– Прошу меня простить за то, что пришлось сломать мебель, – сказал Гарет надзирателю.—Я возмещу ущерб, когда у меня появятся деньги.

Он тяжело дышал и чувствовал безумную радость. Жаль, конечно, что палка попала между глаз слуге, а не господину, тем не менее он был доволен тем, что наконец встретился лицом к лицу со своим врагом.

– Забудьте о столе, – сказал надзиратель. —Должен сказать, что в следующий раз нас будет больше. Вы – очень опасный человек, лорд Раднор.

Ближе к вечеру Гарет понял, в чем заключался “сюрприз” Ахары.

Двое стражников в парадных полудоспехах, которых сопровождал загадочно улыбающийся Ахара, внесли в камеру закрытые подносы и плетеную корзинку, потом вкатили тележку.

– Что это значит?

Ничего не ответив, все трое вышли из камеры. Гарет еще не успел осмыслить увиденное, как дверь камеры открылась снова и вошла Косира.

Она, как ему показалось, стала еще прекрасней. Волосы были по-прежнему короткими, шея и грудь покрыты зеленым шелковым платком, завязанным на спине и оставляющим талию открытой. Костюм Косиры дополняли широкие штаны и короткие сапожки. Шею украшал золотой кулон в виде орла, посланный им из устья Нальты.

– Мы можем быть вместе до рассвета, – сказала она.

Гарет потом не мог вспомнить, как он сделал несколько шагов к ней, как она оказалась в его объятиях, как они жадно целовали друг друга несколько минут.

Он хотел было что-то сказать, но вместо этого снова поцеловал ее. Он услышал, как захлопнулась дверь, как лязгнул засов, но не обратил на это ни малейшего внимания.

Гарет поднял Косиру, перенес на кровать и лег сверху. Потом волна подхватила их, подняла и опустила, потных, ослабевших и обнаженных, с переплетенными ногами.

Долго никто из них не мог произнести ни слова, потом Косира прошептала:

– Так вот на что это похоже.

– Да, но только с тобой, – прошептал в ответ Гарет.

– Откуда ты знаешь, если ни с кем раньше до меня не был?

– Ты права.

– Знаешь, как трудно было купить свежие устрицы, да еще целых две дюжины? А теперь они пропадут. – Она вдруг вскрикнула: – О! Кажется, они тебе не понадобятся.

– Ты что-то говорил о любви? – спросила Косира.

– Говорил.

– Ты по-прежнему не решил?

– Решил, я точно знаю, что люблю тебя.

– Тогда попробуй сделать что-нибудь, о чем я читала, о чем мечтал а, когда тебя не было рядом, и сделать правильно.

– Полагаю, это ты все оплатила своим золотом, – сказал Гарет.

– Конечно, – ответила Косира. – Не могла же такая знатная женщина, как я, с таким положением в обществе, лишиться девственности в менее шикарной обстановке.

– Пусть даже в подземелье.

– Будет о чем рассказать внукам, верно? Впрочем, придется опустить самые… интересные детали.

Гарет, решив не одеваться, изучал заказанные Косирой яства. Все они были защищены заклинаниями и были такими свежими, словно их только что достали из печи.

Кроме мелких, удивительно сочных устриц в полураковинах с хреном и лимоном, было говяжье филе в тесте, молодой картофель в масле и пирожки с лимоном. Но больше всего, помимо устриц, Гарета обрадовало простое блюдо из свежих томатов с луком, маслом и молотым черным перцем.

– В южных морях, – произнес он с набитым ртом, – такого не предложат.

Обнаженная Косира лежала на измятых простынях.

– И не только это, – сказала она многозначительно.

– Разве я послал бы тебе этого орла, если бы было иначе?

– Не знаю, вам, прохвостам, всегда удается отыскать путь к сердцу женщины.

– Кстати о сердце, сколько осталось биться моему?

Косира стала серьезной.

– Король оказался между каменистой скалой, на которой живет, и каменной стеной. Он страшно разозлился, услышав, кстати от лорда Квиндольфина, о твоем нападении на линиятов. Потом их посол выразил при дворе недовольство твоими действиями и действиями других, как он выразился, кровожадных ренегатов. Все было сделано настолько умно, что король не мог не отреагировать.

