Тобби бурно приветствовал отца в холле. Дэвид обнял сына и поцеловал его.

— Ну что ты опять натворил, Быстрый Олень? — спросил он нежно. Дэвид Френкин знал: сыну нравилось, когда его называли индейскими кличками, которые мальчик придумывал сам. Играя по воскресеньям в ковбоев и индейцев, Тобби называл отца Мудрый Орел.

Лицо мальчика исказила печальная гримаса.

— Тетя Бетти опять меня ругала, потому что я поздно вернулся домой, — прошептал он отцу на ухо.

— Ты должен это понять, сын, — сказал Дэвид. — Тетя Бетти беспокоится, ведь днем она несет за тебя полную ответственность.

— Я достаточно взрослый и могу сам о себе позаботиться, — запротестовал Тобби.

— Да, конечно, — засмеялся Дэвид. — Я знаю, что ты самостоятельный парень, но давай не будем обижать тетю Бетти. Она все еще думает, что ты маленький бэби, за которым непременно нужно следить. Ради меня доставь ей удовольствие и слушайся ее. — Дэвид подмигнул сыну. Он умел незаметно направить Тобби на правильный путь, не унижая его достоинства.

— Дорогой, ты уже здесь? — раздался голос Элизабет. Она подошла к Дэвиду, слегка обняла и взяла у него из рук папку. Элизабет Моррисон была чрезвычайно привлекательная женщина. После трагической смерти ее младшей сестры Мириам она взяла в свои руки бразды правления на вилле Дэвида Френкина и умело и ловко вела здесь хозяйство. Много лет назад Элизабет была безумно влюблена в Дэвида, но тот предпочел Мириам. Этого она ему долго не могла простить и все время страшно ревновала к сестре. Элизабет не выходила замуж, продолжая любить Дэвида. Красивая брюнетка, которая в свои тридцать два года выглядела как молоденькая девушка, не оставляла надежду, что Дэвид однажды будет принадлежать только ей. Тридцатипятилетний Дэвид был не только привлекательным мужчиной, но и одним из самых преуспевающих бизнесменов Нью-Йорка. Женщины увивались вокруг красавца вдовца, и многие мечтали женить его на себе. Но Элизабет была начеку: ни одна женщина не может теперь украсть у нее любимого Дэвида. Об этом она позаботится и, если потребуется, использует любые средства.

— Мы можем сесть за стол через две минуты, мой дорогой, — прошептала Элизабет и дотронулась своими длинными, тонкими пальцами с ярко-красными ногтями до лацкана его пиджака. Затем позвонила колокольчиком дворецкому и, повернувшись к Тобби, строго произнесла: — Нам есть о чем с тобой поговорить, но позднее.

— Да, тетя Бетти. — Тобби виновато опустил голову.

— А где же наш Сэм? — Дэвид попытался разрядить обстановку.

Услышав слово «Сэм». Тобби снова пришел в себя.

— Я думаю, он у Марты в кухне. Привести его? Ты ведь с ним еще не поздоровался, папа.

— Ради Бога, оставьте эту отвратительную собаку там, где она есть, — включилась в разговор Элизабет.

— Сэм совсем не отвратительная собака, — возразил Тобби со слезами на глазах. — Просто ты его не любишь. Но он тоже тебя не любит, — вырвалось у мальчика, и он поймал неодобрительный взгляд отца.

Бетти обиженно поджала губы.

— Но, Тобби, как ты можешь так говорить? Тетя Бетти любит нашего Сэма. Она просто его немного боится, ведь он такой большой. — Дэвид попытался спасти ситуацию.

— Нет, — возразил Тобби. — Она его не любит.

— Хватит, сын.

Взглянув на отца, Тобби понял, что тот говорит серьезно, и поэтому замолчал. Ему не хотелось сейчас раздражать его, ведь нужно еще осторожно рассказать про Натали. Тобби был не очень уверен, как отец примет это известие. А вдруг разозлится.

Дворецкий Жорж пригласил к ужину, и все трое заняли свои места за длинным столом в столовой, обставленной в викторианском стиле. Тобби беспокойно ерзал на стуле. Слава Богу, тетя Бетти не заметила этого. Она была слишком увлечена присутствием Дэвида и тайно бросала на него влюбленные взгляды. Бетти не видела, как Тобби время от времени прятал еду в карманы. Маринованный огурец, помидор, сухой тост, кусок сыра, яблоко… Разговор за столом сегодня не клеился. Говорили только о повседневных мелочах. Тобби выпил стакан молока и, к большому удивлению отца, попросил разрешения отправиться к себе в комнату.

