Неподалеку от Сосновки находилась городская баня. Перед занятиями она служила для них раздевалкой, после тренировок — своеобразным реабилитационным центром, где можно было воспользоваться парной, провести сеанс массажа.

Куц начал с того, что подготовил для бега в Сосновке дистанцию — измерил на снеговой дорожке расстояние между деревьями и сделал на них надписи: 100, 200, 300, 400 метров — и так километра на полтора-два. Здесь зимой 1953 года он бегал кроссы, а кроме того, время от времени сходил с дорожки на целину. Это было значительно трудней, но доставляло ему большое удовольствие. Привычку к силовому бегу в снегу он сохранил и переехав в Москву — бегал зимой в Рублеве, Измайлове или Сокольниках.

Два-три раза в неделю тренировки проходили в манеже. Он ездил либо в небольшой манеж летного военного училища, либо в бывший Михайловский манеж в центре Ленинграда, неплохо оборудованный для занятий легкой атлетикой. Одно время именно в этом манеже проводились всесоюзные зимние соревнования. Здесь можно было повозиться со штангой, позаниматься на гимнастических снарядах, побегать по гаревой дорожке.

В первое время за Куцем присматривал начальник сбора Евгений Алексеевич Горшков. Володе везло в жизни на хороших людей, и в первую очередь на тренеров — Леонид Сергеевич Хоменков, Александр Александрович Чикин. Теперь судьба свела его с Горшковым — участником Великой Отечественной войны, получившим на Ленинградском фронте семь ранений, полежавшим в госпиталях около полутора лет и в течение года заново учившимся ходить без костылей на несгибающихся ногах.

За время сбора в Ленинграде Владимир познакомился с основами зимней тренировки, узнал, что именно зимой, в подготовительном период закладываются основы летних успехов и что в этом заключается один из главных принципов современной тренировки в легкой атлетике.

После сбора команда Военно-морских сил выступала в манеже на зимних всесоюзных соревнованиях. Михайловский манеж не располагал достаточным количеством мест для зрителей. Невысокие деревянные трибуны, проходы между ними и небольшие балконы были до отказа заполнены любителями легкой атлетики.

Было непривычно душно. Короткая круговая беговая дорожка требовала специальных навыков, и, выступая здесь в беге на 3000 метров, Куц уступил первое место опытному стайеру Ивану Пожидаеву.

Но нет худа без добра. Здесь, в ленинградском манеже, состоялась встреча и знакомство Владимира Куца с человеком, который впоследствии стал его наставником и другом на долгие годы. Это был преподаватель Ленинградского института физкультуры и спорта имени П. Ф. Лесгафта, один из тренеров сборной команды страны Григорий Исаевич Никифоров.

Нельзя сказать, что при первой встрече этот немолодой немногословный человек с густыми, слегка тронутыми сединой волосами был особенно приветлив с Куцем. Он не сказал даже, что еще на первенстве страны 1952 года на стадионе имени С. М. Кирова обратил внимание на неугомонного моряка, до последних метров дистанции не желавшего смириться с поражением.

— Вы хотите тренироваться у меня? — переспросил он Куца.

— Да. Мне посоветовал обратиться к вам мой первый тренер Александр Александрович Чикин.

— Я не возражаю, — сказал Никифоров после короткой паузы. — Но имейте в виду, что я требую беспрекословного выполнения всех заданий. Кроме того, у вас неблагополучно с техникой. Тяжелый, изнуряющий стиль бега. Я не жду, станете порхать по дорожке, но легкость, то есть экономное расходование сил, необходима. Вы же, извините меня за сравнение, бежите так, будто хотите пробить лбом кирпичную стену.

О том, что его техника далека от совершенства, Куц догадывался и раньше. Однако, тренируясь по планам сперва Хоменкова, а затем Чикина и Попова самостоятельно, он просто не знал, что нужно для того, чтобы правильно бегать.

Никифорову удалось включить Куца в сборную команду Ленинграда, которая должна была выступать на весеннем матче городов. И теперь за каждым его шагом следил опытный тренер. До сих пор он неполностью выпрямлял ноги во время бега. Ставил ногу на дорожку с пятки. А ему нужно было держаться во время бега повыше. До конца выпрямлять ноги при отталкивании и касаться грунта передней внешней стороной стопы.

