— Почему же, вполне могут, — сказал Крейг.

— Раньше или позже один из них это сделает, — согласился Лумис. — И я сразу узнаю и буду готов к отпору. До того времени это всего лишь веселая шутка. Запомни, сынок, я остаюсь в неизвестности до тех пор, пока хорошо делаю свое дело.

— Убивая людей?

— Иногда. Не часто. Просто твое дело оказалось одним из многих, которыми я занимаюсь в данный момент, вот и все. Когда нет другого решения проблемы, то я использую этот, если думаю, что я прав. Вот моя позиция.

— Это вас беспокоит?

— Нет, — отрезал Лумис. — Это не беспокоит меня до тех пор, пока я не потерплю неудачу, а я не часто терплю неудачи. Совершенно ясно, что и в этот раз не намерен. Если Сен-Бриак не умрет, то умрет немало других людей. И значительно лучших, чем он. Поэтому больше не говори мне о нем.

Крейг повторил то, что Бен Бакр рассказывал ему в небольшом ресторанчике неподалеку от Жарден де Фаро в Марселе. Он вспомнил, что в ресторанчике было очень жарко, но буйябесс оказался достаточно хорош, и еще лучше было провансальское вино. Мусульманин или нет, но Бен Бакр свой литр вина выпил. Ведь недаром двадцать четыре часа в сутки он находился в опасности.

Сен-Бриак еще не выяснил, кто он такой, но Бен Бакр каким-то образом вышел на Пуселли и от него наконец-то узнал о существовании ячейки Сен-Бриака и о характере ее руководителя. Совершенно очевидно, что Сен-Бриак окончил Сен-Сир; он получил Военный Крест в Индокитае за проявление исключительной храбрости в тех условиях, когда храбрость была обычным явлением. Он был офицером разведки в департаменте Атлас в Алжире и уволен за то, что был слишком жесток, хотя в Алжире в то время жестокость была обычным явлением. И еще Бен Бакр настаивал на том, что он не был садистом, как большинство людей, работавших на него. Просто он использовал жестокость, поскольку она была эффективна и давала те результаты, в которых он больше всего нуждался.

Сен-Бриак был решительно настроен на то, что Алжир должен остаться частью Франции, что страна и армия, которую он обожал, не должны больше страдать от поражений, не должны больше испытывать унижений. В сопоставлении с этой грандиозной целью ни одна человеческая жизнь, включая его собственную, не имела никакого значения.

Медленно, терпеливо, с огромным риском Бен Бакр собирал свое досье: modus operandi, персональная информация, финансовая поддержка и кое-что из этого он рассказал Крейгу. В конце концов Сен-Бриак выследил его, но Бен Бакр умер слишком быстро, и вот уже второй год Крейг оставался в живых…

Лумис спросил:

— Видели вы его после того… как с ним покончили?

Крейг покачал головой.

— Я слышал, — сказал он. — Это было месиво.

— Вы испугались?

— Конечно, — сказал Крейг. — Как только я услышал об этом, я хотел выйти из игры, но не смог. Вы были правы, когда говорили обо мне. По крайней мере, частично правы. Мне не доставляет удовольствия, что бы вы там не думали, убивать людей, но я не могу жить без ощущения опасности. Я был как наркоман. Вы понимаете, что я не испытывал от этого удовольствия, мне это просто было необходимо.

— Были? Вы хотите сказать, что больше в этом не нуждаетесь?

— Мне нужна девушка, — сказал Крейг. — Поэтому вам не о чем беспокоиться, не так ли? Если я не сделаю эту работу, то мы никогда не сможем жить спокойно.

— Тогда все в порядке, — кивнул Лумис. — Я отправлю вас через пару дней. Потом у вас будет четыре дня на то, чтобы сделать работу, вот и все. Он должен через неделю выехать в Аден — там у него какие-то планы. Большие планы. Или, по крайней мере, мне так сказали. Забастовки, восстания, убийства. Мы будем вынуждены ввести войска и убить чертовски много арабов, но даже при этом волнения могут распространиться слишком широко. Лучше всего, если он не попадет в Аден. И ваше дело — присмотреть за тем, чтобы он туда не попал. Если будет возможно, мне хотелось бы получить побольше информации о том, что он намеревается делать. Но это не так важно. Главное — присмотреть за тем, чтобы он не уехал. О’кэй?

