— С дочкой.

— Зачем я потерял столько времени и не искал тебя, Йоланда?

Она открыла глаза, немного повернулась и легла рядом.

— Завтра я уезжаю.

— Как жаль, — ответил я.

— Мы еще увидимся?

— Не знаю.

Я приподнялся на локте и долгим, спокойным поцелуем приник к ее губам.

— Ты любишь жизнь, Йоланда?

— Я еще не разобралась.

Она замолчала и вдруг пристально посмотрела на меня.

— Но слушай, о какой жизни ты говоришь?

— О жизни, — ответил я, — об этой, жизни.

— Ты хочешь сказать, о революции?

— Ну, предположим.

— Да. Ее я люблю. А ты нет? Не правда ли? Она приподнялась и прикрыла грудь простыней.

— Ты не рассердишься, если я скажу тебе одну вещь?

Я тоже сел и стал шарить рукой по полу в поисках рубашки. Вынул пачку сигарет и спички.

— Это ведь наивно, понимаешь?

Я зажег сигарету, у меня дрожали руки.

— Что наивно?

Я выпустил струйку дыма и посмотрел в потолок. — Неужели ты думаешь, что я не заметила, как ты избегаешь говорить со мной о... — казалось, она искала слово, — революции?

Я посмотрел на нее. Тень тревоги легла на ее лицо.

— Но как это можно, Рикардо! Мы отдали ей нашу юность, мы ей отдали все! Как же можно, чтобы сейчас ты повернулся к ней спиной, как сделал это мой... тот, кто был моим мужем? За что же ты тогда боролся?

Я был готов разрыдаться, попытался взять ее за руку, но она отняла ее.

— Это так, словно бы ты умер, — сказала она и горько заплакала.

— Уже очень поздно, — пробормотал я и резким движением поднял голову; грудь разрывалась от острой, нестерпимой боли. Я встал и поспешно стал одеваться. Не застегивая рубашки, бросился к двери. Она смотрела на меня сквозь слезы.

— Рикардо!

Я остановился на пороге и обернулся, чтобы посмотреть на нее в последний раз.

— Тебе на что-нибудь пригодится, если я скажу, что не переставала любить тебя до сегодняшнего дня?

— Да, — ответил я, — мне это пригодится. Я повернулся и вышел из домика.

Мой первый год в Соединенных Штатах прошел довольно грустно. Мы с Элизабет (кажется, я еще не рассказывал о Лиз, да, впрочем, и не стоит) поужинали в ресторанчике на пляже, а потом пошли в кино. Я купил «бьюик», правда, выпуска 59-го года, но в хорошем состоянии, и это позволило нам немного прокатиться вокруг университета. Мы свернули с шоссе, ведущего к аэропорту, и без особого энтузиазма занялись любовью на заднем сиденье машины. Целый год.

И безо всяких известий с Кубы.

Наступило 20 апреля. Было около одиннадцати утра. Я встал поздно и собирался за один день расправиться с недельной работой, которую следовало поскорее сдать в издательство. Скучнейший текст по аналитической геометрии.

Зазвонил телефон.

— Рикардо Вилья Солана? — спросили меня по-испански.

— Да. Я вас слушаю.

— Это не вы забыли светло-коричневое пальто в кинотеатре Капитоль?

У меня перехватило дыхание, до меня с трудом доходило, что вот он — наконец-то долгожданный пароль из Гаваны!

— Да, действительно, — скорее прошептал, чем сказал я. — Светло-коричневого цвета с черными манжетами.

— Я жду вас завтра в десять утра в баре «Эйшес» на улице 8. Я вас знаю, вы меня — нет. Садитесь за столик подальше от стойки и спросите себе что-нибудь выпить. Я приду.

— Спасибо, — ответил я. «Спасибо!» — подумал я.

Я обнял ее.

— Когда? — спросила она.

— В пятницу.

Мы сидели в скверике Сан-Мариано.

— Через три дня, — прошептала ока.

— Да, через три дня.

Слезы из ее глаз падали мне на плечо. Я крепко прижал ее к себе.

— Она значит больше, чем все мы.

— Кто она?

— Она, — ответил я. — Революция.

— Значит, может быть, когда мы ее завершим... Я поцеловал ее полные слез глаза.

— Да. Когда мы ее завершим. Наверное, тогда.

