— Да он помрет скоро! И что тогда? Сам на дачу переедешь? И меня с собой потащишь? Или эту семейку малолетних придурков думаешь туда выгнать? Только об этом они и мечтают!

— Я последний раз говорю тебе: замолчи!

— А выполнять собственные решения ты больше не намерен? — зашла с другой стороны Жанна. — Ведь мы действительно взяли уже задаток! Это равносильно данному слову.

Евгений бросил на нее недобрый взгляд.

— Равносильно данному слову, говоришь? Хм, интересно. И когда я успел его дать? Почему о полученном задатке я узнал только через неделю и не от тебя, а от кредитора? Почему часть денег, о которых я даже не знал, оказалась потраченной? Может, назовешь мне хотя бы пару причин, по которым я должен предать своего отца? По которым я должен отвечать за поступки и слова женщины, которая меня обманула? А? А может, дать тебе возможность самой ответить за свои действия, не сваливая ответственность на других людей?

В голосе Евгения не было раздражения, в нем был только холод отстраненности. И Жанна испугалась. Ей показалось, что Евгений может действительно это сделать. Она забилась в угол машины, но напоследок все же еще раз ужалила мужа:

— Предать отца… Да ты его давно уже предал. Когда согласился это делать, и ничего ему не сказал. А теперь просто боишься нести ответственность за свое предательство. И нашим, и вашим пытаешься подыграть. Чистеньким остаться.

Евгений промолчал. Жена почти на сто процентов права. Он действительно давно предатель.

Дальше они ехали молча. Говорить было уже не о чем.

До места добрались вовремя, хотя пробка едва не поломала планы. Но Евгений хотя и не знал все лазейки в городе, как отец, все же некоторые пути объезда в памяти держал.

Это было не слишком большое здание новой постройки, в три этажа, с высоким крыльцом, большим холлом, в котором маячила охрана, служебным паркингом за забором и стоянкой для простых смертных перед крыльцом.

Они вошли в холл и в растерянности остановились. Куда дальше идти, было непонятно.

— К кому? — не слишком любезно поинтересовался охранник.

Евгений пожал плечами, чувствуя себя очень глупо.

— Дали этот адрес, и все.

— Назначено или вызвали? — снова спросил охранник.

Евгению ничего не оставалось, как снова пожать плечами, так как он не понял разницы.

Позади хлопнула дверь, и в фойе стремительно вошла высокая светловолосая женщина в короткой шубке. Ее сопровождал среднего роста мужчина с невыразительным лицом, украшенным жиденькой бородкой. Женщина остановилась, окинула присутствующих прищуренным взглядом. Видно было, как она напряжена, отсюда и ее стремительность движений.

— Где хозяин? — отрывисто спросила она охранника.

— Придержи коней, дамочка, — буркнул тот, но быстренько связался по рации.

Из «матюгальника» отчетливо послышалось:

— Пришли терпилы? Щас подойду.

Через несколько минут в фойе появился Леха-Шуба, он же «представитель кредитора», как его знал Евгений.

— О, все разом собрались, похвально, — ухмыльнулся он. — Ну, выбирайте, кто от кого отвечать будет.

— По-русски говори, — сдерживаясь, посоветовал Евгений. — Не на «стрелке» со своими разбираешься.

Шуба подошел поближе, оценивающе окинул строптивого «кролика» взглядом с головы до ног, цыкнул зубом.

— Борзеешь? Ну давай, поборзей напоследок.

Евгений выдержал его взгляд, сам недобро сузив глаза. Его внутреннее напряжение выросло почти до предела, он готов был нарваться на открытый конфликт и пострадать. Может, хоть так удастся избавиться от чувства вины, терзавшего его уже который день.

Они с минуту буравили друг друга взглядами. Жанна задергалась, но вмешаться не решилась. Ее покладистый муженек, из которого она долгое время вила веревки, в последние дни изменился, и, как ей казалось, не в лучшую сторону. Она перестала его контролировать.

— В общем так, — сдался Леха. — Это не родительское собрание, а шеф — не директор школы. Всей толпой у него делать нечего. Пустая трепотня нас не интересует. На разговор пойдет один человек. Тот, кто может принять решение и будет за свои слова отвечать. Решайте.

Высокая женщина вышла вперед, даже не оглядываясь на своего спутника. Евгений с усмешкой посмотрел на супругу. Жанна сглотнула комок и сделала шаг назад.

