Юлии было трудно представить себе повседневную жизнь в окружении угнетенных домашних слуг, и наконец-то она поняла, что отличало Айку от слуг дяди Вильгельма в Амстердаме: чернокожий человек был не только слугой, он был беззаветно предан своему господину. Может быть, даже боялся его. В общем, информация о новой родине скорее обескуражила Юлию, чем внесла ясность в ее представления.

Когда погода улучшилась еще больше, в передней части палубы стали появляться до сих пор не знакомые Юлии пассажиры. Она предполагала, что эта часть корабля отведена для матросов, однако эти люди не были похожи на экипаж корабля.

– Что это за люди, Вильма, и почему они только сейчас вышли на палубу? – Юлия за это время уже перестала стесняться задавать вопросы.

– Ах, это искатели счастья и братья по вере… Капитаны стараются держать их под палубой как можно дальше, чтобы не было никаких беспорядков. Кроме того, у них такой вид, что другие пассажиры… – Вильма кивком головы указала на ту часть корабля, где обычно находились пассажиры с верхней палубы, – …зачастую не в восторге от этого соседства.

Юлия наморщила лоб, и Вильма с готовностью продолжила объяснения:

– С тех пор как на некоторых реках в Суринаме было найдено золото, все больше и больше странных людей стремятся попасть в эту страну. Новым поселенцам теперь вроде бы даже выделяют целые регионы в центральной части. Среди них много немцев. Говорят, это потому, что там есть хорошие участки леса, а эти люди знают толк в вырубках, а также в плотницких и столярных работах.

Вильма задумалась.

– Я не считаю это хорошей идеей, ведь большинство переселенцев плохо переносят здешний климат.

– Однако Карл говорил, что погода в Суринаме очень приятная. – Юлия надеялась, что хотя бы не все ее иллюзии будут развеяны.

Вильма коротко засмеялась.

– Ну, это можно рассматривать и так, и эдак. Конечно, весь год в Суринаме царит приятное тепло и даже во время сезона дождей мерзнуть не приходится. Но там очень душно, и это не идет ни в какое сравнение с европейской летней жарой. – Вильма устремила взор к горизонту. – И, к сожалению, этот климат несет с собой такие болезни, которые невозможно сравнить ни с какой европейской заразой. Хуже всего – лихорадка.

– Лихорадка?

– Существует много видов лихорадки. Некоторые лишь причиняют страдания больному, другие могут убить его. – Вильма указала на нескольких незатейливо одетых людей на передней части палубы, которые как раз собирались на своего рода молитву. – Слава богу, в Суринаме есть небольшая община секты моравских братьев – гернгутеров. Члены этой общины заботятся о рабах, а также ухаживают за больными.

Юлия посмотрела вниз, на эту маленькую группу. Среди гернгутеров было несколько женщин. Почтительно опустив голову, они слушали мужчину, который громко читал какую-то книгу, вероятно, Библию. Напротив них, в другом углу, между канатами и различной корабельной утварью, сидело несколько мужчин в истрепанной одежде. Они курили и играли в карты. Наблюдение за этими пассажирами подвигло Юлию на то, чтобы задать вопрос, который занимал ее все эти дни.

– А где же находится наш раб, Вильма?

Женщина оттопырила нижнюю губу:

– Раб? Я думаю, что у него все хорошо. Наверное, вам лучше спросить об этом у своего мужа, Джульетта.

Больше из Вильмы ничего невозможно было вытянуть – она сменила тему. Юлия удивилась. Стоило ей задать хотя бы один не очень удобный вопрос, как ее тут же утешали, заявляя, что ей не стоит беспокоиться или лучше спросить об этом у своего мужа. Где-то в глубине души она начала подозревать, что эта страна далеко не такая прекрасная и романтичная, какой она себе ее вообразила. Содержание рабов в ней вызывало много вопросов.

Юлию не оставляли мысли об Айку. В конце концов, в Нидерландах он прислуживал и ей тоже. Она вскоре перестала бояться этого человека, убедившись в его добродушии. То, что она не видела Айку на палубе, вызывало у нее обеспокоенность.

