Он с бесстыдной гордостью хозяина похлопал Крейга по плечу, как человек мог бы похлопать шератоновский буфет, обнаруженный в лавке старьевщика.

— Сынок, ты быстр как компьютер и все делаешь рефлекторно.

— Вы правы, — согласился Крейг. — Я не останавливаюсь, чтобы думать. Если бы я это делал, то давно уже был бы мертв. Откуда я могу знать, что вы именно тот, за кого себя выдаете?

Он взглянул на руку Лумиса, все еще лежавшую на его плече, руку, цветом и размером напоминавшую окорок.

— Ты ублюдок, — сказал тот. И добавил: — Я знал, что я тебе понравлюсь. Так случается со всеми, кто здесь появляется.

Они прошли в спортивный зал с жестким матом для занятий дзюдо, где их поджидали двое плотных мускулистых мужчин, одетых в спортивные куртки. У них был характерный вид инструкторов рукопашного боя с рельефной мускулатурой, людей, которые ничего не боятся, так как изучили все руководства вдоль и поперек, а в руководствах была предусмотрена любая неожиданность.

— Мне хотелось бы, чтобы ты показал, что ты сделал с этим парнем… — он щелкнул пальцами.

— Лимманом, сэр, — подсказал Грирсон.

— И его друзьями. Эти два прекрасных парня могут изобразить его друзей. Так как они значительно лучше оригиналов, то я думаю, что ты можешь начать со свободными руками. А Грирсон изобразит Лиммана. — Он взглянул на Грирсона. — Если ты не возражаешь, мы предположим, что ты его уже ударил. Иначе это может плохо для него кончиться. Ложись, Грирсон.

Грирсон лег на пол.

Крейг сказал:

— Я не думаю, что смогу это сделать.

— Почему? — спросил Лумис.

— Они могут пострадать, — буркнул Крейг.

— Им платят за риск, — ответил Лумис. — Нам всем платят за риск. Так что начинай.

Растянувшись на полу Грирсон с изумлением наблюдал за мягкой и легкой манерой Крейга. Все было похоже на балет. Инструкторы двинулись к нему, он схватил одного, швырнул его и таким же движением атаковал второго, сбив его с ног. Первый, которого он отшвырнул, снова бросился на него, и снова Крейг отшвырнул его, но на этот раз применил свой прием. Инструктор застонал и затих. Крейг оставил его в покое и повернулся к Лумису, и в этот момент Грирсон вспомнил данные ему инструкции и приготовился вскочить.

— Еще? — спросил Крейг. Грирсон прыгнул на него и зажал его руку в захват. Крейг кувыркнулся вперед, и Грирсон перелетел через него, продолжая удерживать его запястье. Он рухнул на землю, а Крейг отклонился в сторону и ударил его ребром ладони по руке. Боль пронзила мышцы, и он ослабил свой захват. Крейг высвободился, его рука нашла горло Грирсона и начала сжимать его все сильнее и сильнее. Грирсон стал задыхаться; его глаза вылезли из орбит, ноги дергались.

— Ну с кем я должен разделаться еще? — проворчал Крейг, поворачиваясь к Лумису. — С вами?

— Нет, нет, ты меня убедил, — сказал Лумис. — Но мы должны заняться своими делами. И ты тоже. Дай Грирсону немножко подышать.

Крейг поднялся и поставил Грирсона на ноги. Некоторое время ему пришлось того поддерживать, но наконец Грирсон смог вздохнуть уже без того ощущения, что каждый издох нужно проталкивать через горло, сжатое стальным кольцом.

— Вы проиграли, Грирсон, — сказал Лумис и добавил, поворачиваясь к инструкторам: — Вы тоже проиграли.

Один из них промолчал, так как по-прежнему был без сознания. Второй же, в глазах которого горела смертельная ярость, кивнул:

— Да, сэр.

Грирсон хлопнул Крейга по спине.

— Пошли, — сказал он. — Я полагаю, что ты заработал выпивку.

Дальше в глубине подвала был небольшой, но роскошный бар. Лумис зашел за стойку и смешал пинту черного бархатного пива, пива «Гиннесс», налитого из деревянной бочки, и шампанское, открытое так, чтобы был минимум пены.

Крейг подозрительно посмотрел на пивную кружку.

— А что здесь внутри? — спросил он. — Испанская мушка?