Я хотел бы всю ее жизнь вместить сейчас в мою грудь. Но мы уже расставались. И вот мы уже далеки друг от друга. Так лежащий на земле камень далек от звезды, сверкающей в небе.

Часть III

ЖИЗНЬ

...присвоить посмертно...

ПЯТНИЦА

До пяти часов ,утра он ездил по Манхэттену. Шофер сиял от удовольствия — счетчик показывал 22 доллара 80 центов.

В пять двадцать он вышел у аэропорта Кеннеди.

У аэропортов тоже есть свои часы сна и наиболее оживленной жизни, и хотя аэропорт Кеннеди никогда не просыпается,потому что никогда не засыпает, все же от пяти до шести утра он напоминает метро; накатывают и откатываются волны мужчин ж женщин, направляющихся в самые разные места страны, в самые разные города планеты — Атланта и Сингапур, Даккар и Лондон, Дели и Осло.

Каждые двадцать-тридцать секунд громкоговорители извещают о прибытии или вылете самолетов. Рикардо смешался с человеческим муравейником, движущимся по километровому вес-ибюлю аэропорта. Он подошел к кассе национальных авиа-иний и закомпостировал билет на шестичасовой рейс в Майами.

Там стояла небольшая очередь. Он протянул билет в окошечко.

— Багаж? — спросил кассир.

— Только ручной чемоданчик. Кассир проштемпелевал билет. Рикардо поискал вывеску кафе и направился туда. В толпе н не сразу заметил, что рядом с ним плечом к плечу идет какой-то человек. Лишь почувствовав легкий толчок с другой стороны, он сообразил, что происходит.

Заблокировав его с двух сторон, шли двое мужчин.

— Полагаю, ты меня помнишь, — тихо сказал один из них. — Когда мы виделись в последний раз, ты целился в меня из револьвера. А сейчас мой направлен на тебя. Иди и не вздумай что-нибудь выкинуть.

Рикардо узнал одного из агентов, убивших Сан Хиля на Парк-авеню.

— Куда мы идем?

— Иди к той двери.

Они повернули и направились к выходу номер 6, ведущему на стоянку машин.

— Не спеши, —предупредил Чарли Мелтон. Они вышли на улицу. Лимонный «мерседес-бенц» стоял в самом конце. Людей здесь почти не было. Чарли вынул револьвер и подтолкнул им Рикардо.

— Полезай, красавчик.

Второй человек открыл заднюю дверцу машины, и Рикардо наклонил голову, словно собираясь сесть в нее. Но вместо этого он резко повернулся и кулаком ударил Чарли в лицо. Чарли выронил пистолет и навзничь упал на асфальт.

Второй человек также выхватил револьвер, но не успел даже поднять его, как Рикардо швырнул ему чемоданчик в грудь, и человек упал. Рикардо бросился бежать, виляя между автомобилями, как можно ниже наклонив голову.

Вслед раздался выстрел. Чарли сумел доползти до упавшего револьвера и дважды выстрелил в бежавшего Рикардо.

— Сардуй?

— Да, капитан.

— Ты уже встал?

— Встал.

— Я еду к себе. Там увидимся без пятнадцати семь.

— Хорошо, капитан. Рикенес повесил трубку.

Пули его не достали.

Он свернул в сторону и поспешно вошел в вестибюль аэропорта. Бросил взгляд на часы: 5.59. Он поискал окошечко справочного бюро и, натыкаясь на людей, бормоча извинения, быстро пробрался к нему. Пару раз оглянулся, но агентов не было. Они, конечно, не решатся стрелять по нему в вестибюле. Чемоданчик остался валяться на стоянке, но, в конце концов, он терял лишь немного белья и глушитель. Сам револьвер, ленту с записью рассказа Сан Хиля, документы и деньги он держал в карманах.

Подошла его очередь.

— Есть сейчас рейс на Лос-Анджелес?

Служащий полистал расписание, раза два позвонил по телефону и ответил:

— Да. Отправление в 6.15. Компания ТВА, касса номер 36.

— Спасибо.

Касса номер 36 компании ТВА отстояла достаточно далеко. Стараясь все время находиться в людской гуще, Рикардо сумел добраться до нее. Он жадно искал взглядом лицо Чарли или того, второго. Никого.