В груди у девочки костер превращается в лотос. Белый, чистый, спокойный. Руки сами собой раскрываются лепестками, так что стонут сухожилия. Поворот, поворот, шаг. Коснуться партнера, влиться в общий хоровод. Пусть весь он -- одна Нелли, что из этого? Зато ее -- много, столько, сколько захочешь. "Загляни в себя, найди покой". Вьется, вьется водяная воронка, кружатся лепестки лотоса. Там, где все знакомо, где ты в безопасности, где рядом с тахтой -- торшер на гнутой ножке и стакан сладкого чая с молоком. "Загляни в себя, найди покой". Руки раскрыть, шаг, шаг, поворот. Лотос засыпает, подрагивая белоснежными лепестками, а Нелли падает на тахту. У нее нет сил открыть глаза. Спать, спать, спать...

Глава 12 ФЕЯ

Фея прошла в квартиру и привычным движением скинула одежду на место. В ванной ее встретил мурлыкающий кот, отпрянувший при звуке горячей воды. Замерзшие руки медленно расслаблялись. Где я опять умудрилась потерять перчатки? Кожа становилась теплой, а вихри снега, заменяющего волшебным существам движения души, вдруг опали, испуганные непривычным наплывом чувств. "Совсем, совсем человеческих!" - гордо подумала Фея. Раньше она никогда не испытывала таких эмоций. Тело послушно порылось в памяти и предложило подходящие определения - ревность, страсть, чувство собственности. Наверно, вернее всего будет "чувство собственности", - размышляла Фея. В сущности, для Феи не существовало понятия "мой". Даже руки, ноги, имя - все это не было ее. Вернее, она не задумывалась об этом, ей никогда не хотелось что-либо иметь. А теперь захотелось - Андрея. Фея прижала руки к груди и вдруг почувствовала себя молодой. Кажется, тогда ей тоже хотелось, чтобы весь мир был - ее. Вернее, он и был - ее. Потом она стала взрослой, затем - старой. Уникальное состояние для Фей.

Женщина с поседевшими волосами вдруг закружилась по комнате, подхватив с пола пораженного подобным обращением кота. Лампочка под потолком замигала, а на столе стали поочередно появляться коробки конфет, селедочные головы и вафельные полотенца. Мой, мой, мой - упоенно стучало в висках.

-- Бум, бум, бум! - входная дверь содрогнулась от мощных ударов.

Фея удивленно распахнула несчастную деревоплиту -- надолго ее бы точно не хватило. На пороге стояла монументальная женщина в халате, и ее искреннее негодование вполне могло погасить костер средних размеров.

-- Вы меня заливаете!

-- Что?

-- Заливаете! Меня! Воду выключать вовремя надо. Или у вас там трубу прорвало?

-- Н-не знаю, - Фея послушно последовала вслед за командиршей в ванную и уставилась на раковину, из которой весело сбегали струйки горячей воды. Раньше ничего подобного не случилось бы. Даже растаявший снег души -- субстанция гораздо более сложная и капризная, и то никогда не докучала соседям снизу. Неужели я потеряла волшебную силу? Фея пристально посмотрела на кран и вода течь перестала.

-- Вы обязаны оплатить ремонт. Я недавно новые обои поклеила. И люстра у меня новая искрить стала, а еще...

-- Бум, бум, бум! - стук в стекло был вовсе не такой агрессивный, как недавный барабанный бой в дверь, но обе женщины подскочили и рванули на кухню.

За окном виднелась улыбающаяся физиономия Андрея, полускрытая огромным букетом разноцветных хризантем.

Соседка с размаху опустилась на табуретку, хватаясь за сердце.

-- Привет! - Фея подошла к окну и улыбнулась. - Ты умеешь летать? - "Как мало, оказывается, я знаю о людях" -- пронеслось у нее в голове.

-- Увы. Это всего лишь сострадание штукатуров-маляров к моей несчастной доле. Они позволили доехать до окна в своей люльке. Теперь вот высунулись и ждут -- пустишь ты меня или нет. Наверняка уже пари заключили.

-- Но... зачем, - начала Фея и остановилась, на какой-то краткий миг поняв "зачем", и женское самолюбие -- самое типичное, человеческое! - испустило торжествующий вопль. Раньше Фея и не подозревала, что оно -- это самое самолюбие -- у нее имеется.