– Каким образом?

– Не знаю, – сказала Косира. – Он ничем не выказывал своего отношения к тебе, даже самым моим близким друзьям не удалось вытянуть из него ни слова. Я бы подумала, что он испытывает угрызения совести, если бы не знала Алфиери, – она невесело засмеялась. – Мне кажется, что короли избавляются от совести, как только надевают корону на голову.

– Что со мной будет?

– Пока – ничего. Ничего не слышно ни о суде, ни о следствии.

– Что будет с моими людьми?

– Я сделала все, что смогла. Их перевели из общей тюрьмы в другое крыло, обычно предназначенное для должников. Так что им не грозит наказание кнутом или другие беды.

Гарет посмотрел на нее с уважением.

– Миледи, я знал, что ты знатная дама, но не подозревал, насколько и каким влиянием ты обладаешь.

– Очень приятно услышать такой изысканный комплимент, – сказала Косира, решив сменить тему. – Сказать даме, что поражен ее влиянием, после того как она отдала себя без остатка.

Чтобы добиться еще большего расположения, мне следует забраться на мачту или поднять парус?

– Значит, нам остается только ждать, пока король соизволит решить нашу судьбу?

– Скорее всего, – сказала Косира с горечью. – Теперь ты знаешь, какова реальная жизнь при дворе. Все зависит от прихоти его величества, иногда, как мне кажется, даже твое право дышать.

Я дам тебе знать, если выведаю хоть что-нибудь. Надзиратели подкуплены и сделают то же самое.

Гарет задумался.

– Квиндольфин приходил со своими громилами, так что тюрьму вряд ли можно считать безопасным местом, доказательством тому является твой, не скрою, приятный приход сюда. Я видел менее дырявые сита. Я многое бы отдал за какое-нибудь оружие.

– Если поднимешь поднос с говядиной…—прошептала Косира.

Под подносом лежали два ножа в ножнах, таких же простых, как рукоятки.

– Оружейник, у которого я их купила, сказал, что нож поменьше можно привязать к ноге, а побольше, – повесить сзади на поясе на этой цепочке, которая будет похожа на украшение.

Гарет взвесил ножи в руке.

– Отлично, – сказал он с улыбкой. – Возможно, я слишком много времени провел в компании головорезов, поэтому чувствую себя голым без оружия. Но…

– А кто говорит, что Сарос – менее безопасное место, чем те, в которых тебе довелось побывать. А теперь перестань быть свиньей, ополосни рот жидкостью из этой бутылочки, убери мою тарелку и налей мне этого чудесного вина, которому ты предпочитаешь ужасно невкусную воду. Как вижу, пиратство не изменило твои вкусы к лучшему.

– А что потом?

– А потом ты обнимешь меня, и я посмотрю, соответствует ли действительности твое хвастовство.

– Чувствую, рассвет наступит слишком рано.

Прошла неделя, потом еще один день. Косира навещала Гарета почти каждый день. Ее люди охраняли дверь в камеру, чтобы никто не мог им помешать, но она больше не рисковала остаться на ночь.

Она сообщила, что бедного лорда Квиндольфина не было видно при дворе – все его тело покрылось нарывами.

Гарет рассмеялся и рассказал Косире о бегстве Лабалы, и она тоже нашла его месть крайне забавной.

– Жаль, – сказала она, – что твой волшебник не умеет насылать проказу, скоротечную проказу.

Его навестил дядя Пол, пребывавший, к удивлению Гарета, в превосходном расположении духа. Гарет заметил висевший на шее дяди золотой ключик, спросил о нем и узнал, что, действительно, дядя в отсутствие Гарета был произведен в Принцы купцов.

– Справедливая награда за жизнь, проведенную в честности, чистоте и послушании законам, – сказал он. – В отличие от других, которых упоминать не хочется.

Его слова прозвучали не слишком осуждающе.

– И вас, и Косиру не слишком беспокоит мое заточение в Подземелье, – произнес Гарет сердито.

– Конечно, – сказал Пол. – Эти не наши шеи измеряет палач, натачивая топор.

– Дядя, не начал ли ты пить вино за завтраком?