Однако частично этот человек прав – насчет того, что в болтовне пользы нет. Если ты знаешь, что учитель ошибся, и молчишь, ты становишься единственным, кто об этом знает, что дает тебе преимущество над теми, кто верит учителю безоглядно.

– И в-третьих, – продолжал военный, – мое утверждение только кажется противоречивым, ибо ты коснулся лишь самого краешка нашей ситуации. Совершенно необязательно, чтобы кто-то имел высший балл по всем тестам. Дело в том, что тестов очень много: физические, интеллектуальные, социальные, психологические, причем существуют самые различные способы их оценки и, в частности, определения высшего балла. Дети, которые, например, получили наивысший балл за выносливость, могут получить низкую оценку за физическое развитие, а те, которые отличились своей памятью, получают низкий балл при тестировании их аналитических способностей. И так далее. Теперь ты, вероятно, уже понимаешь, что именно твое скороспелое стремление высказаться привело к совершенно нелепому и глупому заключению?

Нерон кивнул.

– Позволь же мне еще раз услышать результаты твоего пищеварительного процесса, Нерон. Признай свои ошибки столь же громко, как ты их совершал.

– Я ошибся.

Вряд ли в этом челноке нашелся бы хоть один мальчик, который не предпочел бы умереть, чем оказаться на месте Нерона. И все же Боб ощутил какую-то тень зависти, хотя и не мог объяснить себе, почему завидует жертве, подвергшейся таким пыткам.

– Впрочем, – продолжал мужчина, – в данном случае твоя ошибка не столь велика, как могла бы быть на каком-либо другом челноке, направляющемся в Боевую школу с новичками на борту. И знаешь почему?

Нерон предпочел промолчать.

– Кто-нибудь знает? Кто-нибудь рискнет высказать свое предположение? Разрешаю строить любые догадки.

Желающих не нашлось.

– Тогда я сам вызову волонтера. Среди нас есть мальчик, которого зовут, как бы странно это ни звучало, Бобом. Не пожелает ли он высказаться?

«Началось, – подумал Боб. Все его существо содрогалось от ужаса, хотя одновременно он чувствовал какое-то странное возбуждение, ибо происходило как раз то, чего он втайне желал, хотя опять-таки не знал почему. – Ну погляди на меня, ну заговори со мной, ты, всесильный, ты, облеченный властью!»

– Я здесь, сэр, – откликнулся Боб.

Мужчина сделал вид, что ищет, напрягая зрение, но никак не может найти Боба. Конечно, это было чистейшее притворство: он прекрасно знал, где сидит Боб, знал еще до того, как заговорил.

– Не вижу, откуда раздается твой голос. Подними, пожалуйста, руку.

Боб немедленно вытянул руку. К своему стыду, он тут же понял, что она почти никому не видна из-за стоящих впереди кресел.

– Все равно не пойму, где ты, – продолжал играть мужчина. – Разрешаю тебе отстегнуться и встать на сиденье.

Боб тут же воспользовался разрешением, отстегнул ремни и забрался на сиденье. И все равно оказался едва выше спинки того кресла, в котором только что сидел.

– А, вот где ты! – обрадовался мужчина. – Боб, не будешь ли ты так добр высказать соображение, почему именно в данном рейсе Нерон ближе к истине, нежели был бы в любом другом?

– Возможно, что в данном челноке кто-то имеет наивысшие оценки по многим тестам.

– Не по многим, Боб. По всем тестам, связанным с интеллектуальным развитием. По всем психологическим. По всем, имеющим отношение к лидерским качествам. По всем без малейшего исключения. Выше, чем у кого-либо другого в этом челноке.

– Значит, я не был так уж не прав, – проговорил оживившийся Нерон.

– И опять ошибаешься, – ответил мужчина, – потому что этот удивительный ребенок, который получил наивысшие баллы по всем тестам, относящимся к лидерским качествам, получил самые низкие оценки по физическому развитию. И знаете почему?

Никто не отозвался.

– Боб, раз уж ты все равно стоишь, не выскажешь ли ты догадку, почему этот ребенок получил самые низкие баллы по тестам, относящимся к физическому развитию?

Боб знал, что его подставили. И все же он не хотел скрывать очевидный ответ. Он ответит, пусть даже остальные мальчишки будут его после этого презирать. Они ведь все равно будут его презирать, что бы он ни ответил.

– Может, потому, что он очень, очень маленький?

