Разумеется, будучи главой гильдии, Маттиас мог позволить себе и мяса и рыбы, но в силу своей природы больше предпочитал сыр, хлеб и овощи. И говоря начистоту, не только из-за своей телесной сущности, но и по причине банальнейшей дешевизны...

Вдохнув еще раз сладкий запах цветов, Чарльз учуял примешавшийся к нему запах орехового хлеба.

Хм...

Позвенев монетами в кармане туники, крыс спустился с высокого крыльца гильдии и направился на хозяйственный двор. Он уже знал, куда ему надо идти... по ветру, следуя запаху, прямо к булочной капибары-морфа Грегора. Мимо лавки свечного мастера — кстати, давно он уже не захаживал к мастеру Вернону... надо будет на днях заглянуть, поинтересоваться как дела, прикупить свечей и масла для светильника — его собственный запас почти истощился. Вот к чему приводит литературное творчество поздно вечером. К дополнительным тратам!

Однако запах орехового хлеба и маковых булочек настойчиво тянул голодного крыса дальше и вскоре он уже подходил к заветным дверям. Рассеянно кивнув лениво машущему метелкой перед дверьми лавки коту-морфу, Маттиас потянул дверную ручку и вошел внутрь.

Запах свежеиспеченного хлеба, поднимающегося теста, и восхитительного печенья наполнял все помещение, выходил через распахнутые окна, разносился по округе — и был без сомнения самым лучшим зазывалой. Чарльз мог бы часами стоять в дверном проеме, и вдыхать, вдыхать, вдыхать...

Грегор осторожно укладывал еще слегка исходящие паром ржаные караваи на расстеленную ткань. Его уши передернулись, когда от неловкого движения одна из булок выскользнула из лап и перевернулась. Поправив каравай, капибара снял рукавицы и повернулся к прилавку.

— А, Чарльз, привет! Что возьмешь сегодня?

И прилавок, и потолок в лавке были достаточно высоки для самых рослых морфов, а для тех, кто пониже имелось пристроенное к прилавку возвышение.

Поднявшись по ступенькам, Чарльз ткнул большим пальцем за спину:

— Не знал, что ты взял себе ученика.

— Бреннар. Младший сын фермера Колланда. Он у меня всего неделю, пока в основном помогает поддерживать чистоту и присматривается. Недавно первый раз попробовал испечь хлеб, но не могу рекомендовать тебе отведать результаты его трудов, — усмехнулся Грегор и покосился на открытую дверь, за которой кот насторожил уши и замедлил махи метелкой. Наверняка прислушивался... — Булки у него получаются твердые как камень. Впрочем, со временем, возможно...

— Но почему кот? — понизив голос, спросил Чарльз.

— Ну, во-первых, он сам напросился. Во-вторых, мне стало интересно — кот, и хочет стать пекарем... необычно, правда?

— Действительно, очень странно. Он ведь не ест хлеб?

— Нет, не ест. Пробует, вкус чувствует. Думаю, с мясной похлебкой, сможет набить желудок... если будет сильно голодным. Но предпочтет мясо.

— Кстати, насчет хлеба. Я бы не отказался немного перекусить перед беседой с крокодилом.

Маттиас осмотрел прилавок. Увидев фирменные хлебцы Грегода — маленькие, не больше ладони крыса булочки, источающие умопомрачительный аромат свежего, еще горячего хлеба, орехов, тмина и укропной присыпки — крыс указал на них:

— Один из этих.

Грегор очень внимательно посмотрел на Маттиаса и выдал:

— Одну желтенькую[1].

— Да ты что! — возмутился  Маттиас. — Этот маленький каравай не стоит полулуны!

— Сегодня для тебя именно такая цена, — отрезал Грегор, блеснув глазами.

Маттиас удивленно взглянул на капибара:

— Грегор... я ведь твой постоянный клиент, и мы оба прекрасно знаем цену твоему хлебу. Караваю орехового хлеба красная цена в праздник — пара медных звездочек.

— Ты хочешь сказать, что мой хлеб дешевка? Обижаешь ты меня, Чарльз! — Грегор сложил лапы на круглом животике, и оскорблено надул пухлые щеки.

Впрочем, Чарльз не сомневался, что оскобленная поза и рассерженный тон —  лишь игра с целью выманить у крыса заветную монетку. Уж слишком блестели глаза у булочника... Вот только с чего бы?

