— Точно.

— Таким образом, после того, как я вручил Барту ваше запечатанное письмо, ему оставалось только позвонить Дженнингсу и поручить ему отнести магнитофон в мою контору. Дженнингс попробовал меня шантажировать, чтобы вытянуть из меня деньги. Эта идея принадлежит вам?

Она взяла горсть песка в руку и стала смотреть, как он утекает между пальцами.

— Я считала, что вы прибудете сюда быстрее, если у вас появится конкурент, — сказала она.

— Значит, Джек Ромни бросил свою яхту на риф с заранее обдуманным намерением, не так ли? Естественно, что вы оба заботливо выбрали время и место таким образом, чтобы в панике никто не заметил, как Лейла Джильберт, не имеющая равных в плавании, избрала противоположное направление. Но есть один пункт, который меня интересует. Какую историю должен был преподнести им Ромни после того, как сам доплыл до берега? Ведь она должна быть очень убедительной, чтобы они сразу проглотили ее.

— Он заметил, что я не выскочила из каюты вместе со всеми… Тогда он вернулся и увидел, что я мертва, убитая кинжалом в сердце.

— Вы решили, что они испугаются, увидев себя в списке подозреваемых, а тот, кто убил вашего отца, еще больше испугается при мысли, что ваша смерть снова привлечет внимание к гибели Деймона?

— Конечно, — ответила она. — Тут должны были появиться вы и подогреть их добела, используя всю мерзость, которую вы, я была уверена, привезете из Нью-Йорка. Джек должен был рассказать историю о рифе, которого он не заметил, и об акуле, которая сожрала меня, делая это таким образом, чтобы все это показалось вам подозрительным. Я знала, что вы можете вырвать у Ромни правду… то есть то, что они считали правдой, будто бы я убита. Им оставалось сделать только одно, прежде чем Джек проговорится.

— Ликвидировать Дэнни Бойда? — тихо спросил я.

— Очевидно. Им надо было бы устранить вас и бросить жребий, кому сделать эту работу. Так и вышло: западня была хорошо поставлена. Тот, кто мог больше всех потерять, неизбежно должен был вызваться добровольцем. Разве это не элементарная логика?

— Однако доброволец мог бы и не дожидаться удачного случая. Он мог бы решиться действовать сам по себе, прежде чем остальные поймут опасность, к которой их ведет Джек. Вы об этом подумали?

— Это был рассчитанный риск.

Она тихонько зевнула.

— В общем… пожертвовали Дэнни Бойдом?

— Но я была уверена, что этого не произойдет. — Ее огромные глаза уставились на меня. — О’кей, Дэнни, теперь игра ваша! Но я не могу больше ждать. Вы, наконец, скажете мне?

— Что?

— Кто это был?

— Что значит — кто?

— Ну полно! Перестаньте дурить мне голову! Говорите, кто убил моего отца?

— Да откуда же мне знать?

Лейла неожиданно побледнела, поняв, что я сказал правду.

— Значит, это не кончилось? — прошептала она грустно. — Тогда почему вы здесь?

— Крошка моя, я начинаю чувствовать, что с меня достаточно быть всеобщей мишенью. — Злоба распирала меня. — Я желаю поменяться местами с той, которая поставила меня в такое положение.

Она покачала головой:

— Но вы же сказали, что Джек не замедлит явиться сюда вместе с остальными.

— Да, они могут появиться с минуты на минуту. Относительно Ромни ничего не знаю, но остальные думают, что придут сюда, чтобы в этом уголке с полным спокойствием избавиться от опасности, которую для них представляет Бойд.

— Может быть, когда они придут, Джек уже будет знать, кто именно, — с надеждой сказала она. — Но если он ничего не узнает и они найдут меня здесь живой?

— Значит, они придут к заключению, что вам лучше оставаться мертвой. Мне кажется, что вы рано или поздно этим и кончите, радость моя.

Она вскочила, буравя меня взглядом и дрожа от ярости.

— Вы… вы… допустите, чтобы меня убили?

— Вы, душечка, быстро соображаете. Интересная ситуация, как говорят в театре, вы не находите?

Она наступала на меня, ее ногти приближались к моему лицу. Я схватил ее за запястье и рванул в сторону. Она уткнулась носом в песок.