-- Так ты откроешь окно, или мне воспользоваться алмазом, выкраденном из императорской сокровищницы?

-- Сейчас, - спохватилась женщина и распахнула створки.

Андрей сунул ей в руки букет и ловко перелез через подоконник.

-- Добрый день, - поздоровался он с соседкой.

-- Ы-ы-ым-м... - сказала тетка в халате, пятясь к двери.

-- Не волнуйтесь, я все высушу! - крикнула ей вслед Фея, опускаясь на освободившуюся табуретку.

Андрей покосился на селедочные головы вперемешку с коробками конфет:

-- Какой у тебя необычный завтрак.

-- А-а-а, ерунда, - женщина с поседевшими волосами решительно выпрямилась. - Кажется, я должна тебе что-то объяснить. Но я не знаю как. Понимаешь, я -- Фея...

-- Разве ты тогда не должна быть размером со стрекозу? Кроме того, полагается еще качаться на колокольчиках и пить цветочный нектар, - засмеялся Андрей.

-- Зачем? - поразилась Фея.

-- Ну-у, так по всем детским сказкам выходит...

-- Я не совсем человек. То есть, совсем не человек. Хотя теперь, может быть и человек тоже. Немножко...

-- И как же ты родилась? Появилась из бутона розы? - начиная раздражаться, спросил Андрей.

-- Как ни странно, не помню. Раньше помнила, а сейчас -- нет. Но я не всегда была в этом теле, не была как человек, понимаешь?

-- Угу.

-- Я живу по законам волшебных существ и у меня нет души, только немного снега и магические иллюзии, - Фея неуверенно замолчала, не зная, о чем еще она должна сказать. Как объяснить цветку существование тарелки супа? Что их объединяет? Разве что оба станут чьей-то пищей... Моей! - нагло оскалилась чернота небытия. Но Фея не дала паршивке сбить себя с толку. - Скоро я должна буду уйти. Я уже очень старая. А ты еще так по-человечески молод...

Андрей тяжело молчал и все мышцы его тела напрягались в усилии угнаться за причудливыми завитками слов. Он любил ее, но не понимал. Не хочет же она сказать, что всякая чепуха вроде Деда мороза и волшебных палочек бывают на самом деле! Каждый человек старше пяти лет понимает, что любое чудо возможно, если его хорошо организовать. Почему она грузит его какими-то глупостями, вместо того, чтобы сказать прямо и просто. Странно, раньше все эти бабские метафоры его не напрягали. Он даже умел находить в них удовольствие и сам выплетал на диво затейливые картинки событий. Но сейчас его это бесило. Как же она его бесила! Яростная страсть обожгла тело, как будто он рухнул обнаженным в крапиву. Цветы в вазу так и не поставила, а он лез, старался не помять, дебилоид...

-- Нужен я тебе или нет? - бухнул Андрей, прерывая журчащий монолог Феи.

Она вскинула глаза. О черт, такие прекрасные, такие нездешние... Могло даже показаться, что в них расцветает робкая нежность, но Андрей знал обманчивость этого очарования. И все же ради призрачной надежды еще раз подставить лицо под их прохладный взгляд, стоило рискнуть. Да что там рискнуть! Не жалко было всю жизнь швырнуть на кон, с деланным равнодушием ухмыльнувшись судьбе.

-- Это уже неважно -- времени почти не осталось.

Андрей встал и вышел. На лестничной клетке караулила соседка, при виде лица Андрея разом растерявшая всю свою монументальность.

-- Ты... вы... это... не расстраивайтесь, мало ли че бывает.

Фотограф молча оттеснил ее плечом и вышел на улицу.

Он не понимал. Мужчина создан не для того, чтобы заниматься рюшечками и оборочками вымысла. Мужчина создает и разрушает, приходит после работы голодным и хочет быть уверенным в том, что глаза, сияющие напротив через кухонный стол, любят его. Какого дьявола? Телефон разразился трелью, ввинчиваясь в виски головной болью. Он долго не мог понять, сквозь всхлипывания и извинения, кто же там, на другом конце провода и чего этот кто-то от него хочет. А когда понял -- с силой захлопнул дверь, заперев чувства в комнате, обитой войлоком. Надо было торопиться на вокзал. У него умер дед. Похороны деда должны состояться послезавтра.