-- Куда двинем? -- уточняет Игнат. -- В Железный?

Все с той же широкой улыбкой Витька кивает головой. Это их любимое место.

Парни впервые за лето выбрались "на щупака".

Был самый сезон, и не потому вовсе, что в другое время щука, зубастая прожорливая хищница не очень-то интересовалась живцами. В этом деле как известно, пескарь голова, да только попробуй-ка с начала выловить этого самого пескаря, например, весной в мае, когда даже и верховодку не особо приманишь. Да и что за живец верховодка? -- не живуча, губка тоненькая, поплавок со свинцовым грузилом едва тащит; всунется дура с испугу в густую водяную поросль или та же щука в азарте едва ухватит за хвост, только потянешь удилище, как уже пусто на полегчавшем уныло крючке.

Весной мальчишки вот что делали. Брали длинное метра в три широкое марлевое полотно, оно хорошо пропускало воду, раздуваясь в охватный пузырь против течения. Двое держали по сторонам, а третий загонял, только так и удавалось добыть немного подходящей рыбешки в студеной воде на мелководье.

Зато в конце августа лепота! --  только успевай забрасывать упругого мясистого червячка-"цыгана", с пологого песчаного берега. Лишь полчасика минуло, а у парней в серебристых бидончиках уже кишмя кишели губастые живучие верткие пескарики.

По старому бревенчатому мосту перешли на противоположный берег реки. Справа за мостом Неман с полкилометра как линейкой ровняли, но затем река чуть не под прямым углом заворачивала резко влево, и дальше снова была равнина. Парни двигались наискосок, словно по гипотенузе гигантского травяного треугольника, в азарте спешно ступая тяжкими, набрякшими обильной утренней росой кедами по узенькой луговой тропке. Миновали протяжную, заросшую низкой осокой, подковообразную старицу; их, очень схожих, по всему лугу изогнутыми камышовыми озерцами синело множество. Некоторые, наиболее крупные, даже имели свое название: Затока, Старый Неман, Камыши, Синевица...

В начале показался, замаячил неровной кустистой кромкой дальний пологий берег реки. Там густым невысоким лозняком изумрудно курчавился песчаный пляж. С ближней же стороны, иссушенный небывало жарким летом, жухлотравый берег обрывался внезапно вертикальным в три роста пепельно-серым дерновым отвесом, и лишь возле самой воды белела тоненькая полоска заливного суглинка. А дальше ? черная глубь, полшага и с головой.

Из земли здесь во многих местах проступала ноздреватая ржавая россыпь железистого рудняка, от того и название это пошло: Железный Берег.

Парни застыли в нескольких метрах от береговой кромки, начали осторожно разматывать удочки.

-- Гляди-гляди, какая барракуда плёхнула! -- толканул тихонько приятеля в бок Витька.

По идеально гладкой водяной поверхности разошлись валкие круговые расплывы.

-- Видал, как хвостом долбанула?

-- Наша будет!

-- Тс-с...накаркаешь.

Осторожно закинули удочки. Стараясь не высовывать голову за тонкий краешек дернового карнизика, медленно повели шаткие поплавки вдоль иссохшего, загрубелого берега.

Друзья давно не признавали никаких прочих разновидностей рыбалки, только на живца. Да и что такое, скажем, ловля на горох, хлебный мякиш или отварную картошку?--нырнул молниеносно поплавок-бусинка в речную глубь, не хлопай ушами, подсекай скорей, тащи добычу на берег. Вот вам и вся процедура, а результат? ? мелочишка, обычное дело, плотвичка, подлещик размером с ребячью ладошку, что разве сгодятся лишь кошке на стол.

А на хищную рыбу и удилище специальное, могучее, тяжкое. Леска, поплавок какие! Долбанет стрелой вниз такой бочковатый поплавок хищница-рыбина -- вздрогнешь тотчас же, напрягшись отчаянно, как борец-олимпиец перед решающей схваткой.

-- Потянула !-- вскрикивает рядом вполголоса Витька.

Белый пенопластовый поплавок его вдруг исчез моментально в мутноватой водной глуби.

-- Зацеп, может?

-- Сча-ас, поглядим.

Витька плавно пробует подтянуть невидимый в толще воды поплавок ближе к поверхности...и! ? едва не выпускает удилище, столь стремительно, струнчато, звонко заскользила тугая леска на самую середину реки.

