Слева темнело какое-то строение. Около него Аристархов разговаривал с часовым.
— Ауфвидерзейн! — крикнул он часовому и побежал в голову колонны.
Первая опасность миновала. Часовой принял разведчиков за своих. Группа пересекла шоссе. Бахарев свернул вправо, стараясь обойти село.
Новый окрик остановил группу. Аристархов выкрикнул пароль, но в ответ раздалась автоматная очередь. Пленный шофер вскрикнул и навзничь рухнул в снег.
— За мной! — крикнул Бахарев и бросился вперед.
Рядом где-то, совсем рядом начиналась равнина. Только бы добраться до нее! Всего три-четыре километра — и свои. Справа и слева стучали выстрелы. Взметнулась ракета и ослепительным фонарем повисла над землей. Разведчики бежали рядом с капитаном. Все пленные погибли в перестрелке. Впереди в дрожащем свете Бахарев увидел танки. Они башнями разворачивались в сторону разведчиков. Капитан резко свернул вправо и нырнул в глубокий овраг. За ним попадали в снег разведчики. Над оврагом визжали пули.
— Нефедов убит, — доложил Косенко, — я взял его документы и автомат.
— За мной, быстрее, быстрее! — торопил Бахарев.
Группа побежала по дну оврага. Куда выведет этот овраг, никто не знал. Позади не утихала стрельба. Вбежали в какую-то темную горловину. По каменным столбам Бахарев понял, что над головой находится мост. Это было то самое шоссе, которое они совсем недавно пересекали. Попытка прорваться через расположение противника окончилась неудачно. Теперь рассчитывать на успех было трудно. Немцы всполошились и по всему фронту ищут разведчиков.
Бахарев схватил горсть снега и стал жадно есть его.
V
Один за другим приходили генералы и офицеры, докладывали, уточняли интересующие их вопросы и уходили. Генерал Дубравенко щелкнул переключателем радиоприемника. В репродукторе затрещало, защелкало, послышался шум, похожий на морской прибой, и прозвучал сигнал автомобиля.
«Красная площадь, — подумал Дубравенко, — начинается восемнадцатое января».
Гулко разносились удары часов кремлевской башни. Сколько людей сейчас прислушивается к ним! Там, на Красной площади, в Москве, морозная звездная ночь, а здесь, вблизи Будапешта, ненастная, почти осенняя погода.
Прошло семь томительных суток, как противник прекратил наступление перед фронтом гвардейской армии и начал какие-то передвижения. Семь суток, а замыслы гитлеровского командования так и не разгаданы.
Генерал Дубравенко снова передумал все, что произошло за это время. Несомненно было только одно: танковые дивизии «SS» «Мертвая голова» и «Викинг» и: еще две танковые дивизии сняты с фронта и куда-то отведены. Известно, что они пошли по дорогам на Комарно. Все войсковые радиостанции противника, как по единой команде, замолчали. Ни одна разведывательная группа не могла приблизиться к переднему краю вражеской обороны. Внезапно прекратился и переход на нашу сторону военнослужащих венгерской армии. Так удачно начавшая работу группа капитана Бахарева не подавала признаков жизни.
Дубравенко молча ходил по кабинету, останавливаясь то у карты Европы, то у стола, то у длинных ящиков с томами Большой советской энциклопедии. С сорок второго года возил он эти ящики с собой. Выдавалась свободная минута, брал том и вчитывался в новые, еще не изученные понятия. Это был для него самый лучший отдых.
Дубравенко наугад вынул том и раскрыл его. Между страницами был вложен лист плотной бумаги, на таких оперативники обычно печатали боевые донесения. Генерал взял его, всмотрелся. Черным карандашом был набросан рисунок. Улица небольшого города, бревенчатые дома с тесовыми крышами, дымки вьются над трубами. В глубоком снегу протоптаны дорожки. Они идут от дома к дому, пересекаются и выводят к широкому санному пути. Покоем и безмятежной тишиной веяло от дымков над трубами, и от нежного пушистого снеговья, и от самих сереньких с резными наличниками домов.