Вечером Юлия спросила у Карла, который как раз собирался идти играть в карты:

– А где, собственно, Айку? Я не видела его со дня отплытия.

Карл махнул рукой, словно отбрасывая что-то:

– Ах, он находится под палубой. Существует предписание: рабы во время плавания через океан должны быть размещены в безопасном месте.

– В безопасном месте? Что это означает? Его что, посадили под замок?..

Карл покачал головой.

– Тебе не нужно об этом знать! – оборвал он жену. – А теперь оставь меня в покое. Я договорился о встрече.

Карл покинул каюту, оставив сердитую Юлию в одиночестве. Но она не желала довольствоваться таким ответом.

Уже через несколько дней путешествия под палубой корабля Эрика пришла к убеждению, что это – первое по-настоящему тяжелое испытание в ее жизни, которое уготовил ей Господь. Помещенные в трюмы, как скот, пассажиры средней палубы не могли выйти наружу. Оптимистичные предположения Райнгарда о том, что капитан вскоре разрешит им выбраться на верхнюю палубу, не подтвердились. Днем открывали лишь дверь на палубу, чтобы хоть немного ослабить стоящую в трюме вонь. Однако на трапе постоянно находился матрос, следивший за тем, чтобы никто не выходил наверх.

Эрика строила предположения по поводу того, почему их не выпускают на свежий воздух. Но одного взгляда в угол, где находились лесорубы, а также на Йозефу было достаточно, чтобы получить ответ. В то время как лесорубы в любое время дня и ночи прикладывались к прихваченным с собой бутылкам, которые, казалось, были их единственным багажом, а также убивали время за игрой в карты, Йозефа лежала в своем гамаке, борясь с морской болезнью. Брат Вальтер тоже стал еще бледнее, однако стоически сопротивлялся приступам тошноты. Что касалось Райнгарда, то на его физическом состоянии плавание никак не сказалось. Правда, унылое настроение под палубой заставило его вести себя более сдержанно и им тоже овладела тоска, однако он по-прежнему хоть и тихо, но все еще восторженными словами говорил с Эрикой, главным образом о чудесной стране, которая их ожидает. Каждый день он обещал жене, что именно сегодня они получат доступ к верхней палубе.

Матрос по фамилии Фергер, в обязанности которого входила охрана двери в задней части средней палубы, ведущей к грузовым трюмам, каждый раз насмешливо фыркал.

– Забудь об этом, парень, – высокомерно заявлял он, сидя в своем гамаке. – До тех пор пока мы не выйдем из канала и не пройдем мимо Англии, капитан никого наверх не выпустит. Дело в том, что в прошлый раз эти сельские работяги так напились, что поломали почти все надстройки на палубе. А крестьяне, которых он должен был переправить за океан, целыми днями так рыгали на палубу, что полностью ее изгадили. И вот теперь капитан старается держать всех под палубой, где одни могут цепляться за свои бочки, а другие – за ведра. – И он со злорадной ухмылкой указал на Йозефу, обхватившую руками ведро. Ее непрерывно тошнило.

Эрика вздохнула:

– А сколько времени пройдет, пока мы минуем Англию?

Фергер лишь пожал плечами и снова улегся в свой гамак.

Эрика подозревала, что он не совсем добровольно занял пост охранника. Но, с другой стороны, здесь, внизу, ему не приходилось заниматься тяжелым физическим трудом. Дважды в день Фергер поднимал свое массивное тело из гамака, шел вверх по трапу, а через некоторое время возвращался назад, держа огромный горшок с едой. Маленький худенький корабельный юнга шел следом за ним, неся корзину, полную корабельных сухарей. Ежедневный суп был жидким, в нем никогда не было мяса, однако там все же плавали овощи. Питание было скудным, но этого было вполне достаточно.

– Мы ведь находимся не в первом классе, – бросил Райнгард Эрике, когда она, подняв брови, размешивала жидкую бурду. – И вообще, у нас скоро будет очень много экзотических лакомств.

«…если мы до тех пор не помрем от голода», – подумала Эрика, а затем жадно съела свою порцию.