-- Зацеп, скажешь...

-- Набок, набок заворачивай! -- шепчет Игнат. ? Сорвет живца.

Раз-другой Витька неторопливо, жестко подтягивает на себя круто согнувшееся, крепкое ореховое удилище. Наконец, вздрагивая мелко узловатым кончиком, оно перекошенной гибкой дугой застывает неподвижно в покрасневшей руке. Теперь уже прекрасно видно, как переливистой тенью мелко дрожит в темноватой глуби расплывчатый зайчик затонувшего поплавка.

Что так упруго ворочается в таинственной водяной толще?

Щука, судак, жерег? Или... может, и он сам! ? полновластный хозяин здешних вод, неповоротливая колода-сом. Двухпудовых головастых сомов тогда не раз вылавливали в Немане.

А может и смеху случиться, ведь и такое бывало частенько. Мелочь колючая, окунек-недокормышек: не единожды полосатый задира, которого и на обычного червячка выудить запросто, тянул толстенный поплавок вместе с грузилом свинцовым прямо как барракуда настоящая.

И когда, когда, наконец, хищница-рыбина заглотнет наживку? Через минуту?.. две?.. пять? А так задорит не удержаться, подсечь разом, выбросить одним махом на берег! -- и тоже дать "маху", вырвать опустевший уныло крючок из промелькнувшей горласто, зубасто ощеренной пасти.

Только у Витьки щука почти никогда не срывалась. Может, ему просто фартило, но сам он объяснял это исключительно тем, что изобрел свой собственный "фирменный" способ подсечки. И в доказательство частенько демонстрировал огромный стальной крючок, который почему-то неизменно оказывался в самой середине щучьей губы, а не сбоку, как это случается чаще.

Неподвижно, терпеливо застыл Витька. Напрягшись, вздрагивая мелко, дразнит тоненький кончик его удилища. Расплывчатым белесым зайчиком мельтешит мелкой дрожью в глубине поплавок.

Наконец, струнчатая тонкая леска снова решительно, но на сей раз куда более плавно заскользила на середину реки.

-- Потащила! -- чуть слышно бросает Витька.  -- Пора.

Несколько быстрых неуловимых движений, затем он наклоняет резко удилище вниз и в сторону. Неотрывно взирая, начинает неторопливо, настойчиво подтягивать к себе непослушную рыбину. Пестрая темно-зеленая хищница пружинисто рвется, лупит изо всех сил хвостом, выгибается жесткой подковой, сверкая желтоватым низом. Но Витька спокоен, расчетлив в движениях, он уверен непоколебимо в своем "фирменном" способе.

Он никогда не бросается стремглав на добычу, не спешит поскорей снять ее с крючка. Удилище в руке, щука на крючке -- так демонстративно, торжественно шествует он к своему, победно блистающему на солнце, серебристому бидончику.

-- Ладная штучка!

-- Кэгэ на полтора потянет, -- на глазок с легкой завистью в голосе взвешивает Игнат. -- Кажись, начало положено.

Незаметно прошло время.

Бледное томное солнышко исправно закончило ровно половинку своей привычной ежедневной работы и, словно заслужив тем самым коротенький полуденный отдых, заступило за продолговатое облачко, чтобы вскоре вновь еще более старательно продолжить свое извечное круговое путешествие. Припаривало. Пышущая приторным жаром, лиловая поволока на восточной окраине неба обещала скорый грозовой ливень.

За утро Витька успел вытащить на берег еще две "ладненьких". Два полосатых щучьих хвоста бодро торчали и из алюминиевого бидончика рядом.

-- Глянь-ка, скоро дождь лупанет! -- поглядывая на свинцовый краешек неба, говорил довольный удачной рыбалкой Игнат. -- Ну и парилка, скупнемся?

-- Я за!

Секунды, и они уже в одних плавках. Витька отбежал резво метров на двадцать от берега, с разбега прямым "солдатиком" звонко плеснул с отвесного выступа.

-- Эй, ты, тельмеха! -- слышалось вскоре уже с самой середины. -- Давай за мной к повороту.

Но Игнат любил по крупице медленно, всласть погружать нагретое жарко солнцем тело в кристальную речную прохладу. Приостанавливаться как бы несмело, ощущать на ступнях щекотливые прикосновения любопытных мальков, в упоеньи вбирая лучистый божественный дар. И вдруг одним махом с головой погрузиться в струистые воды.