— Что и требовалось доказать, — хмыкнул Евгений.

Жанне не хотелось отдавать решение в его руки, она боялась, что он с удовольствием похерит ее гениальную идею, так счастливо начавшую воплощаться в жизнь. Но необходимость вести жесткий разговор с бандитом — в том, что это бандиты, она не сомневалась — пугала ее неизмеримо больше. Она своими руками бы придушила этого мерзкого старикашку, который мешал ее планам, но брать ответственность на себя? Нет уж.

А может… У нее мелькнула мысль переложить все проблемы на этого бандюка, но она тут же от нее отказалась. Не по силам. Сожрут мигом и косточки не выплюнут. Будь что будет.

Леха провел вызвавшихся по коридору к кабинету, в приемной которого стояла пара кресел.

— Ну, кто первый?

Он издевательски ухмыльнулся, показав щербатые зубы.

— Разумеется, уступите даме?

Евгений глянул на женщину. Она глубоко вздохнула, унимая нервную дрожь и собирая решимость. Она выглядела сильной, но сейчас явно еще не была готова к разговору.

— Вы не будете возражать, если первым поговорю я? — спросил Евгений.

— Да, пожалуй, — с благодарностью согласилась женщина. — Мне нужно собраться с мыслями. Спасибо.

Женя ободряюще ей подмигнул, получив ответную улыбку, и решительно вошел в кабинет.

Слава-Мюллер стоял в дальнем углу и издевался над попугайчиком в клетке, строя ему страшные рожи. Птичка была на грани нервного срыва, ибо Слава и в обычном состоянии умиления не вызывал. А уж когда он брался кого-то пугать… Лучше уж увидеть кота внутри клетки, чем Славу, корчащего рожи, снаружи.

Заметив посетителя, Слава на прощание щелкнул по клетке пальцем, едва не погнув прутья, и упал в кресло, жестом показав Евгению на другое, в паре метров от него.

— Ну, чего нарешал? — на лице Мюллера было написано искреннее любопытство.

— А чего решать, — пожал плечами Евгений. — Дело ясное. Сделка состояться не может.

— Жаль, — помрачнел Слава. — Я думал, вы другое решите.

— Извини, что пришлось разочаровать. Но в этом есть и твоя вина. Вернее, твоих людей. Не стоило так кидаться на легкую добычу. Надо было сначала разобраться в ситуации и вести изначально дела с теми, кто реально за что-то отвечает и может что-то решать. А не отдавать твои деньги при первой возможности жадной бабе, которая ради денег не моргнув глазом «продаст» все сокровища Эрмитажа.

Полухин вперился в посетителя тяжелым взглядом исподлобья. Возражения были справедливы.

— Это так, — вынужден был он признать.

Он замолчал, продолжая протирать в «терпиле» дырку глазами. Странный попался «кролик». Вроде, лох лохом, а держится уверенно, взгляд сильный, если не сказать — злой. Разговор строит грамотно. Нет ли за ним чего такого, о чем разведка не пронюхала?

— Это так, — повторил Слава. — И кто-то за это понесет серьезную ответственность. Более серьезную, чем ты. Но это не твоя забота. Твоя забота со своими проблемами разобраться, а мои проблемы я сам порешаю.

— А какие у меня проблемы? — якобы не понимая, спросил Евгений.

— Серьезные, — Мюллер не был настроен шутить. — Ты, я вижу, мужик толковый, правильно мыслящий. Поэтому ты все поймешь правильно. Я сам не могу действовать так, как хочу. Всегда есть правила игры, нарушать которые нам нельзя. Иначе начнется игра без правил. И тогда всем хана. Не только мне.

Евгений вынул из кармана сигареты и вопросительно глянул на хозяина кабинета.

— Да кури, какие проблемы. Так вот, братан.

— Я не братан, — прервал его Евгений.

— Хрен с тобой, не братан так не братан. От этого ничего не меняется. Я вошел в дело, даже если мои люди допустили лажу. И я не могу выйти из него с потерями. Мне этого все остальные мои люди не простят. Потери — это слабость. Я не могу быть слабым. Сожрут. Скажу честно — я хочу этот участок. Потому что я на него подписался. Отказаться от него я могу, только если отступные будут серьезными. У тебя есть отступные?