— Все не так просто, крошка. Согласен, что могу сделать из вас прекрасную мишень, но ведь тогда я и себя подвергну такой же опасности. Если они захотят вас убить, то должны убить и меня, они не могут себе позволить оставить живого свидетеля. — Я поднял револьвер с камня, на котором сидел, и подержал на ладони. — Есть чем защищаться.

Едва я произнес эти слова, у меня возникло инстинктивное ощущение опасности. Кларри вручил мне револьвер, достал его из ящика в рубке, но была одна вещь, которую я не сделал, которой пренебрег, — нечто важное, основное, означающее жизнь или смерть. Господи! Именно это я обязан был сделать первым делом, по той или иной причине…

— Что с вами? — приглушенным голосом спросила Лейла. — Что случилось, Дэнни? У вас такое лицо…

Только теперь я проверил, заряжен ли револьвер. Инстинкт меня не подвел — он не был заряжен. Пустой. Мы оба, я и Кларри, не предусмотрели главного.

— Господи! — воскликнул я. — Эта проклятая штуковина не заряжена. Я забыл, полностью забыл об этом. Как я мог быть таким дураком?

Она глядела на меня широко раскрытыми глазами.

— Что же нам делать? — спросила она.

— Есть еще Ромни, — сказал я, пытаясь ее успокоить. — Я думаю, он пока на нашей стороне.

— Разумеется, на нашей! — воскликнула Лейла с явным облегчением. — Я просто забыла. Как глупо!

— Позвольте спросить из чистого любопытства, — небрежно заговорил я, — сколько он зарабатывает на этом деле?

— Вы хотите спросить, сколько он уже получил? Двести тысяч долларов. За такие деньги можно купить целую флотилию новых яхт, если будет желание.

— Постойте-ка, мне приходит в голову… Барт сказал, что вы умерли, не оставив завещания.

— При условии, если я мертва, — напомнила она. — Но представьте, что я жива.

— Вы дали мне имена пяти подозреваемых со всеми деталями их тайных пороков. Но о Барте ничего нет. Дженнингс сказал мне, что у него тоже ничего нет на этого адвоката. Я нахожу это странным. Вы знаете, чем ваш адвокат зарабатывает себе на хлеб?

— Джеймс не дурак, — ответила Лейла с улыбкой. — Он всегда зарабатывал, занимаясь конфиденциальными делами моего отца.

— Так-так! Значит, Джильберт давал Барту свои указания, а Барт — Дженнингсу. Удовольствие пополам — и никакого риска.

Лейла пожала плечами:

— Я уже сказала, это человек закона.

Я случайно поднял взгляд и замер. Там вдали, в голубом море, искрящемся на солнце, теперь уже было два силуэта в форме карандаша.

— Не желаете ли приготовить кофе или еще что-нибудь? — спросил я охрипшим голосом.

— Для чего?

Я показал на два судна на горизонте:

— Мне кажется, что скоро они нанесут нам визит.

— Здесь, — указала Лейла. — Я хорошо помню, когда мы приплывали, Джек всегда здесь бросал якорь.

Мы были в двухстах метрах от маленького пляжа. У берега очень глубоко. Вода совершенно прозрачна: я увидел причудливо и ярко окрашенную рыбу на глубине около десяти метров.

— Дэнни! Смотрите сюда! — Она указала на толстый ствол дерева, на котором были ясно видны следы от веревок. — Здесь Джек привязывает яхту.

— Замечательно! — без особого энтузиазма согласился я.

Теперь на горизонте осталось одно судно. Силуэт его сузился, и это означало, что оно направляется прямо на остров. Судно, нанятое Ромни. А где же Кларри?

— Дэнни! Лейла схватила меня за руку. — Они будут здесь через пять минут! Что нам делать?

— Это разумный вопрос. Я буду встречать их, а вы где-нибудь спрячьтесь. Подождите показываться, пока все не сойдут на берег. Вы стоите атомной бомбы, и она взорвется. Если Ромни не будет здесь, надо использовать эффект неожиданности.

— Хорошо, — кивнула она, — но я так боюсь, Дэнни!

— А я, как вы думаете, из чего сделан?

Взглянув на море, я увидел, что судно увеличилось. Были четко видны нос и рубка.

— Вы хорошо сделаете, если спрячетесь, — сказал я. — Кто-нибудь из ваших друзей, может быть, уже навел на нас бинокль.