— Вы что, поссорились? — спросил Дэвид и вопросительно посмотрел на Элизабет.

— Ах, Дэвид, — начала она жаловаться, — я больше не могу справиться с Тобби. Ты должен с ним серьезно поговорить. Он меня совершенно не слушается. Сегодня, например, опять поздно вернулся с прогулки.

— Ты должна быть с ним терпелива. Он сейчас в таком возрасте, когда особенно нуждается в материнской заботе, — попытался объяснить Дэвид.

Но его замечание неожиданно вызвало бурю негодования у Элизабет.

— Разве я не делаю все, чтобы заменить ему мать?! Я так стараюсь, — промолвила она и демонстративно вытерла слезу.

Дэвид поднялся со стула и подошел к свояченице.

— Я не это хотел сказать, Бетти. Пожалуйста, прости меня. Знаю, ты делаешь все, что в твоих силах, и я тебе за это очень благодарен. — Он нежно обнял ее за узкие плечи.

Бетти, наслаждаясь этой лаской, крепче прижалась к нему.

— Пойду посмотрю, что делает мальчик. — Дэвид откашлялся. — Потом приму душ, а позднее мы сможем, если ты не возражаешь, посидеть за бутылкой вина.

Конечно, Бетти не возражала. Для нее существовали лишь те немногие минуты, когда Дэвид принадлежал только ей. Женщина была достаточно умна и прекрасно осознавала: нельзя вызывать ни малейшего подозрения, что она натравливает отца на сына. Ей нужно было быть очень осторожной. Тобби уже не маленький ребенок и понимает все гораздо лучше, чем ей хотелось бы.

Бетти давала дворецкому последние распоряжения относительно вечера, который она проведет у камина с ее обожаемым Дэвидом. А тот в это время поднимался по лестнице. На верхней площадке кто-то дернул его за штанину. Это был Тобби.

— Ты что, все время просидел здесь на корточках? — удивился Дэвид и растерянно посмотрел на сына.

Мальчик прижал палец к губам, предупреждая отца, чтобы тот говорил тише.

— Что с тобой? — прошептал Дэвид и присел на корточки перед Тобби. — Что это за таинственность?

— Шш, — предостерег его Тобби. — Мне нужно тебе кое-что показать, но тетя Бетти не должна об этом знать. — Тобби потянул отца к дверям своей комнаты. — Только обещай мне, что ты не разозлишься, — попросил он.

— Как я могу разозлиться, если не знаю, в чем дело? — Дэвид не понимал эту игру в таинственность.

Тобби медленно открыл дверь.

— Пожалуйста, обещай мне это, — настолько умоляюще произнес он, что Дэвиду не оставалось ничего другого, как кивнуть.

Тобби потянул отца за собой в комнату и быстро захлопнул дверь.

— Ну, что ты скажешь? — спросил с волнением мальчик и выжидающе взглянул на отца.

— Дай-ка я угадаю, — ответил Дэвид. — Ты убрал свою комнату.

— Папа, перестань шутить. — Тобби огляделся. — Натали, где же ты? Выходи, я хочу познакомить тебя с моим отцом.

Дэвид все еще не понимал, о чем идет речь, пока не увидел в дверях ванной белокурую девушку.

— Кто… Кто это? — изумился он.

— Папа, ты обещал не ругаться, — напомнил ему Тобби.

— Я не буду ругаться, сын. Но ты должен мне все объяснить.

— Если вы разрешите, то я вам сама все объясню, — сказала Натали и шагнула навстречу.

— Кто вы и что делаете в комнате моего сына? — спросил растерянно Дэвид.

— Ваш сын не задавал так много вопросов, — сухо промолвила Натали и с улыбкой посмотрела на Дэвида. За несколько секунд она успела оценить отца Тобби и нашла его просто потрясающим: темные волосы, слегка подернутые на висках сединой, такие же, как у сына, колдовские голубые глаза, хорошо сложенная спортивная фигура. В скучном общеном обществе, в котором вращались ее родители, Натали не встречала такого потрясающего мужчину.

— Тобби подобрал меня, так сказать, на улице. Вы знаете, у него очень доброе сердце. Это я уговорила его взять меня с собой. Мне сегодня негде переночевать.