В такой схеме не работает количественная теория денег. Тот прирост денег в обращении, который создает Банкир посредством кредита, не просто повышает цены, оставляя все остальное без изменения. Напротив, изменяются производственные функции (см. главу 23), состав продукции производства, скорость обращения благ.

Кредитование новаторов действительно повышает цены — в первую очередь на факторы производства (в числе прочего и оплату труда). Но это не просто инфляция, а перестройка всего хозяйственного механизма. Деньги, следовательно, выполняют функцию не просто средства обращения и измерителя ценностей, они играют роль катализатора экономического роста, в том числе и через посредство прибыли и процента.

И все же, хотя инновации происходят постоянно и оттого состояние простого равновесия оказывается лишь абстракцией, экономический рост, говорит Шумпетер, не происходит как непрерывный процесс, описываемый монотонной функцией. Одни инновации внедряются и распространяются быстро, другие требуют более длительных сроков. К этому прибавляется фактор неопределенности. Строятся новые заводы в расчете на определенный сбыт продукции, но расчет может оказаться неверным

Каждая инновация вызывает волну подражаний, расходящуюся во все стороны. Множество таких волн расходится одновременно, они накладываются друг на друга, "интерферируют" и т. п. Такое движение — при суммировании всех волн — не может быть плавным и равномерным. Оно порождает периоды общего подъема, которые могут сменяться периодами общего спада. Короче говоря, Шумпетер подходит к анализу экономических циклов. Но это тема для отдельного разговора.

Наш рассказ, начиная с главы 22, был похож на беглую экскурсию, когда возможно обратить внимание лишь на самые яркие и самые выдающиеся объекты. Но мы пропустили много интересного, без чего неоклассический период экономической науки выглядел бы слишком бедно. Нижеследующий обзор хотя бы формально должен восполнить наши упущения.

Многие ученые этого периода специально занимались изучением экономических циклов. Фредерик Лавингтон ("Торгово-промышленный цикл", 1922) изучал психологические аспекты этого явления. То же, но на свой лад, делал наш знакомый АПигу ("Промышленные колебания", 1926). Р.Дж. Хоутри, другой ученик Маршалла, представлял данное явление как чисто денежное ("Торговые подъемы и спады", 1913; "Деньги и кредит", 1919). Игнорируя денежные и психологические факторы, ДХ.Ро6ертсон искал источники цикличности в неравномерном потоке инвестиций ("Промышленные колебания", 1927).

В США самостоятельную фигуру представлял Фрэнк Найт. Он настаивал на том, что предпринимательская прибыль существует помимо процента, и выводил ее из вознаграждения за риск ("Риск, неопределенность и прибыль", 1926). Другой американец, Аллин Янг, специально занимался вопросами роста доходов и размещения ресурсов в связи с проблемой равновесия и оживил идею АСмита о связи размеров рынка с разделением труда ("Растущие доходы и экономический прогресс", 1928).

Развивалась Шведская школа. Густав Кассель, неизменный оппонент и антипод Викселля, высказал о ценности, цене, капитале, проценте, деньгах и общем равновесии множество весьма оригинальных идей, из которых большинство было признано его коллегами ошибочными. Как говорили злые языки, то, что правильно у него, — не свое, а то, что свое, — неправильно. Дело в том, что Кассель не любил ссылаться на предшественников и даже уравнения общего равновесия подал так, будто Вальраса и на свете не было. Тем не менее Кассель остался заметной величиной в истории экономической мысли благодаря некоторым своим идеям по денежно-валютным вопросам и своим исследованиям экономического цикла, но главным образом благодаря влиянию его научно-публицистической деятельности на молодые поколения.

Учеником Касселя был Бертил УЛИН, много занимавшийся исследованием денег, процента и проблем международного обмена. В частности, УЛИН показал связь Рикардова понятия сравнительных преимуществ со Смитовым понятием абсолютных преимуществ (см. главу 16).

В Австрии Людвиг фон Мизес и Фридрих фон Хайек продолжали развивать идеи Австрийской школы. При этом оба были и остались до конца безусловными поборниками системы laissez. faire. И оба особенно много занимались теорией денег. При этом Мизес делал акцент на неадекватность количественной теории, хотя и старался свести функции денег только к средству обращения. О Хайеке наш разговор впереди (глава 31). Про того и другого трудно говорить применительно к 20—30-м гг., потому что Мизес и Хайек, дожив до наших дней, написали еще много работ, в которых получили значительное развитие и даже претерпели изменения их ранние идеи — все, кроме приверженности к экономической свободе.

В 1928 г. вышла статья К.У.Кобба и П.ХДугласа "Теория производства". Там была предложена модель производственной функции, которая с тех пор не ржавеет в арсенале экономистов-аналитиков.

Мы с вами впервые заговорили о производственной функции в связи с идеями Тюнена (см главу 23). Среди множества различных форм этой функции, предложенных учеными, наибольший успех выпал на долю функции Кобба — Дугласа, поэтому коротко остановимся на ней. Вот как она выглядит:

Здесь комбинируются два фактора: капитал (К) и труд (L). Если количество используемого капитала увеличить на 1 % при неизменном количестве труда, то объем продукции Y увеличится на 1 %. Аналогичен смысл показателя (3 при соответственной перемене ролей труда и капитала. Величина А — коэффициент пропорциональности, учитывающий какие-то дополнительные условия производства. С тех пор появились различные усовершенствованные варианты функции Кобба — Дугласа. Но она сохранила свое двойное имя, потому что оказалась самой простой и вместе с тем самой универсальной.

Экономисты полюбили функцию Кобба — Дугласа еще и потому, что она дает возможность иногда заглянуть в ближайшее будущее. Такое занятие очень модно в наши беспокойные времена, и называется оно прогнозированием. Делается это так. Сперва собирается статистика показателей К, L и У за ряд прошедших лет (чем длиннее этот ряд, тем достовернее будет прогноз). На основе собранных данных вычисляются показатели а и р. И затем уже можно смотреть, что будет дальше с У, если К и L будут изменяться так-то и так-то (считая а и р постоянными).

Функция Кобба — Дугласа может применяться на различных уровнях — отдельного предприятия, отрасли производства, народного хозяйства в целом.

Тем, кто занимался историей (чего бы то ни было), знакомо, вероятно, чувство легкой печали о том, что кануло в прошлое. Чувство это, подобное ностальгии, питается как раз пониманием невозвратимости ушедшего, невозможности вернуться назад, необратимости совершившихся перемен. И мы, подчас вполне отдавая себе в том отчет, склонны фокусировать внимание на положительных моментах этого прошлого. Мы ощущаем противодействие нашей души нашему же рассудку, который говорит нам о том, что во все времена бывали не только герои и красавицы, но также негодяи и уроды, не только радости жизни, но и беды, не только изящество и логика рассуждений, но также ошибки и пробелы, не только великие достижения, но и большие упущения.

Примерно так обстоит дело с неоклассической наукой. На этих страницах мы расстаемся с нею в период ее расцвета. Мы оставляем ее только что отстроенной, даже еще местами незавершенной, но уже видны изящные и стройные контуры невиданного дотоле здания, отвечающего вкусам и запросам своей эпохи. Мы оставляем ее в таком состоянии потому, что именно в таком состоянии застал ее внезапный ураган, шквал, смерч, который обрушился на нее, сокрушая все до основания и разметая обломки по сторонам…