— Больше ничего нам не удалось обнаружить, — позже докладывал капитану Кирку мистер Спок, офицер, руководивший экспедиционной группой. — За исключением крошечных капелек и лужиц воды, расплескавшихся там и сям, хотя при такой температуре они должны были замерзнуть, несмотря на их необычный состав. Мы доставили небольшое количество воды для анализа в лаборатории. Замороженные тела поместили в морг. Что касается людей, то мне кажется, что здесь больше работы для драматурга, чем для следователей.

— Воображение — весьма полезный талант даже для полицейского офицера, — прокомментировал Кирк. — Первое, что приходит мне в голову, — нечто весьма токсичное и быстродействующее распространилось по станции. Оно обрызгало одного из людей, и тот бросился в душ, стараясь смыть с себя капли — прямо в одежде. Кто-нибудь открыл все двери в попытке выдуть эту гадость наружу.

— А задушенная женщина?

— Наверное, кто-нибудь обвинил ее в инциденте — который, быть может, был лишь одним в длинной цепочке безответственности; а может быть, кого-то раздражало ее поведение. Вы ведь знаете, как быстро взаимоотношения в малых изолированных группах подымаются до точки кипения.

— Очень хорошо, капитан, — произнес Спок. — Ну, а как насчет инженера, отключившего системы жизнеобеспечения?

Кирк поднял руки вверх.

— Сдаюсь. Быть может, он увидел, что ничего не помогает, и решил покончить жизнь самоубийством. Или, что более вероятно — я ошибаюсь во всем, вплоть до последнего предположения. Что бы ни случилось там, внизу, вполне возможно — это тайна за семью печатями.

И для записи в бортовом журнале весьма кстати оказалось его «возможно».

Джо Тормолен, один из членов команды, сопровождавших мистера Спока в экспедиции на наблюдательную станцию, первым проявил признаки недомогания. Он обедал в полном одиночестве в зале отдыха — что было не слишком странно само по себе, — хотя Джо был отличным и надежным работником, он не слишком был расположен к общению с другими членами команды. Неподалеку от него сидели Зулу, шеф-пилот и навигатор Кевин Рили; они спорили о пользе фехтования и, конечно же, Зулу придерживался положительного мнения о фехтовальных тренировках. В какой-то момент спора Зулу обратился за поддержкой к Джо.

Но вместо ответа Джо вдруг несказанно разъярился, заорав отрывисто, словно под чудовищным грузом, что на «Ла Пиг» погибло шестеро, и что человеку вообще нечего делать в космосе. В самый разгар этой яростной тирады Джо схватил нож, которым только что резал отбивную, и попытался применить его против себя.

В результате происшедшей борьбы, и из-за того, что Рили и Зулу совершенно не поняли намерений Джо, — они подумали, что он собирается атаковать одного из них, — Джо удалось довольно тяжело поранить себя ножом. Все трое были просто измазаны кровью к тому моменту, когда его удалось успокоить и доставить в госпитальный отсек. Как только появились сотрудники службы безопасности, то сперва никак не могли понять, кто на самом деле ранен из этих трех фигур, покрытых кровью.

Времени на детальное обсуждение происшедшего не было; «Ла Пиг» уже начала раскалываться, и Зулу вместе с Рили были срочно нужны на командном мостике. По мере распада масса планеты начинала изменяться, и, соответственно, изменялся ее центр тяжести. При этом ее мощное магнитное поле так исказилось, что стабильная до той поры стационарная орбита «Энтерпрайза» в одно мгновение утратила свою стабильность. Изменения были настолько быстрыми и непредсказуемыми, что компьютер смог их детально рассчитать лишь в общем виде; человеческий разум должен был постоянно наблюдать и вносить необходимые коррективы.

Доклад доктора Мак-Коя о смерти Джо Тормолена достиг Кирка лишь через двадцать четыре часа, и прошло еще четыре часа, прежде чем он смог связаться и ответить на просьбу Мак-Коя о консультации. К тому моменту процесс распада, похоже, достиг какого-то равновесия, которое могло сохраниться на час или около того. И теперь он мог оставить бразды управления Зулу и Рили, чтобы нанести короткий визит в отсек Мак-Коя.

