— Дэнни? — простонала она, все еще не веря тому, что видит. — Дэнни… На помощь… Помогите!

— Ни с места, Пит! — приказал я. — Одно движение — и я продырявлю тебя.

Ни минуты не раздумывая, он с силой лягнул меня ногой и попал мне каблуком прямо в лицо. Отпрянув назад, я потерял равновесие, выпустил «магнум» и кубарем покатился по лестнице, пока не хлопнулся с треском на пол амбара.

Легкие выпустили весь воздух. Я чувствовал себя так, будто у меня сломался хребет: не было сил ни пошевельнуться, ни вздохнуть.

Я услышал злобный голос Пита:

— Ты, лживая сука!

Потом резкий звук удара, прозвучавший словно выстрел, и ее крик ужаса и боли. Лестница заскрипела под сапогами Пита. Мне показалось, что это погребальный звон. Он спрыгнул на землю и секундой позже грузно склонился надо мной.

— Что случилось, дружок? — гулким голосом сказал он. — Ты сломал себе шею? — Он ударил меня ногой в бок и захихикал. — Значит, мне не надо трудиться. — Еще удар ногой.

Или так было суждено, или от ударов в бок, но я начал дышать. Набрал в грудь воздуха и попытался шевельнуть рукой. Сапог снова ткнулся мне в ребра, но на этот раз я поймал Пита за лодыжку и дернул изо всех сил. Он потерял равновесие и рухнул на меня. Мы покатились по земле, прежде чем расстаться.

Я поднялся на колени, потом более медленно — на ноги. Пит уже вскочил, поджидая меня.

— А вот это я люблю, дружок, так и надо было начинать!

Он пошел на меня — темная, грозная туша, казавшаяся сейчас крупнее, чем при дневном свете. Когда он приблизился, я встретил его прямым правым ударом в голову. Но он легко уклонился, и в следующий момент тяжелые кулаки застучали по моей груди, прямо по сердцу. Он отступил, приплясывая, а я вспомнил маленькие белые шрамы у его бровей — пожалуй, он в прошлом был настоящим профессиональным боксером.

Он снова пошел вперед, приседая и отклоняясь корпусом то вправо, то влево, и я понял, что он убьет меня, если я попытаюсь бороться с ним по его правилам. Надо было навязать ему свои. Я уже получил удар, который размозжил мне нижнюю губу, другой удар в грудь почти остановил мое сердце, но я все же успел пнуть его ногой в голень, которая громко захрустела.

Дикий вопль, который он издал, отшатнувшись, стоил моей разбитой губы! Я решил, что немного сдержал его напор, и постарался развить достигнутое. Он медленно пятился, не переставая вертеться, а я следовал за ним, пытаясь прижать к стене. Когда он ткнулся в нее, я на миг утратил осторожность — и тут же страшный апперкот обрушился на мою голову, — передо мной будто фейерверк вспыхнул, и я, шатаясь, упал на колени.

— Дэнни!

Покачиваясь, я поднялся на ноги, пытаясь сфокусировать взгляд, и передо мной появился силуэт.

— Дэнни! — настойчиво повторяла Марта. — Я нашла ваш револьвер! Я его пристукну! Я убью его!

Я медленно взмахнул рукой, пытаясь отстранить ее, и чуть не сшиб с ног. Хриплым голосом я пробормотал:

— Не мешайтесь, детка. Мне начинает нравиться эта игра.

Приближаясь к Питу, я почти пришел в норму. Он не отступил от стены, опираясь на нее и перенеся вес на одну ногу. Я подумал, что при ударе я мог бы окончательно вывести из строя его колено.

Пит заунывно проклинал меня, повторяя одни и те же ругательства. Я бросился на него и так же быстро отскочил назад. Сокрушительный удар, который снес бы мне подбородок, просвистел в шести дюймах от него. Пит не рассчитал силы и, промахнувшись, потерял равновесие и накренился вперед.

Я прыгнул ему навстречу, выставив колено, и оно воткнулось ему прямо в живот: Пит сложился пополам. Я ударил его ребром ладони за ухом, где под кожей проступает хрящ и хрупкая кость. Он повалился на землю и затих.

В течение нескольких секунд я не мог пошевелиться. Наконец мне удалось перевести дыхание, и тотчас Марта бросилась в мои объятия.

