В край любимый, в дом отцовский,
Тридцать с лишним лет назад
Возвратился Клим Орловский
Красной гвардии солдат.
Был он славный эскадронный,
Контру доблестно рубил.
За отвагу сам Буденный
Конармейца похвалил.
Но однажды пуля белых
Климу в грудь впилась осой.
Проболел полгода целых,
Подлечился и домой.
Каково глядеть солдату
На родимые места?
Заколоченные хаты,
Оскуденье, пустота.
На непаханных наделах
Ходит ветер по стерне.
Кто у красных, кто у белых —
Вся деревня на войне.
Хлеба нет — и жизни нету,
Как ни кинь — кругом беда.
И побрел народ по свету,
Кто батрачить, кто куда.
Потому и у солдата
Двор заброшен, пуст и дик.
У подгнившей серой хаты
Клен молоденький поник.
И его тепло, как сына,
Потрепал солдат рукой:
«Не кручинься, сиротина,
Потому как я с тобой.
Ты расти большой да стройный
Всем ветрам наперекор.
Ты прими нас в полдень знойный
Под зеленый свой шатер»…
Но не часто на скамейке
Возле клена Клим сидел.
И в Совете и в ячейке
С каждым днем все больше дел.
…Раз под вечер по дороге,
Колесом взметая пыль,
Прокатился крутобокий
Броневой автомобиль.
И пока наш Клим дивился,
Кто там едет на таком, —
Броневик остановился
И затих, чихнув дымком.
Знать, случайная причина
Прервала его разбег.
Показался из кабины
Черноусый человек.
А на нем — шинель простая,
Шлем со звездочкой и шарф,
Сбоку сумка полевая…
Не иначе — комиссар.
Приглядевшись к военкому,
Конник вышел на крыльцо.
До чего ему знакомо
Это смуглое лицо.
Где он видел эти брови,
Зорких глаз спокойный свет?
Не ему ли в Подмосковье
Ты, Орловский, сдал пакет?
Конник просит гостя в хату,
Достает из печки щи.
Угощенье не богато,
Да зато от всей души!
Но приезжий — к сердцу руку,
Отказался от еды
И, раскуривая трубку,
Попросил глоток воды.
Говорили про погоду:
— Всем хорош степной наш край,
Да считай, что раз в три года
На полях неурожай.
Не поспоришь с ветром жгучим —
От него добра не жди.
Не предпишешь вешним тучам
Сдать излишние дожди.
До того она капризна
И слепа, природа-мать
Что и силам коммунизма
С ней вовек не совладать…
— Слишком мрачен ваш прогноз, —
Гость с улыбкой произнес. —
Почему нельзя в России
В обстановке мирных лет
Вред, что нам несут стихии,
В основном, свести на нет?
Отстоим свою свободу
От нашествий и угроз
И с капризами природы
Поведем борьбу всерьез.
Поживем, разбогатеем,
Просветим свою страну
И объявим суховеям
Беспощадную войну!
Гость умолк. Глаза сияли
Так светло, как будто он
Был в тот миг из дальней дали
Коммунизмом озарен.
И в словах его звучала
Сила ленинских идей.
От нее солдату стало
Сразу легче и теплей.
И сказал он: — Власть мы взяли
И не выпустим из рук.
Если мы царя прогнали,
Разгромим и царских слуг.
Но я все ж не разумею,
Где найдем такой клинок,
Чтоб злодею-суховею
Буйну голову отсек?
Гость загадочно смеется:
— Унывать нам не с руки.
Будет время — все найдется:
И рубаки и клинки.
Тут у гостя в добром взгляде
Вспыхнул хитрый огонек.
— Например, у вас в ограде
Есть один такой «клинок»…
Броневик за поворотом
Исчезает вдалеке, —
Прислонился Клим к воротам,
Размышляет о «клинке».
Оглядел свой двор, оградку,
Покосившийся сарай.
«Вот загадка, так загадка, —
Как умеешь, понимай».
Возле клена до рассвета
Просидел и все ж не мог
Подыскать в уме ответа
К той загадке про клинок.
Что ж, товарищи, не будем
Ставить факт в укор ему —
Это в наши дни всем людям
Стало ясно, что к чему.
Конармейцем сбереженный
Неразгаданный «клинок» —
Вырос, стал могучим кленом,
И раскидист и высок.
А его хозяин, кстати,
Он известный лесовод,
Мощный строй зеленой рати
Против засухи ведет.
Покорятся нашей силе
Суховеи и пески.
Словно солнце светит в мире
Коммунизма маяки.
Наш народ добьется цели,
Ибо твердо убежден:
Все сбывается на деле,
Что указано вождем!
