Гарет еще раз оглядел огромную столовую, увешанную портретами суровых мужчин в доспехах и с мечами, женщин, среди которых встречались молодые и миловидные, пожилые и надменные, осмотрел пейзажи, укрепленные на стенах мечи, кинжалы, пики. На дальней стене висело огромное, постоянно вращающееся Колесо жизни. Люди, которые могли себе позволить приобрести такое колесо и обеспечить заклинание, заставлявшее его вращаться, клялись, что оно приносит счастье.

Кроме них в зале никого не было. Слуга молча выслушал приказ Косиры, удалился и через минуту вернулся с графином вина для хозяйки и чаем для Гарета.

– Пять лет назад, – сказал Гарет, чувствуя себя неловко с того момента, как узнал о высоком положении Косиры, – я и подумать не мог, что окажусь в таком особняке, хотя и мечтал об этом.

Косира, не поднимая глаз, пила вино.

– Приятно мечтать, – сказала она едва слышно, – а не знать, что твоя жизнь расписана на многие годы.

Гарет промолчал.

– Именно поэтому я так полюбила улицу, —продолжила Косира. – Я знала… знаю, что моя судьба высечена на камне. Я должна оставаться идеальной девушкой и девственницей, пока какой-нибудь знатный шмель, кружащий вокруг меня, вернее, вокруг моего приданого, не решит взять меня в жены. Потом я должна буду родить столько детей, сколько он захочет, сидеть дома, выезжать только на приемы, в то время как муж будет жить в свое удовольствие, заводить любовниц, участвовать в сражениях, путешествовать по заморским странам… Замужество… замужество… ха!

Гарет решил сменить тему:

– Ты говорила, что живешь здесь с матерью.

– Жила. Моя мать скончалась три года назад.

– Значит, ты живешь одна в этой чудовищной груде камней?

– Если не считать восьмидесяти семи слуг. У меня есть исполнитель завещания, который старается уберечь меня от неприятностей, особенно тех, что я сама на себя навлекаю. Некоторые из слуг, несомненно, являются его агентами, поэтому особенно пошалить не удается. Но иногда заходят друзья, и мне удается выбраться из заточения. Все они, конечно, знатные люди, но некоторые не лишены задора, поэтому иногда случаются приключения.

Но не такие увлекательные, как когда-то с тобой, – добавила она.

– Ты ничего не сказала о своем отце. Косира немного покраснела и сжала губы.

– Извини, – торопливо добавил Гарет.

– Все нормально, – возразила Косира.—Откуда тебе знать. Моя мать обладала еще более мятежным духом, чем я, и предпочла не выходить замуж.

– О!

– У нее были любовники. Десять, возможно, двадцать. Дневник она не вела, или мне не удалось его найти. Один из любовников, не знаю, был ли он таким же знатным, как мать, и стал моим отцом. Я ничего не знаю о нем, и управляющий клянется, что тоже ничего не знает. Все эти знатные бородачи и хмурые дамы, – Косира кивнула на портреты, – родственники с ее стороны. Ее род берет начало где-то в древней истории Сароса, возможно, в те времена, когда первый человек приставил острый кусок кремня к горлу другого человека и потребовал, чтобы тот признал его превосходство, если не хочет иметь сразу две улыбки. История гласит, что мы построили дом на этом холме раньше короля Сароса. Конечно, все ожидают, что я выйду замуж и продолжу традицию. Настанет день, и стены этого особняка украсит мой портрет с соответствующим выражением лица.

– Ну… а ты обязательно должна делать то, что от тебя ожидают? – спросил Гарет. – Я имею в виду, ты и раньше убегала из дома. Разве ты не можешь уехать из Тикао?

– Ты думаешь, никто не будет меня преследовать? Никто не узнает во мне леди Косиру Нагорную, никто не сообщит управляющему, который с проклятиями и скандалом водворит меняна прежнее место?

– Можешь хоть попробовать. Косира задумчиво посмотрела на него.

– Возможно, ты прав. По крайней мере, можно попробовать, а не сидеть здесь и жалеть себя.

– Я не хотел поучать тебя.

– Почему? Всем другим кажется, что они лучше меня знают, как я должна прожить свою жизнь.

Гарет встал и потянулся за плащом.

