Вербовщик, получая от резидентов новые задания и работая с агентами, не сидит на одном месте, он в постоянном движении. Так, работая с Олдхэмом в Англии и с де Рю в Швейцарии, Быстролётов получает задание из Центра «проверить достоверность заявлений министра иностранных дел Франции Жана Луи Барту», который выдвинул идею «Восточного пакта» и хотел заключить соглашение с СССР для объединенной борьбы с нацизмом. В случае согласия и начала военных действий в Европе Франция обещала СССР перебросить в Европу из французских колоний 500 000 солдат. Вот тогда, в 1932 году, Быстролётов как голландский художник Ганс Галлени с мольбертами и фотокамерами отправился в Африку. Заверения Барту оказались блефом, малочисленный Французский Иностранный легион сдерживал лишь слабовооруженных арабов. Набрать солдат в африканских колониях Франции было невозможно, и возможность переброски войск из центральных районов Африки в Европу отсутствовала. По возвращении из Африки Быстро-лётова в ноябре 1932 года награждают боевым оружием.
Быстролётов пользовался несколькими подлинными иностранными паспортами. Единственный фальшивый паспорт из Москвы он уничтожил («потерял»). Удивительно, на фотографиях в иностранных паспортах лица у Быстролётова разные. Артист, изменяя свое лицо для исполнения той или иной роли на сцене, пользуется гримом и надевает парик. Разведчик таким образом поступать не может, он соприкасается и общается с людьми и не может позволить себе одинаковое лицо на разных иностранных паспортах.
Разведчик для паспорта «подбирает» себе лицо, соответствующее той личности, за которую он себя выдает. Это маски, которые могут сменяться по нескольку раз в день.
Разведывательная группа Быстролётова в Европе имела постоянный состав: жена (Мария), Йозеф Леппин (Пепик), Эрика Вайнштейн (Апьдона), Ганри Христиан Пик (Вилем). В зависимости от обстоятельств и государства (места) пребывания состав группы изменялся. Например, в Африке Быстролётов работал один, в США и Мексике работал с норвежцем Олафом, в Германии в группе работали Луиза и Курт Шмидт (Ганс), графиня Маргарита Брокдорф Рантцау (Грета) и Евгений Иванович Кавецкий (Маноли).
Да, Кавецкий Евгений Иванович (Женька). Рассказ деда, как Кавецкий обживался в Берлине, вызывал улыбку. Кавецкий после встречи с дедом в США решил вернуться на Родину и поработать на советскую разведку. Он отстал от судна в Гамбурге и приехал в Берлин. В Берлине дед снял ему квартиру в доме, в котором жили содержанки богатых людей. Выдал Кавецкому деньги, дав задание — купить мебель и тихо пожить с недельку. Дней через пять зашел в дом, поговорил с дамами и между прочим спросил о новом квартиранте. По радостным восклицаниям женщин понял: что-то не так. Подойдя к квартире Кавецкого, увидел полуоткрытую дверь и услышал гимн США. Пустая комната, в центре стояло одно кресло, на котором в халате лежал Женька, вокруг валялись пустые бутылки из-под спиртного, на полу граммофон играл гимн США, на стене висел флаг США. Так Евгений Иванович «затаился», к этому нужно добавить, что, как у любого настоящего моряка, у Кавецкого были татуировки — на его предплечье красовался герб США.
С апреля 1930 по ноябрь 1936 года Быстролётов жил и работал за границей. Занимался вербовкой агентуры, созданием агентурных сетей, сбором разведывательной информации по всем линиям разведки. Кроме того, через своих знакомых, имеющих связи в правительственных кругах ряда государств, лоббировал интересы СССР.
К 1936 году Быстролётов окончил медицинский факультет Цюрихского университета, защитил диссертацию по гинекологии и получил ученую степень доктора медицины. Усовершенствовал мастерство художника в Берлинской и Парижской академиях искусств. Объездил многие страны мира, провел ряд успешных разведывательных операций в Азии, Америке, Африке и Европе. Добыл дипломатические коды и шифры Австрии, Англии, Германии, Италии и Франции. Контролировал личную переписку Гитлера и Муссолини. Получал информацию от работавших в Швейцарии резидентур разведок Германии, Италии и Франции, да так, что последние даже не подозревали об этом. Организовал получение секретной информации из Государственного департамента США, подготовил агентурную сеть для сбора информации о будущих работах ученых-физиков с мировым именем, приехавших из Европы в США. Договорился с поляками о поставке опытного образца шифровальной машины «Энигма». Поляки привезли «Энигму» в Швейцарию и, не дождавшись Быстролётова в 1939 году, передали ее французскому разведчику Лемуэну, с которым работал Быстролётов. Лемуэн после капитуляции Франции в 1940 году передал «Энигму» англичанам, и с ней начали работать выдающиеся математики Англии. Раскрыв секреты кодов «Энигмы», зная время и место нападения нацистов, англичане получили возможность эффективно отражать удары. Так, с наименьшими потерями были выиграны воздушная и морская битвы за Британию и Атлантику!
