицы, ей захотелось выйти из автобуса и просто прогуляться.