— Дэнни! — рыдала она. — Мне было так страшно! Наверху, на сеновале, он все время твердил, что он со мной сделает… Такой ужас! — Она дрожала. — Он сказал, что после этого он меня убьет.

— Все позади, — сказал я, задыхаясь, и неловко похлопал ее по плечу. — Теперь все в порядке. Ваш отец знает правду. Это Хьюстон. Сильвия и Пит были заодно с ним. Они старались изо всех сил, чтобы вас признали сумасшедшей, но тут они проиграли! Пошли в дом, Грир должен быть уже там, и дело закончено.

— Дэнни! — воскликнула она, прижимаясь лицом к моей груди. — Вы спасли мне жизнь! Вы спасли меня от Хьюстона, от Пита! Я никогда не забуду этого, никогда!

— Тогда не забудьте про мой чек, — проворчал я. — Пора возвращаться в дом. Идите вперед, а я догоню вас, только взгляну на Пита.

— Хорошо, — прошептала Марта. — Ваша награда будет ждать вас!

Она оторвалась от меня и медленно пошла к двери.

С мучительным усилием я опустился на колени около Пита Ринкмана и перевернул его на спину. Это была напрасная трата времени — хрящ в том месте слишком хрупкий… Пит был мертв.

Фрэн Джордан вошла в мой кабинет с вечерними газетами.

— Вы помните дело Хейзелтона? — спросила она.

— Разумеется, — кивнул я. — Хотя теперь это уже история — прошло больше трех месяцев с той поры.

— Я тогда отправилась в отпуск сразу после вашего возвращения и не знаю подробностей, — задумчиво проговорила она.

— Гэлбрайт Хейзелтон прислал нам чек на пять тысяч долларов на следующий же день. Шесть недель спустя, вступив в права наследства, Марта добавила чек на десять тысяч долларов. Мы обрели платежеспособность, даже с долгами покончили.

— Значит, Хьюстон растратил-таки часть наследства?

— Около четверти миллиона, — ответил я. — Вбухал их в нефтяную скважину, в которой не оказалось нефти. Деньги провалились в колодец и пребывают там и поныне. Но тем не менее у Марты осталось более полутора миллионов.

— Я помню, читала об этом процессе в газетах. Кажется, он был приговорен за убийство первой степени.

— Точно. Сильвии Вест удалось убедить судей, что она непричастна к убийствам и что это Пит Ринкман спрятал труп в свинарнике, а потом помог Толвару переместить борова в клетке, вырыть труп и засунуть в мой багажник.

— А дело о наезде, в котором вас обвиняли? Вы тогда так скулили по телефону.

— Грир сдержал слово. Когда он узнал всю историю, ему уже ничего не оставалось, кроме как принять мою версию инцидента с Толваром. Так что он «позабыл» про то обвинение. — Я свирепо посмотрел на Фрэн. — Но я никогда не скулил по телефону.

— Значит, телефон был неисправен, — лениво ответила Фрэн.

— Ладно, а откуда такой интерес к делу Хьюстона?

Она бросила на письменный стол перед моим носом газету.

«Сегодня ночью Хьюстон умрет!» — было крупно напечатано на первой полосе.

Я прочел начало статьи, в которой кратко описывался процесс. Единственная новость сводилась к тому, что Хьюстон должен сесть на электрический стул сегодня в полночь.

— Это не помешает мне спать, — заметил я.

— Чтобы помешать вам спать, нужна блондинка с объемом груди тридцать восемь дюймов, — презрительно бросила Фрэн.

— Вы — рыжая, — сказал я, критически взглянув на нее. — И на вас свободная блузка, поэтому мне трудно определить, но я готов поклясться, что у вас объем не более тридцати семи с половиной. — Я встал и обошел письменный стол, чтобы приблизиться к Фрэн. — Знаете, что мы сделаем? Снимайте вашу блузку, и мы измерим, только не дышите так глубоко!

Ее серо-зеленые глаза внезапно потемнели.

— Нет, не надо! — сказала она и со скоростью света выскочила за дверь.

Я сел на свое место, закурил сигарету и стал просматривать другие газеты. Везде крупными буквами сообщалось о Хьюстоне. Он был новостью дня.

Зазвонил телефон, и я снял трубку.

— Мистер Бойд? — спросил женский голос.

— Я самый. Кто говорит?

— Дэнни! — проворковал голос. — Это Марта Хейзелтон.

— Как поживаете?

— У меня к вам просьба… — Она колебалась. — Большая просьба.