— Нет, — теперь уже Маттиас сложил лапы на животе и надул щеки, превратившись в зеркальное отражение Грегора. Только менее объемное. — Я лишь сказал, что твой каравай не стоит бронзовой монеты.

Маттиас не умел торговаться, и прекрасно знал об этом. Некоторые его знакомые владели этим умением блестяще, и с легкостью вытрясали из капибары каравай за одну медную звездочку. Другие имели столько денег, что совсем их не считали... Увы, Чарльзне относился ни к той, ни к другой категории...

Опершись локтем на прилавок, Грегор наклонился вперед:

— Не забывай, ты все еще должен за каравай. Помнишь, у тебя еще корзинка с яблоками была? И за каравай, который взял, когда заглянул ко мне под ручку с тигром-морфом.А еще за каравай, который прихватил по дороге на дальнюю ферму... На той неделе, Сарош тебя возил. А еще за фунт пряников, которыми ты подкармливал Марка. А еще...

— Хватит, хватит, хватит! Ты прав, ты совершенно прав... И как это я успел столько долгов накопить? Просто сам себе удивляюсь!

Маттиас вытащил из кармана бронзовую полулуну — как хорошо, что он прихватил ее — и звучно хлопнул монетой по прилавку:

— Этого хватит?

— Более чем, — расплылся в улыбке капибара, одной лапой засовывая монетку в карман на переднике, а другой вытаскивая каравай из стоявшей на краю прилавка корзинки. — Даже с лихвой! Можешь прихватывать караваи еще пару раз.

Маттиас удивленно уставился на немного кривоватую, и практически плоскую лепешку серого хлеба. Осмотрев со все возрастающим удивлением странную булку, он попробовал ее разломить, но не смог даже оцарапать!

— Грегор! Что ты мне подсунул?!

— Ой! Извини, Чарльз... не та корзина! — радостно ухмыляясь, Грегор  протянул Маттиасу другой каравай — пышный, ароматный, еще теплый...

— Вот оно! — патетично воскликнул крыс, ухватив обе булки и прижимая их к груди. — Сбылось предсказание Светнесущего Эли! И попросил я у друга хлеба, и дал он мне камень!

— И рухнули стены! И прошли по их обломкам орды! — подхватил капибара.

— Где?! Когда?!

— Стены кладовой Джона-мешочника. Нашего оленя-собирателя древностей!

И друзья хором расхохотались.

— Не вынесли бедные, тяжести веков! — фыркнул Маттиас, отсмеявшись. — Кстати, эта недобулка и есть произведение лап твоего ученика?

— Оно самое. Недобулка. Хи-хи... Хорошо сказано! Недобулка... Может возьмешь? За недоцену отдам!

— А может и возьму! — крыс присмотрелся к плоской серой булке и попробовал ее погрызть. — Знаешь, такая лепешка может стать неплохой заменой палки для грызения. Если смогу ее... разгрызть! О! Идея! А вот сделать такую булку, только в форме рыбы? И подсунуть крокодилу?

— Маттиас! — притворно возмутился Грегор. — Как ты жесток! Как ты можешь?! А, да тебе же идти к нему в пасть... Зачем, собственно, если уместно спросить?

— Ну-у... Тут такое дело... — настроение Чальза тут же упало до кислого, если не до мрачного. — Мне нужно попросить церемониймейстера  об одной личной услуге...

Маттиасу не очень-то нравилось общаться с Тхалбергом, церемониймейстером герцога Хассана — с этим вечно воняющим рыбой, напыщенным и самодовольным крокодилом-морфом, не способным принять ничего, если оно не исходило от самого герцога. Ходили слухи, что Тхалберг был похож на земноводное даже до проклятья Насожа, и оно лишь придало завершенность его облику, уравняв внешность и содержание.

К сожалению, вопросами приема гостей Тхалберг распоряжался практически единолично, и отменить его приказы мог только лорд Хассан. Именно Тхалберг рассылал приглашения на праздничный ужин в субботу вечером, и теперь Маттиас хотел попросить его внести изменения в список гостей...

— Не хочешь рассказать?

— Ох, боюсь сглазить! Нет, лучше помолчу.

С этими словами Маттиас направился к двери.

— Ну, будем надеяться, крокодил сейчас в хорошем настроении! — пожелал вслед Грегор.