— Почтительно преклоняюсь перед твоей профессиональной осведомленностью. Но Клемми больше нет — чего же ты боишься теперь? Ее призрака?

— Клемми меня никогда не пугала. Я ее хорошо знала, мы были друзьями, и она мне доверяла. Я уверена, что, даже впав в ярость, она не стала бы причинять мне вреда.

— Тогда кто же тебя пугает?

Она закусила губу.

— Если я тебе скажу, ты будешь смеяться надо мной.

— Детка, я никогда не смеюсь над испуганными людьми. Это все равно что кусать руку, которая тебя кормит.

— Я боюсь Марты…

— Марты?

У Сильвии вырвался беспомощный жест.

— Ты не смеешься надо мной, ты мне просто не веришь, а это еще хуже.

— Марта вызывает у тебя страх?

— И не только у меня. У других тоже.

— У Пита, например?

— О Пите я вообще ничего не могу сказать, кроме того, что он иногда странно посматривал на меня. Грэг тоже боится ее…

— Грэг?

— О, прости, мистер Хьюстон.

— Я никогда не думал, что у этого компьютера есть еще и имя.

— Марта — параноик, — продолжала Сильвия тихим голосом. — Типичный параноик, с присущей им злобностью. Понимаешь, у этих больных свои методы представления. Если они считают, что лучший способ избавиться от людей, которые им мешают, убийство, — они убивают.

— Значит, ты предполагаешь, что Марта убила Клемми?

— Я в этом уверена, — убежденно ответила Сильвия. — Филипа Хейзелтона тоже убила она.

— Если в компании кто-то спятил, то это ты! Зачем ей убивать собственных сестру и брата?

— Повторяю, параноики рассуждают не так, как нормальные люди… Но нет смысла тебя убеждать. Я вижу, ты стоишь на своем. Ты даже не хочешь меня слушать…

С женщиной трудно разговаривать, потому что она — женщина. Ее полная грудь под черным пуловером, ее юбка, открывающая круглые колени, ее крутые бедра — все способно вывести из себя… Слушаешь, что она говорит, а думаешь о другом…

Я сделал сверхчеловеческое усилие и посмотрел ей в глаза.

— Я ни на чем не стою, — сказал я, — просто слушаю тебя внимательно. Я знаю, что Марта дьявольски высокомерна, но она, вероятно, унаследовала это от отца. И тут нет ничего необыкновенного.

— Но симптомы! — настаивала Сильвия. — К тому же у нее была веская причина для убийства их обоих. Мистер Хьюстон рассказал мне о наследстве ее матери. Трое детей должны разделить его поровну. Теперь Марта осталась одна и унаследует все деньги.

— Дальше!

— Вчера утром, когда я обнаружила исчезновение Клемми, — продолжала Сильвия тихим голосом, — я пошла и предупредила Марту. Она была еще в постели. Этот взгляд, который она на меня бросила, эта улыбка… Я никогда не видела подобной улыбки — словно судорога свела все ее лицо… Дэнни, это было совершенно ужасно! Она знала — вот что было самое отвратительное! Она радовалась, видя мое беспокойство. Она знала, что худшее еще впереди.

— А тебе не кажется, что все эти истории истрепали твои нервы и что ты нуждаешься в отдыхе?

— Дэнни! — горячо воскликнула Сильвия. — Я не одна так думаю — мистер Хьюстон и Пит того же мнения. Мы пытались поговорить с мистером Хейзелтоном, но он не желает слушать, и мы ничего не можем сделать. Марта следит за нами все время, как коршун, и чувствую: стоит мне сказать лишнее слово, она меня убьет, как убила других! Вот почему я молчала про свидание. Если Марта узнает, что мне известно о трупе там, и о том, что она переместила Душку Вильяма в другую клетку, и…

— Как она могла переместить эту гору жира до прибытия полиции? И вообще, она была в Нью-Йорке.

Сильвия смотрела на меня несколько секунд разинув рот.

— Я забыла, — наконец выговорила она. — Значит, это Пит перевел Душку Вильяма.

— А если это Пит, то какое отношение это имеет к Марте?

— Он помог ей убить Филипа, он ее соучастник. В этом ведь есть смысл?

— Не уверен.

— Дэнни! — нетерпеливо воскликнула она. — Ты сам напомнил мне, что Марта была в Нью-Йорке, значит, убила не она. Но тогда кто же еще, кроме Пита?

— Есть и другой кандидат.