— Он не уедет, — ответил Крейг.

— Он — любопытный парень, — сказал Лумис. — Безжалостный, вероломный, отвратительный. И он еще считает себя джентльменом. И блюдет свою честь! Вы должны иметь это в виду. Это может помочь вам добраться до него.

Он внимательно посмотрел на Крейга, оценивая его силу, его умение, быстроту его реакции, его способность убивать. Наконец он удовлетворенно откинулся назад.

— Пожалуй, все, если у вас нет каких-нибудь пожеланий…

— Я хотел бы немного поработать с Грирсоном. Есть парочка вещей, которым я хотел бы его научить.

— Используйте спортивный зал в подвале. Что-нибудь еще?

— Пуселли. Мне бы хотелось, чтобы его арестовали, когда мы уедем. Но не депортировали. Только арестовали. Подержите его здесь, пока мы не вернемся.

— Сделаю, — кивнул Лумис и ухмыльнулся. — Мне хотелось бы встретить тебя раньше, сынок. Мне действительно этого хочется.

Баумер уехал в Сан-Паулу, а не в Рио-де-Жанейро. Рио могло подождать, пока ситуация немного не уляжется. Он прочел о Раттере и, будучи человеком сентиментальным, даже всплакнул о нем, но, с другой стороны, чувствовал себя в Сан-Паулу вполне счастливым. Там было шумно и весело, и целый день светило солнце. В то же время Баумер полагал, что ему удастся заняться там бизнесом. Но сейчас он наслаждался отпуском: ходил на концерты, в картинные галереи, бездельничал на солнышке. Было так приятно пользоваться такой возможностью после детства, проведенного в Германии, бурных странствий по Северной Африке, вновь Германии, попытки спрятаться и, наконец, тюрьмы в Испанском Марокко, и перед тем как он смог добраться до Англии, начать свое дело, встретить Ланга, а потом и Крейга.

Он не удивился, прочитав, что Крейг убит. Крейг был самым сильным среди них, но и самым уязвимым. Вот почему он зарабатывал больше всех денег и не умел жить так, чтобы наслаждаться ими. У Крейга не было таланта наслаждаться жизнью. Баумер сожалел об этом. Он был бы рад, проживи Крейг достаточно долго, чтобы понять истинную цену удовольствию, как понимал он сам. Но Крейг всю свою жизнь провел на войне. Для него не было другого мира. Для него Моцарт и Веласкес были не более чем именами, вечерняя заря — всего лишь прелюдией к ночному рейду, женщина — всего лишь средством на несколько минут расслабиться…

Баумер уже три недели наслаждался всем этим. А потом его нашел Кавальо.

Девушка, которую он знал, танцевала с Баумером в одном из клубов Сан-Паулу и запомнила его из-за щедрости. В конце концов Баумер вынужден был сказать Кавальо и его помощнику, где спрятаны деньги, и они убили его. Потом они напились, разбили пластинки, порвали и разбросали книги. Девушке, с которой танцевал Баумер, предложили подарок. Она выбрала золотого св. Христофора.

Лумис подготовил для них окончательные инструкции. Он поговорил с ними, пока они лежали под кварцевыми лампами, набирая загар, чтобы не выделяться на побережье, где бледный цвет кожи уже сам по себе выглядит подозрительным и служит предметом пересудов. Связной Эшфорд должен встретить их в Сан-Тропезе и сообщить точное время прибытия Сен-Бриака в Ниццу. После этого он должен исчезнуть.

— Видите ли, он — гомосексуалист, — сказал Лумис. — Именно благодаря этому мы и вышли на него. Он оказался дружком заместителя Сен-Бриака, того самого Валере, о котором я вам говорил. Парни, которые занимаются нашим делом, не должны заводить друзей, Крейг.

— Я не занимаюсь вашим делом, — сказал Крейг, — и не сожалею об этом.

— Это совсем нехорошо пахнет, не так ли? — сказал Лумис. — Но я должен думать об альтернативных вариантах и расскажу вам, в чем они будут заключаться. Совершенно очевидно, что готовится массовое убийство и, весьма возможно, война. Потому я надавил на него, точно так же, как и на вас. К сожалению, у меня не так уж много возможностей для выбора, сынок.

— Вы встречались с ним?

Лумис покачал головой.