Большевики представляли историю как борьбу классов, когда бедные устраивают революцию против богатых, чтобы двигать историю вперед. Поэтому официально план уничтожения «кулаков» был не простым решением набирающего силу тирана и его верной свиты – это была историческая необходимость, подарок из рук суровой, но великодушной Клио. За неприкрытой атакой органов государственной власти на категорию людей, не совершивших никакого преступления, последовала вульгарная пропаганда. На плакате под заголовком «Уничтожим кулака как класс!» один «кулак» изображен под колесами трактора, второй – в виде обезьяны, собирающей зерно, а третий – сосущим молоко прямо из коровьего вымени. Эти люди не были людьми, они были животными – таков был смысл изображенного[14].

На практике государство решало, кто «кулак», а кто нет. Милиция должна была депортировать успешных крестьян, которые теряли от коллективизации больше всех. В январе 1930 года Политбюро распорядилось, чтобы милиция проверяла крестьян по всему Советскому Союзу. В соответствующем приказе ОГПУ от 2 февраля указывалось, какие именно меры необходимы для «уничтожения кулака как класса». В каждой отдельной местности группа из трех человек, «тройка», решала судьбу крестьян. «Тройка» состояла из работника государственных органов милиции, местного члена партии и представителя прокурорских органов. Она была уполномочена выносить быстрые и жесткие приговоры (смерть или ссылка) без права опротестования. Местные коммунисты могли выдвигать свои предложения. «На собраниях сельского совета, – говорил местный партиец, – мы записываем в кулаки тех, кого посчитаем нужным». Хотя в Советском Союзе существовали законы и суды, их теперь игнорировали в пользу простых решений трех человек. Около тридцати тысяч советских граждан были расстреляны по приговору таких «троек»[15].

За первых четыре месяца 1930 года 113 637 человек были насильно вывезены из Советской Украины как «кулаки». Это означало, что около тридцати тысяч крестьянских домов опустели один за другим, а их ничего не подозревавшим обитателям дали мало времени (или же совсем не дали) приготовиться к неизвестности. Это означало тысячи неотапливаемых товарных вагонов, наполненных перепуганными и больными людьми, увозящих их в восточно-европейскую часть России, на Урал, в Сибирь или Казахстан. Это означало ружейные выстрелы и крики ужаса на рассвете последнего дня, встреченного крестьянами дома; это означало обморожение и унижение в вагонах во время пути, а также страдание и смирение, когда крестьян выгружали в качестве рабсилы в тайге или в степи[16].

Украинские крестьяне знали о депортациях в лагеря заключенных, которые коснулись их, начиная с середины 1920-х годов. Теперь они пели то, что было традиционным причитанием:

Соловки были тюремным комплексом на острове в Арктическом море. В представлении украинских крестьян Соловки символизировали все чужое, репрессивное и находившееся невыносимо далеко от родины. Для коммунистических же лидеров Советского Союза Соловки стали первым местом, где труд депортированных обернулся прибылью для государства. В 1929 году Сталин решил воплотить пример Соловков по всему Советскому Союзу и приказал соорудить «специальные поселения» и концентрационные лагеря. Концлагеря были разграниченной зоной труда, обычно огороженной забором и охраняемой. Специальные поселения были новыми селами, построенными самими же заключенными после того, как их выгружали в пустой степи или тайге. Как бы там ни было, среди 1,7 миллиона «кулаков», депортированных в специальные поселения Сибири, европейской части России и Казахстана[17], насчитывалось около трехсот тысяч украинцев.

Массовая депортация крестьян в качестве наказания совпала с массовым использованием принудительной рабочей силы в советской экономике. В 1931 году спецпоселения и концлагеря свели в единую систему, известную как ГУЛАГ, который сам советский режим называл «системой концлагерей». ГУЛАГ начался вместе с коллективизацией сельского хозяйства и зависел от нее. Он в конечном итоге состоял из 476 лагерей, где отбывали заключение около восемнадцати миллионов человек, из которых от полутора до трех миллионов умрут до окончания срока своего заключения. Свободный крестьянин стал рабсилой, занятой построением гигантских каналов, шахт и заводов, призванных, как полагал Сталин, модернизировать Советский Союз[18].

Украинских крестьян чаще всего посылали копать Беломорский канал (канал между Белым и Балтийским морем), идеей которого Сталин был особенно одержим. В течение года и девяти месяцев около ста семидесяти тысяч людей долбили промерзшую землю кирками, лопатами, иногда глиняными черепками и даже голыми руками. Они умирали тысячами от истощения и болезней на дне сухого канала, который после окончания работ в 1933 году оказался малопригодным для водных перевозок. Уровень смертности в спецпоселениях тоже был высоким. Советские власти рассчитывали, что в спецпоселениях умрут пять процентов заключенных, но на деле показатель достигал от десяти до пятнадцати процентов. Житель Архангельска, главного города у Белого моря, жаловался на бессмысленность затеи: «Одно дело уничтожить “кулаков” в экономическом смысле, но уничтожить их детей в физическом смысле – это ничто иное, как варварство». Дети умирали на дальнем севере в таком количестве, что «их трупы привозили на кладбище по три–четыре без гробов». Группа рабочих в Вологде сомневалась в том, действительно ли «дорога к мировой революции» должна пролегать «по трупам этих детей»[19].

Уровень смертности в ГУЛАГе был высоким, но не выше того, который скоро придет в украинские села. Рабочие Беломорканала получали очень хорошие пайки: примерно 600 граммов хлеба (около 1300 калорий) в день. Такой рацион был лучше, чем тот, что в это же самое время был в Советской Украине. Рабсила на Беломорканале получала в два, в три, а то и в шесть раз больше того, что получали в колхозах в 1932-м и 1933 годах крестьяне, оставшиеся в Советской Украине (если они вообще что-нибудь получали)[20].

В первые недели 1930 года коллективизация в Советской Украине и по всему Советскому Союзу продвигалась ошеломляющими темпами. Москва присылала в столицы Советских республик план на то, сколько районов нужно коллективизировать, а партфункционеры на местах обещали план перевыполнить. Украинское руководство обещало коллективизировать всю республику за год. Затем партактивисты на местах, желая выслужиться перед начальством, пошли еще дальше и пообещали завершить коллективизацию за девять–двенадцать недель. Угрожая депортацией, они принуждали крестьян подписывать документы об отказе от земли и вступать в колхозы. ОГПУ в случае необходимости применяло силу, иногда – смертоносную. Для подкрепления работникам ОГПУ и чтобы покорить крестьян, на село были присланы двадцать пять тысяч рабочих. Рабочие, которых инструктировали, что крестьяне виноваты в нехватке продовольствия в городах, обещали пустить «кулака на мыло»[21].

К середине марта 1930 года семьдесят один процент возделываемых земель Советского Союза принадлежал (по крайней мере, теоретически) колхозам. Это означало, что большинство крестьян отписали свою землю колхозу и вступили в коллектив. У них больше не было формального права использовать землю для собственных нужд. Как члены коллектива они зависели от руководителей коллектива в вопросах найма, зарплаты и продовольствия. Они уже потеряли или все еще постепенно теряли свою скотину, а в плане оборудования зависели от машин (которых обычно не хватало) из новых машинно-тракторных станций. На этих станциях, которые были центрами политического контроля на селе, никогда не было нехватки в начальстве и представителях ОГПУ[22].