— Кто?

— Ты!

Вытаращив глаза, она вскочила с места и рванулась ко мне.

— Ты ведь не можешь всерьез считать меня замешанной в убийстве? Ты в своем уме?.. Какой мотив у меня мог быть?

— Спокойно, это пока гипотеза.

Сильвия уничтожающе посмотрела на меня, но потом взяла себя в руки и даже слабо улыбнулась.

— Прошу прощения, Дэнни… Мои нервы действительно в ужасном состоянии. Ты прав — мне на самом деле нужно отдохнуть.

— А зачем ты приехала сюда?

— Лейтенант позвонил мистеру Хейзелтону и сообщил, что подозрения в убийстве Филипа с тебя сняты и что тебя освободили под залог, по обвинению в наезде. Мистер Хейзелтон стал кричать, что это фокусы законников — он все время твердит об этом. А мистер Хьюстон потихоньку поговорил со мной и подал мысль повидать тебя. — Ее глаза заблестели. — Признаюсь, что мысль мне понравилась… — добавила она негромко.

— А с чего это Хьюстон решил, будто это хорошая идея?

— Он думал, что ты меня выслушаешь, если я тебе расскажу про Марту, — призналась Сильвия. — Может, и не поверишь, хотя это все правда, но по крайней мере выслушаешь. Он предлагает тебе провести на ферме несколько дней, чтобы самому разобраться в том, что там происходит. Он мне сказал: «Передайте Бойду, что я не прошу его верить нам. Пусть приедет и сам посмотрит».

— Очень мило с его стороны пригласить меня, — заметил я, — но ведь не он хозяин дома. Ты знаешь, как старый Хейзелтон относится ко мне… Как только он увидит мой неотразимый профиль, тут же что-нибудь учинит.

— Мистер Хьюстон сказал, что у тебя есть прекрасный предлог: Марта твоя клиентка, ты должен быть рядом, следить, чтобы ее не постигла участь других.

— Блестящая мотивировка! Но с профессиональной точки зрения есть одно возражение. Никогда еще клиент не нанимал детектива, чтобы тот обвинял его в убийстве.

— Мистер Хьюстон…

Я не дал ей закончить.

— Я знаю, мистер Хьюстон и об этом тоже подумал. И он будет рад вознаградить меня, если я докажу, что моя клиентка повинна в двух убийствах.

Сильвия молча кивнула.

Она сделала еще несколько шагов ко мне, глаза ее загорелись, мы оказались вплотную друг к другу.

— Дэнни! — прошептала она вкрадчиво. — Поедем, прошу тебя, хотя бы ради меня!

Она обвила руками мою шею и с готовностью подставила губы. Мне оставалось только поцеловать ее. Ее ответный поцелуй почти расплавил меня своей горячностью. Да, с такой техникой эта сиделка могла бы внести вклад в медицину, восстанавливая силы пациентов-мужчин за предельно короткий срок.

Мы простояли некоторое время тесно прижавшись, а когда Сильвия наконец опустила руки, я поднял ее и понес на кровать.

— Дэнни, — ворковала она, — ты самый настойчивый мужчина из всех, кого я встречала!

— О, ты еще не знаешь всего…

Я сел на кровать и какое-то время смотрел на нее, заложив руки за голову. Сильвия свободно раскинулась на подушках — так сказать, в доверчивом ожидании.

Я взялся за подол ее юбки, ощущая под пальцами упругость дорогой ткани, и задрал ее, обнажив прекрасные ноги, затянутые в нейлон.

Чулки поддерживали те же затейливые подвязки, что и в прошлый раз. Над ними виднелись шелковистая полоска кожи и черные кружева. Одну за другой я снял подвязки и сунул в карман.

— Дэнни, — прошептала она, — что ты делаешь?

— Это было так прекрасно… Я хочу сохранить их как сувенир, чтобы всегда вспоминать…

Она резко села.

— О чем ты говоришь?

— Мы испытали все, — продолжал я, — юность, любовь, безумное блаженство… Мы видели, как садилось солнце, мы слышали, как пальмы вздыхали под ветром. Мы были любовниками. Прощай, моя любовь, не плачь… Да ты и сама знаешь слова этой песни, можешь продолжить…

— Ты издеваешься?

— Это ты издевалась надо мной, детка, но теперь уже хватит, — ответил я ласково. — Но я всегда буду вспоминать тебя — самую очаровательную сучку, какую я когда-либо встречал.