Стоны, донесшиеся со всех сторон, говорили о том, что большинству присутствующих этот ответ совсем не понравился. Он, по их мнению, свидетельствовал о нахальстве и спеси отвечавшего. Однако человек в форме серьезно кивнул:

– Удивительно, но ты и здесь не ошибся. Только чрезвычайно малый рост этого мальчика помешал Нерону оказаться совершенно правым в его догадке, что тут может находиться ребенок с наивысшими оценками по всем тестам. – Он повернулся к Нерону. – Да, ты был близок к тому, чтобы не оказаться законченным дураком. И все же, даже если бы ты оказался прав, это была бы случайность. Ведь даже испорченные часы дважды в сутки показывают верное время. Садись, Боб, и пристегнись. Дозаправка окончена, и мы сейчас стартуем.

Боб сел. Всем своим существом он воспринимал сейчас ненависть остальных детей. И был бессилен предпринять что-либо по этому поводу. Но может, в этом есть свой плюс? Куда важнее найти ответ на вопрос: зачем понадобилось этому военному выставлять Боба всем напоказ? Если для того, чтобы заставить других детей соревноваться друг с другом, то проще было бы пустить по рядам списки с оценками всех присутствующих, чтобы каждый знал свое место. Вместо этого выделили именно Боба. Он был самым маленьким и по собственному опыту знал, что хулиганы больше всего в других любят слабость. Так зачем же его поместили в самый центр мишени, зачем направили на него все стрелы, сделав его очевидной целью для ребячьей ненависти и страха?

«Ну что ж! Острите дротики, цельтесь наверняка! Я все равно буду лучшим в этой школе, и в один прекрасный день именно у меня окажется власть, и мне будет наплевать на то, нравлюсь я вам или нет. Значение будет иметь совсем другое – нравитесь ли вы мне».

– Возможно, вы еще помните, – продолжил человек в форме, – что перед тем, как раздалось первое попукивание из ротового отверстия этой булочки по имени Нерон, я собирался вам дать один совет. И вот что я говорил. Если вы вдруг решите, что один из ваших сотоварищей может послужить отличным трамплином для ваших жалких потуг стать тут самым главным, то дважды подумайте. Я очень рекомендую вам воздержаться от всяких толчков и тычков, щипков и шлепков, а также ядовитых шуточек или насмешливого хрюканья в адрес того, кого вы сочтете легкой добычей. Причина, по которой вам от всего этого следует воздержаться, заключается в том, что вам неизвестно, кто именно из вашей группы в будущем окажется вашим командиром или даже адмиралом, тогда как вы останетесь всего-навсего капитанами. И если вы хоть на минуту допускаете мысль, что этот человек забудет, как вы к нему относились в школе, значит вы воистину безнадежные болваны. Если он хороший командир, то станет эффективно использовать вас в бою, как бы глубоко ни презирал вас в душе. Но уж конечно, он не обязан продвигать вас по служебной лестнице. Он не обязан нянчиться с вами и помогать. Не обязан быть добрым и всепрощающим. Так что советую вам хорошенько подумать об этом. Любой мальчик, который сидит рядом с вами, когда-нибудь, возможно, будет отдавать вам приказы и решать, жить вам или умереть. Я предлагаю вам попытаться завоевать его уважение, а не унижать лишь ради того, чтобы выставить каким-то школьным шутом.

Мужчина обратил свою ледяную улыбку к Бобу:

– Готов биться об заклад, этот Боб уже обдумывает, как он будет отдавать вам приказы, когда станет адмиралом. Более того, он наверняка уже мечтает о том, как отправит меня на вечное дежурство на какой-нибудь занюханный астероид, где я и буду сидеть, пока мои кости не размягчатся от остеопороза и я не превращусь в какую-нибудь распроклятую амебу.

Боб тем временем даже не помышлял о каком-либо будущем столкновении с этим офицером. Он не желал мести. Он ведь не Ахилл. Ахилл просто глуп. И этот офицер тоже глуп, если полагает, что у Боба могут быть такие мысли. И наверное, он считает, что Боб будет благодарен ему за то, что тот посоветовал остальным ученикам не обижать Боба. Но Боба притесняли куда более крутые парни, нежели те, которые могут найтись среди этих ребятишек. В офицерской протекции у него нет надобности. Она, скорее, расширит пропасть между Бобом и его товарищами. Если бы Боб приобрел несколько синяков и ссадин, это вернее улучшило бы его отношения с остальными, – может, его даже приняли бы как своего. Но теперь ссадин и синяков не будет. И тем труднее станет наводить мосты.