— Прошу, — сказал Лумис. — Меня этот напиток вполне устраивает, и я уверен, что и Грирсона тоже. Не так ли, Грирсон?

— Да, — проворчал Грирсон и позволил мягкому холодку напитка смочить его горло.

— Видишь ли, я беспокоюсь, — сказал Лумис. — Я должен беспокоиться. Вот почему я хочу прежде всего представить, как пойдут дела. Я никогда не работал прежде с таким парнем, как ты. Я никогда не думал, что мне представится такая возможность.

— Я не думаю, что на свете много парней, похожих на меня, — сказал Крейг. — Если это так, то мне жаль тех, кому придется с ними столкнуться. Послушайте, через мои руки прошло огромное количество денег. Около ста тысяч фунтов. — Лумис присвистнул. — Но вы не можете заработать такую кучу денег и после этого жить спокойно. По крайней мере, я не смог.

Крейг отхлебнул еще черного бархатного пива, поколебался, но затем продолжил.

— Я знал, что они занесли меня в свой список еще два года тому назад. Я знал, что я должен был умереть. Вот почему я занялся дзюдо. Вы не представляете, как это трудно. Для того чтобы практиковаться, я должен был проезжать по двадцать миль — я не мог даже позволить говорить о том, где я живу. Это было бы слишком большой подсказкой. Ну а затем пистолет. Единственный способ подружиться как следует с пистолетом — это практиковаться и практиковаться, и это тоже было не очень легко. — Он вздохнул. — Да, правильно, я делал деньги и это доставляло мне удовольствие. Меня не очень беспокоило, откуда они берутся. Нет. Это неправда. Меня вообще это не интересовало. Но это не принесло мне счастья. Об этом я тоже не очень беспокоился. До последнего времени. Я сделал свой выбор и свои деньги, и я не хочу отказываться от этого. Я был готов к неприятностям. Я не думал, что это будет Элис и ее бедный братец, который пострадал за меня.

Он взглянул на свою кружку.

— Вот уж не думал, что шампанское сделает меня таким несчастным.

— Это достаточно крепкая выпивка, — заметил Лумис. — Что ты собираешься теперь делать?

— Повидаться со своей девушкой, — сказал Крейг. — Если вы не будете возражать.

— Почему, черт возьми, я должен возражать, — удивился Лумис. — Мы же здесь все гетеросексуальные мужчины. Или, может быть, есть кто-то еще?

— Я хотел бы встретиться с человеком по фамилии Макларен, — сказал Крейг и, когда Лумис спросил, зачем ему это нужно, попытался объяснить.

— Я встретил его на Сицилии, — сказал он и рассказал о том, что там случилось.

— Очень хорошо, это хорошая история, но зачем ты хочешь его видеть? — не отставал Лумис.

— Вы наверняка много слышали о вещах или событиях, которые существенно меняют жизнь человека, — об этом любит писать «Ридерс Дайджест», и я не обвиняю Макларена в том, как сложилась моя жизнь, но он единственный человек, который знает, кем я был прежде и что из меня получилось. Мне хотелось бы знать, проделал ли он то же самое.

— Проделал что? — спросил Грирсон.

Крейг, занятый своими мыслями, пожал плечами; эти мысли не имели ничего общего со счетами на погрузку, таможенными декларациями или текущим ремонтом легкого оружия.

— Он говорил мне о том, что представляет из себя наш мир, и он был прав. По крайней мере, когда он говорил об окружающем мире. Я сделал именно то, что, по его мнению, должен был сделать. Я не думаю, что в этом есть его вина. Ведь это сделал я сам. Мне хотелось бы знать, продолжает ли он учить других. Иной раз я не могу удержаться от чувства, что он хотел бы пойти тем же самым путем, что и я.

— Предположим, что он не сделал этого? — спросил Лумис.

Крейг пожал плечами.

— Это не имеет никакого значения; сейчас уже слишком поздно начинать. Мне просто хотелось знать. — Он снова пожал плечами и сказал: — Послушайте. Я сделал массу вещей, прежде чем встретился с ним. А после этого я проделал еще больше. И я никогда не вспоминал о них. Никогда. Но я действительно вспоминал этот чертов лагерь, и его пение, и как я смотрел на этих бедных придурков-солдат, танцующих под луной. Мне хотелось бы знать, что с ним стало теперь.

— Он знает твою фамилию? — спросил Лумис.