Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Что такое работа короля в наше время, дорогой коллега? Тьфу, а не работа. Что-то подписать, кого-то помиловать. Но ведь всё это решает не король. Он только подмахивает указы. Они готовы уже без короля. Министры и премьеры сделали всё, чтобы отучить королей думать. Другое дело у нас, дорогой коллега. Да вы же сами всё прекрасно знаете. Сколько королём оттрубили?

— Двести… то есть двадцать пять, — быстро поправился Карколам.

— Вот и считайте, что двадцать пять лет потратили зря. А разве кто-то ценит нашу королевскую работу? Да никогда! Всё не так, всё им кажется неправильно. В таких условиях невозможно работать. И рано или поздно приходится собирать свои вещички. И заметьте себе, без пенсии. Уходишь — и будь здоров.

Карколам покачал головой, как бы соглашаясь. Король-игрушечник обрадовался и стал показывать Карколаму картинки, развешенные на стенах. По ним он скоро собирался делать новые игрушки.

— Вас удивило, наверное, почему в городе Королей — мастерская игрушек? У нас ведь тут нет детей. Но без них трудно, если честно. Поэтому мы подружились с городом Детей. Есть и такой в нашей стране Городов. Скажу вам по секрету, мы сначала смеялись над ними: у них там в городе всего две улицы. Но какие! Улица Отличников и улица Двоечников. Вот потеха!

Карколам кисло улыбнулся. Ему безразличны были как двоечники, так и отличники.

— Да, — продолжал толстячок-король, совершенно не замечая безучастности своего слушателя. — Раз в месяц грузовик отвозит нашу с вами продукцию в этот город. Оказывается, игрушки одинаково нужны и двоечникам и отличникам. Ха-ха! При этом у нас достаточно напряжённая работа. К концу месяца мы должны сдать целый грузовик клоунов. Вот таких! Не бойтесь, большая часть их уже сделана. Я же не терял времени даром. Карколам потянулся к фигурке клоуна.

— Вам понравилось? Мне тоже. Рисунок мой. Я, знаете, дома, когдато, конечно, был президентом Академии художеств. Так что кое-чего насмотрелся и могу теперь рисовать этих клоунов.

Карколам тронул клоуна за голову, потом посадил его. Лицо толстячка осветилось улыбкой.

— Я долго думал над тем, как заставить его сгибаться-разгибаться. И видите — придумал.

Король-мастер нажал кнопку, и клоун начал раскланиваться.

— Правда, ничему другому я его не научил, — покачал головой мастер. — Только кланяться.

— Это мне подходит, — кивнул Карколам, глядя на клоуна.

— Тогда за работу! — И толстячок забегал по комнате, освобождая новое рабочее место для ученика.

Карколам приступил к делу.

Сначала мастер усадил его за простую операцию — соединять готовые части. Карколам старался, сопел от усердия. Но у него получался далеко не каждый клоун. Карколам то и дело ноги ставил на место рук, а руки прикреплял вместо ног.

Мастер поглядел-поглядел и усадил Карколама за другую работу. Теперь Карколам должен был кистью рисовать клоунам красные шапочки, зелёные рубашки, синие штаны.

— Когда это кончите, дорисуете готовым глаза и рот. После обеда я разведу новую краску.

Карколам ухмыльнулся и взял в руки кисть. Он рьяно мазал клоунов, и себя заодно, разноцветными красками. Клоуны один за другим ложились на просушку.

Король-игрушечник радостно улыбался; глядя на усердие своего помощника. Перед обедом он повёл его в соседнюю комнату, сплошь заваленную клоунами без глаз и ртов.

— Можно, я их дорисую? — предложил Карколам, и злая улыбка зазмеилась в уголках его рта.

— А обед? — удивился толстячок-король.

— Как-нибудь перебьюсь! — отмахнулся Карколам.

— Хорошо-хорошо! — потрепал его по плечу мастер.

И вот Карколам остался в мастерской один. Его окружали безглазые клоуны.

Первым делом он заколдовал посудину, в которой мастер собирался готовить чёрную краску. Он долго бормотал над ней заклинания и злорадно хихикал, дрожа от счастья.

Теперь главное, чтобы король-мастер именно в этой посудине смешал краски. Всё остальное — дело техники. А колдовской техникой король колдунов владел превосходно.

Карколам потянул носом. Где-то далеко пахло обедом — то ли сосисками, то ли отбивными. Он тотчас сделал себе из воздуха жареного барашка.