– Прости, – сказала Косира. – Не следовало говорить эту глупость, ты ее не заслужил. Гарет, я очень рада, что ваши с дядей дела идут успешно и все твои путешествия заканчивались благополучно. Поверь, я следила за тобой.

– Спасибо.

– Я просто устала, плохо спала прошлой ночью.

– Мне очень жаль. Косира пожала плечами:

– Все началось с длинного скучного вечера, который я провела с тем, кого вряд ли можно считать твоим другом.

Гарет ждал.

– С Антоном, младшим сыном лорда Квиндольфина, который считает себя великим мастером ухаживания. – Косира с трудом сдерживала зевоту. – Я, конечно, не сказала ему, что считаю его самого и его семью заслуживающей того, что мы сделали на свадьбе его сестры.

Гарет медленно покачал головой. Эти проклятые Квиндольфины, казалось, пытались, подобно хорькам, проникнуть в его жизнь со всех направлений.

Косира словно прочла его мысли.

– Я бы предпочла выйти замуж за его сестру или за одну из тех свиней, только не за него.

– Я очень рад этому, – сказал Гарет и накинул плащ. – Мне правда пора уходить, но могу я увидеть тебя снова?

– Когда захочешь, – ответила Косира и проводила его до двери. Ночной ветер… вернее, уже утренний… овеял их прохладой. Гарет направился к лестнице.

– Гарет.

Он обернулся, и ему на мгновение показалось, что ее зеленые глаза светятся в темноте.

– Мне было очень приятно увидеться с тобой.

Он улыбнулся, а она, стоя на ступеньку выше, наклонилась к нему.

– Очень приятно, – едва слышно произнесла Косира и коснулась губами его губ.

Потом дверь закрылась, а ворота распахнулись. Он вышел, и в тот же момент погасли лампы.

Гарет шагал по булыжным мостовым, не чувствуя ни ветра, ни холода.

Он знал, что невозможны никакие отношения между племянником купца, к тому же моряком, и такой знатной дамой, как Косира. Кроме того, он был еще молод и не хотел усложнять свою жизнь.

Он крепко спал той ночью и проснулся с улыбкой на губах.

– Ты не задумался над очередным предприятием? – вежливо спросил Пол Раднор за завтраком.

– Еще нет, дядя, – ответил Гарет, намазывая маслом булочку и с трудом сдерживая зевоту. Он снова задержался у Косиры почти до утра. Они говорили, больше ничего. Она поцеловала его в ту, первую ночь, но даже не пыталась повторить это при трех следующих встречах.

Иногда он замечал несколько озадаченное выражение на ее лице, которое сразу же исчезало, стоило ей почувствовать его взгляд.

Он откусил булочку, добавил приправы на ломтик ветчины и отрезал кусочек.

– Полагаю, снова отправлюсь в море через несколько недель, когда съем все ваши запасы.

– Тебе не удастся, – успокоила его тетя.

– Какие суда и порты ты предпочитаешь?

– Где-нибудь в теплых странах. От этого рейса за мехами у меня до сих пор стынет кровь. Впрочем, особых предпочтений нет.

Он не сказал, что думает о Кноле и Томе, о том, захотят ли они выйти в море с ним, о том, как ему удастся наняться с ними на один корабль. Ведь его самого вряд ли можно было считать морским волком, и капитан судна едва ли станет прислушиваться к его просьбам, а тем более идти ему навстречу.

– Я нахожу наш разговор крайне интересным, – сказал Пол таким тоном, словно вел переговоры о грузе. – Быть может, продолжим у меня в кабинете?

– Позволь описать тебе альтернативу возвращению в море, – без предисловия начал Пол. —Твоя тетя весьма встревожена тем, что нам пока не удалось завести детей, чтобы обеспечить продолжение рода Радноров.

Гарет был несколько смущен такой откровенностью.

– Тем не менее я позволил себе обратить ее внимание на то, каких успехов ты добился с того момента, как поселился у нас. Конечно, в тебе еще осталась прежняя дикость и необузданность, но кто из нас не был таким в молодости? Это пройдет со временем. Позволь сделать тебе предложение, которое не имеет ни малейшего отношения к тому, есть у нас с Присциан дети или нет, потому что в этом мире более чем достаточно занятий, которые могут обеспечить богатство всего клана.