«Кто же это?» — подумал генерал. Он поднес рисунок ближе к лампе и еще раз всмотрелся. В углу стояла маленькая, едва приметная, но хорошо знакомая подпись. Так расписывался начальник оперативного отдела генерал-майор Воронков. Дубравенко вспомнил, что Воронков как-то брал у него том энциклопедии и на днях возвратил. Видимо, он и забыл там свой рисунок.
«А как у него с планом противотанковой обороны?» — подумал генерал-лейтенант и позвонил Воронкову.
Начальник оперативного отдела, как и всегда, сразу же отозвался на звонок.
— Все в порядке, товарищ генерал, — доложил он, — выписки из плана всеми получены. Мои офицеры проверили готовность. Все стоит на своих местах и готово к отражению атак противника.
— Какие изменения на фронте? — спросил Дубравенко.
— Попрежнему тишина. Только на левом фланге на берегу Балатона, прослушивается в глубине расположения противника какой-то шум и стрельба. Сейчас снова все стихло.
— Кто мог стрелять там?
— Трудно понять, — ответил Воронков.
— Прикажите оперативному дежурному внимательно следить за левым флангом, — сказал Дубравенко и посоветовал Воронкову отдохнуть.
«Прослушивается шум и стрельба, — раздумывал Дубравенко. — Кто же мог стрелять в тылах противника? Ночные учения? Слишком близко от переднего края. Всего вероятней, кто-то всполошил гитлеровцев. Но кто? Всполошить немцев могли только советские люди. Но кто? Из тыла могли выбираться летчики. Но в последние две недели над территорией противника не было сбито ни одного советского самолета. Неужели это группа Бахарева?»
Дубравенко подошел к телефону и вызвал начальника разведки. Фролов ничего не знал о группе Бахарева. Генерал недовольно поморщился и положил трубку. Не успел он сесть за стол, как зазвонил телефон.
Командующий спрашивал, что происходит на левом фланге армии. Дубравенко доложил то, что узнал от Воронкова. Генерал армии больше ничего не спросил и прервал разговор.
Дубравенко недоуменно пожал плечами. Опять командующий упорно стоит на своем и утверждает, что противник ударит именно по левому флангу армии, на берегу озера Балатон. Никаких определенных данных для этого нет. Нельзя же свои действия основывать только на предположениях. За последние двое суток командующий, ослабив другие участки фронта, на усиление обороны на северо-восточном берегу Балатона перебросил много сил и средств. Туда пошли танковые и механизированные бригады, артиллерийские и минометные полки. И свой резерв и свой штаб командующий подтянул ближе к левому флангу. Вся армия готовилась к отражению вражеских ударов на своем левом фланге.
Дубравенко не исключал возможности удара противника по левому флангу, но это мог быть лишь один из вариантов. Только вчера Москва салютовала советским войскам, освободившим Варшаву. Наступление центральных фронтов Советской Армии развертывалось все шире и с каждым часом неудержимо приближалось к жизненным центрам Германии. Безусловно, Гитлер сейчас все бросает на берлинское направление и в Венгрии наступать едва ли будет. Даже наоборот, снимет из Венгрии все, что можно, и перебросит на участки наступления Советской Армии. Это наиболее логичное и целесообразное решение. Но, конечно, гитлеровское командование могло действовать вопреки логике и целесообразности. Это обязывает быть готовым к любым неожиданностям. К этому генерал Дубравенко готовил и себя, и свой штаб, и все штабы корпусов, дивизий, бригад и полков. Но быть готовым — это не значит принять какое-то одно предположение и, исходя из него, действовать.
Дубравенко развернул книгу для рабочих записей. Многое уже было сделано, но еще больше нужно было сделать… Проверить связь на запасном командном пункте… Уточнить вопросы взаимодействия с соседями… Напомнить инженерам о минировании дорог в тылах армии… Распределить пополнение из запасного полка… Подобрать двух начальников оперативных отделений дивизий и одного начальника штаба полка. Пора уже кое-кого из офицеров оперативного отдела штаба армии выдвигать на самостоятельную работу… Уточнить с начальниками тыла и артснабжения армии количество боеприпасов в войсках и на армейских складах… Еще раз проверить несение службы в обороне и обеспечение стыков.