— Я бы тебя не вызвал, если бы Джо не был одним из двух людей, побывавших на «Ла Пиг», — сразу же перешел к делу Мак-Кой. — Но дело это странное, и мне кажется, что между этими событиями имеется связь.

— А что в этом странного?

— Что ж, — произнес Мак-Кой, — попытка самоубийства сама по себе странна. Уровень самооценки Джо всегда был достаточно высок, и он, пожалуй, был замкнутой, интроспективной личностью. Но совершенно непонятно, что могло вызвать столь неожиданный взрыв и выплеснуть все это наружу, да еще с такой силой.

И Джо — он не должен был умереть. Да, у него были повреждения внутренностей, но я все заштопал и очистил кишечник; он не получил никакого вторичного заражения. И все же он умер, и я не знаю почему.

— Быть может, он просто сдался, — предположил Кирк.

— Я видел, как это произошло. Но я не могу указать это в его свидетельстве о смерти. Я должен указать какую-то реальную причину — скажем, нарушение кровообращения головного мозга или отравление. У Джо, похоже, произошло общее нарушение кровообращения, но по какой причине — неясно. И эти шестеро мертвецов с «Ла Пиг» навевают на меня невеселые мысли.

— Да, ты прав. А что с образцом, который принес с собой Спок?

Мак-Кой пожал плечами.

— Все что угодно. Пока я могу сказать только, что эта штука — всего лишь вода со следами минералов, сильно понижающих точку ее замерзания. Мы обращаемся с ней со всеми мерами предосторожности, хотя бактериологически она чиста, что, кстати, означает и полное отсутствие вирусов, и химически она почти абсолютно чиста. Я уже начинаю думать, что это тупик, хотя, конечно же, собираюсь еще провести некоторые исследования на образцах. Нам придется это сделать.

— Что ж, я присмотрю за Споком, — сказал Кирк. — Он был вторым человеком, побывавшим внизу — хотя его метаболизм совершенно иной, и не знаю, что я смогу в нем разглядеть. А тем временем нам придется надеяться лишь на то, что это — простое совпадение.

Он вышел из отсека. А когда отвернулся от двери, поразился, увидев Зулу, спускающегося ему навстречу по боковому коридору и пока еще не заметившего Кирка. Очевидно, он шел из гимнастического отсека, потому что на нем не было его велюровой рубашки, а только черная тенниска, а вокруг шеи у него было намотано полотенце. Под мышкой он держал фехтовальную рапиру с защитным колпачком на острие — в общем, он был совершенно доволен собой и не походил на человека, покинувшего пост во время тревоги.

Он взмахнул рапирой, нацелив острие в потолок, а потом пропустил клинок между пальцами, так что колпачок оказался у него перед глазами. После секундного изучения он снял его. А затем взял оружие за рукоять и стал изучать ее.

— Зулу!

Пилот отпрянул назад и занял оборонительную позицию. Кончик рапиры описывал крошечные круги в воздухе между ними.

— Ага! — почти радостно вскричал Зулу. — Стража Королевы или человек Ришелье? Отвечайте!

— Зулу, что это значит? Вы должны находиться на посту.

Зулу начал надвигаться на него осторожными шажками фехтовальщика.

— Думаешь перехитрить меня, а? Ну-ка обнажи свое оружие!

— Ну ладно, хватит, — резко сказал Кирк. — Немедленно направляйтесь в госпитальный отсек!

— И оставить тебе поле боя. Не раньше…

Он сделал неожиданный выпад. Кирк отскочил назад и выхватил фазер, установив его на положение «обездвиживание», но Зулу оказался проворнее. Он прыгнул в стенной проем, где располагались межпалубные лестницы, и понесся вверх по ступенькам. Из прохода, в котором он только что скрылся донеслось затихающее:

— Тру-у-у-у-у-с-с-с-с-с!

Кирк бросился на мостик. Когда он ворвался туда, Ухура как раз сдала навигационную вахту сменщику и направилась к своему пульту управления связью. В кресле Зулу уже сидел сменщик. Кирк спросил его:

— А где Рили?

— Наверное, ушел, — ответил Спок, в свою очередь уступая Кирку командирское кресло. — Его видел только старшина Хэррис.