Это оказалось чертовски трудно. Так же трудно, как изменить привычную, приобретенную с детских лет походку. Для того чтобы добиться успеха, в ход пошли разнообразные беговые упражнения.

— Выше! Выше! До конца выпрямляй ногу. Не забывай про стопу. Опять первой коснулась грунта пятка… — Эти слова тренеру приходилось повторять не раз. Но во всем остальном Никифоров не имел никаких претензий к своему новому ученику, который оказался на редкость исполнительным.

На сборе Куца поселили на стадионе имени С. М. Кирова в маленькой судейской комнате вместе с известным копьеметателем Владимиром Кузнецовым. Вот что рассказывал Кузнецов об их совместной жизни:

«Мой сосед оказался добродушным, доброжелательным человеком. Он не был похож на стайера. Коренастый, широкогрудый, он казался скорее борцом или спринтером. Морская форма старшины подчеркивала его крепкое телосложение.

…Единственным неудобством в нашем совместном проживании было то, что я ложился поздно и поздно вставал, а сосед все делал наоборот. Уже в 6 утра он, натянув поверх тельняшки теплый лыжный костюм, уходил на 1,5-часовую зарядку. Хотя Владимир старался все делать неслышно, я все же просыпался, и моя утренняя зарядка, которую я обычно делал в 9 утра, заменялась сном до 10 часов.

…В один из дней еще с вечера начал накрапывать дождь. К утру он перешел в сильный, с резкими порывами ветра. Каково же было мое удивление, когда я услышал, что Владимир, как обычно, ушел на зарядку. Прошел час, а он все еще не возвращался. Я стал беспокоиться. Натянул тренировочный костюм, спустился вниз к выходу. Сел в машину, медленно поехал вокруг стадиона, но Владимира нигде не было видно. Накрывшись сверху плащом, я вылез из машины. Черные, нависавшие над заливом тучи закрывали горизонт. Огромные волны с шумом накатывались на каменистый берег. Сильный косой дождь поливал все вокруг. Вдруг я увидел Владимира. Он бежал против ветра, опустив подбородок вниз. Видно было, что он устал, но не менял темпа бега. Во всем его облике была какая-то непреклонность. Пройдет два года, и спортивный мир назовет этот стиль бега Владимира Куца агрессивным. Миллионы любителей легкой атлетики на всех континентах мира будут восхищаться сокрушительной тактикой бега легендарного бегуна…»

Постепенно настойчивость Григория Исаевича Никифорова и упорство Куца стали приносить свои плоды. Стиль бега Куца приобрел если не легкость, то стремительную экономичность. А через несколько лет кинограммы бега Владимира будут публиковаться в спортивных журналах, и его технике специалисты легкой атлетики станут посвящать специальные статьи.

Владимир Куц побывал и дома у своего нового тренера. Так же как и Чикин, живший в Таллине более чем скромно, Никифоров пренебрегал удобствами. Он занимал ветхий домишко неподалеку от Сенной, предпочитал паровому отоплению печку с дровами.

Еще до войны Никифоров многому научился у основоположника физиологии спорта профессора Алексея Николаевича Крестовникова. Приобрел навыки тренерской работы с бегунами в период своей дружбы с Алексеем Максутовым. Потом занимался со студентами института физкультуры, подающими надежды в беге на средние и длинные дистанции. Много сил положил на подготовку после войны великолепного марафонца Сергея Попова.

Победитель первенства Европы 1958 года Попов имел филигранную, до мельчайших деталей отточенную технику бега. А когда группа физиологов провела обследование другого его ученика — Ивана Филина, завоевавшего золотую медаль на чемпионате континента 1954 года, обнаружилась феноменальная способность этого бегуна: Филин переносил такой недостаток кислорода, который для обычного нетренированного человека мог стать чуть ли не смертельным. Подобный навык «бескислородного» существования во время бега был выработан и у других воспитанников ленинградского тренера.