В середине 1936 года Быстролётов начал рваться домой в Россию. Вот телеграмма Быстролётова Центру:
Уважаемый товарищ Артем, я устал, нездоров и работать дальше без серьезного отдыха не могу. Я чувствую изо дня в день растущий недостаток сил, естественно понижающий качество работы, вызывающий неряшливость в технике. Кроме того, на почве переутомления появились симптомы болезни, которой я болел в 1921–1922 годах — депрессии. В моих руках дело большой важности и судьбы нескольких человек. А между тем… на меня давят усталость и периоды депрессии, я работаю только нервами и напряжением воли. Без малейшей радости успехов и любви к делу, с постоянной мыслью хорошо бы вечером лечь и утром не подняться. Я нахожусь за границей 17 лет, из них на нашей работе 11 лет, в подполье 6 лет. Неужели этого недостаточно для получения смены? С товарищеским приветом. Ганс.
Обратите внимание на небрежность в работе Быстролё-това: в сообщении Центру он указал не служебное имя «Андрей», а имя из голландского паспорта «Ганс».
Центр — Быстролётову:
Дорогой товарищ Ганс. Прошу Вас набраться терпения и побыть на этой работе еще месяца полтора-два… Меня больше всего удивляет развинченность ваших нервов… Я вынужден, несмотря на понимание того, что могу Вам причинить несколько неприятных секунд, заявить, что эти мысли полного упадничества совершенно недостойны нашего работника, вне зависимости от того, в каких бы тяжелых условиях и с какими бы нервами он ни находился на работе… Бросьте уныние и оставшимися двумя месяцами не пачкайте всю вашу большую многолетнюю работу в прошлом. Артем.
В конце 1936 года Быстролётов возвращается в СССР, его не отпустили на гражданскую работу.
Я работал в 20-м секторе у полковника Феликса Гурского в качестве переводчика с окладом в 1000 руб. в месяц. Тем временем из-за границы вернулись все разведчики, которых я знал и которых не знал. Происходила смена кадров. Я написал две главы — «Конспирация» и «Легализация» — для первого в СССР учебника для школы разведчиков и получил за это благодарность в приказе по ИНО. Слуцкий сообщил мне, что он готовит мне назначение за рубеж с заданием чрезвычайной важности. Ехать я должен был через Японию с паспортом финского инженера-лесовика. Меня с женой отправили в Карелию, чтобы мы нахватались некоторых знаний и понимания обстановки. Когда все было выполнено, Слуцкий отвел меня к Ежову, представил как одного из лучших своих оперативных работников и изложил суть дела. Ежов написал резолюцию: «Утверждаю. Ежов», — встал, обнял меня, трижды поцеловал и сказал: «Ни пуха, ни пера! Будьте горды тем, что мы даем вам один из наших лучших источников. Сталин и Родина вас не забудут».
Я видел документ с подписью Н. Ежова, в верхнем левом углу наискось синим карандашом написано: «Утверждаю, Н. Ежов, 27 марта 1937 года».
Слова наркома автор запомнил: «Мы даем вам наш лучший источник. Цените это. Вы зачисляетесь в кадры с присвоением воинского звания старшего лейтенанта госбезопасности. Подавайте заявление о приеме в партию: оно будет принято». Нужно было сказать «переоформляйтесь», поскольку Быстролётов с 1930 года уже был кадровым сотрудником ИНО. В 1937 году в Главном управлении государственной безопасности Наркомата внутренних дел (ГУГБ НКВД) все поголовно кадровые сотрудники внешней разведки были членами партии ВКП(б) и военнослужащими. Быстролётов оказался исключением, он не был членом партии и военнослужащим, и для него оформление начиналось с приема в партию, затем должны были последовать аттестация и присвоение воинского звания.