22. Игрушки — не игрушки

Мастер-король, вернувшись после обеда, потянул носом: ему показалось, что в мастерской чем-то вкусно пахнет. Карколам побыстрее вскрыл новую банку краски, чтобы перебить запах жареного мяса.

— Ну-с, приступим, — радостно сказал толстячок, смешивая краски в посудине, которую услужливо подал ему Карколам.

Окончив смешивать, мастер поманил пальцем ученика:

— Хорошо получилось, — удовлетворённо сказал он, рассматривая блестевшую на солнце краску. — Неси клоунов!

Захватив целую охапку игрушек, Карколам вернулся к мастеру и бросил их на пол, словно поленья.

— Ты что! — возмутился игрушечник. — Они для тебя должны быть как живые.

— Будут сейчас! — кивнул Карколам, блеснув глазами, полными злости.

Мастер принялся рисовать первому клоуну глаза и рот. И тут произошло чудо. Лишь только он краской, заколдованной Карколамом, навёл клоуну глаза, как они тотчас ожили и замигали.

Клоун спрыгнул на пол и поклонился:

— Я ваш покорный слуга. Что прикажете?

От удивления игрушечник выронил кисть на пол. Клоун тотчас поднял её и протянул мастеру.

— Спасите! — закричал тот и спрятался за спину Карколама.

А клоун топал за ним, повторяя:

— Я ваш слуга. Что прикажете?

Перепуганный мастер убежал в другую комнату и заперся на ключ. Тогда Карколам зашептал ему через замочную скважину:

— Ваше гениальное искусство оживило клоуна!

— Что? Это другое дело! — Толстяк осторожно приоткрыл дверь, чтобы получше слышать льстивые слова, которые так и лились из Карколама.

— Он ожил! Это сделало волшебство ваших гениальных рук! Есть ли в мире мастер искуснее вас? Такой гений не должен сам работать. Поручите работу кому-нибудь из слуг.

— А я? — сказал клоун. — Вы забыли обо мне. О, как я несчастен!

Мастер, широко раскрыв дверь, совершенно растроганный, со слезами на глазах прижал к себе клоуна.

— Сегодня мы должны оживить их всех, — сказал Карколам. — То есть вы, — поправился он, увидев, как поднялись брови у мастера.

— Давай попробуем, — согласился толстячок. Он поставил клоуна на землю, и тот бодро зашагал к чану с краской.

— Какой умница! — умилился Карколам, хлопая в ладоши.

— Постой, постой, — вдруг спохватился мастер. — Да как же он может оживить очередного клоуна, если… ты же сам говорил, что это мои гениальные руки.

— Верно! — сразу нашёлся Карколам. — Вы уже оживили их, пока мастерили. Они уже живые, хотя пока не умеют ни говорить, ни смотреть. Не волнуйтесь, великий мастер, главное уже сделано.

— Насчёт моей гениальности — это очень правильно сказано. Гению не пристало возиться с грязной работой. Приступай, любезный, — высокопарно сказал мастер клоуну и взмахнул платочком.

Работа закипела.

Первый клоун старательно разрисовывал второго. Потом они рисовали следующих двух. Потом с кисточками уже стояли четверо. Значит, они могли сделать сразу четверых. Вскоре уже не хватало кисточек. Но и тут Карколам нашёл выход. Десятки клоунов рисовали себе подобных, макая в краску просто спички. Конечно, черты лица их не становились от этого тоньше. Но кто сказал, что у слуг должны быть тонкие черты лица?

Толстяк потерял дар речи. Он раздулся, словно жаба, и лишь кивал головой, следя за движением кистей. Развалившись в кресле, он время от времени поглядывал на Карколама, ожидая от него новых похвал. Но теперь Карколам как в рот воды набрал. Дело было сделано. Больше чем три сотни клоунов ожидали его приказаний, широко раскрыв рты. Они теснились по углам, залезали на стулья, выглядывали из-за стола. Даже забрались под кресло мастера, который в испуге от такого нашествия сел в кресло с ногами. Сначала он пытался пересчитать клоунов, но вскоре окончательно сбился со счёта и оставил это занятие. Да и вообще, зачем гению считать? Гений не должен работать сам, с этим толстяк был согласен. И Карколам решил, что здесь ему уже делать нечего.

27
{"b":"256948","o":1}