И заметил, как при виде этого презрительного жеста смуглое лицо воина напряглось под кромкой шлема.

– Ничего, однажды «красные клинки» очистят Гральские холмы, – пообещал он и обнажил в улыбке сероватые зубы.

Скрипач в ответ только хмыкнул.

– Если тебе есть, что сказать по сути дела, «красный клинок», то говори. Солнце уже высоко, а путь нам нынче предстоит долгий.

– У меня всего один вопрос, грал. И отвечай правдиво, ибо я сразу учую ложь. Мы хотим знать, выезжал ли сегодня утром через Караванные ворота человек на чалом жеребце.

– Лично я такого не видел, – ответил Скрипач, – но теперь желаю ему удачи. Да хранят его Семь Духов во всякий день жизни.

– Предупреждаю: не смей меня обманывать! – прорычал «красный клинок». – Ты был здесь на рассвете?

Скрипач отвернулся к мулам.

– На один вопрос я ответил бесплатно, – пробурчал он. – За остальные плати монетой, «красный клинок».

Солдат сплюнул под ноги Скрипачу, рывком развернул коня и поскакал обратно к своим. За полотняным покровом телабы сжигатель мостов позволил себе улыбнуться. Рядом появился Крокус.

– Что случилось? – шепотом спросил он.

Сапер пожал плечами:

– «Красные клинки» кого-то ловят. Нас это не касается. Садись на коня, парень. Пора в дорогу.

– А вдруг они ищут Калама?

Скрипач оперся руками о спину мула и поразмыслил, щурясь от яркого света, который играл на выжженных камнях мостовой.

– Может, они и разузнали, что священная книга пропала из Арэна. И что ее везут Ша’ик. Но никто не в курсе, что Калам здесь.

Однако Крокуса эти слова не убедили.

– Он ведь встречался с кем-то вчера, Скрипач.

– С одним давним знакомым, своим должником.

– Вот и повод предать Калама. Никто не любит, когда ему напоминают о старых долгах.

Сапер промолчал. Затем он похлопал мула по спине, так что поднялось облачко пыли, и направился к своему коню. Гральский жеребец показал зубы, стоило седоку потянуться к поводьям. Скрипач схватился за узду под подбородком коня. Тот попытался мотать головой, но наездник держал его крепко, затем наклонился поближе:

– А ну веди себя прилично, уродливый ублюдок, не то горько пожалеешь.

Собрав поводья, он взобрался в седло с высокой задней лукой.

За Караванными воротами дорога тянулась на юг, ровная, несмотря на небольшие колебания склона из песчаника, который обрывался на западе над бухтой. По левую руку на расстоянии лиги раскинулись Арифальские холмы. Зазубренные вершины Арифаля будут видны до самой реки Эб, которая течет в тридцати шести лигах к югу. В холмах живут полудикие племена, и самое крупное из них – гралы. Больше всего Скрипач боялся наткнуться на своих «сородичей». Вероятность встречи, правда, была не слишком велика, поскольку в эту пору года гралы угоняют коз на верхние пастбища, где легче найти тень и воду.

Спутники пустили скакунов легким галопом и обогнали торговый караван, чтобы не ехать в густом облаке пыли, а затем Скрипач снова повел свой маленький отряд медленной рысью. Дневная жара уже давала о себе знать. Для привала выбрали деревушку под названием Салик, до которой было восемь с небольшим лиг. Там решено было остановиться, поесть и переждать самые жаркие дневные часы, прежде чем продолжить путь к реке Троб.

Если все пойдет хорошо, через неделю они доберутся до Г’данисбана. По прикидкам Скрипача, Калам к тому времени обгонит их дня на два или на три. За Г’данисбаном раскинулся Пан’потсун-одан, малонаселенная пустошь: сплошь выжженные солнцем холмы да побелевшие развалины давным-давно мертвых городов, где обитают ядовитые змеи, слепни и – Скрипач припомнил слова духовидца Кимлока – создания куда более смертоносные.

«Схождение. Тогговы пятки, это мне совсем не нравится. – Он подумал о раковине, что лежала в сумке. – Таскать с собой магические предметы всегда опасно, можно такие беды навлечь на свою голову. Что, если какой-нибудь одиночник унюхает ее и решит пополнить свою коллекцию? – Скрипач нахмурился. – Ага, а заодно и прихватит три блестящих черепа».

Чем дольше сапер думал об этом, тем неспокойнее становилось у него на душе.

«Загоню-ка я ее, пожалуй, какому-нибудь торговцу в Г’данисбане. Лишние деньги не помешают. – Эта мысль ему понравилась. – Да, надо продать раковину, избавиться от нее. Никто не будет отрицать силу духовидца, но опасно слишком на нее полагаться. Таннойские жрецы отдавали жизнь во имя мира. А Кимлок, и хуже того, пожертвовал своей честью. Нет уж, мы люди простые: лучше полагаться на морантскую взрывчатку, чем на какую-то загадочную ракушку. Динамит подействует на одиночника так же, как и на обычного человека».

Крокус подстегнул коня и поехал рядом с сапером:

– О чем задумался, Скрипач?

– Да так, ни о чем. А где твой бхок’арал?

Парень нахмурился.

– Не знаю. Наверное, он все-таки был просто животным, а не фамильяром. Улетел вчера вечером и не вернулся. – Юноша потер лицо тыльной стороной ладони, и Скрипач увидел на его щеках слезы. – Пока Моби был рядом, я вроде как чувствовал, что Маммот со мной.

– Твой дядя был хорошим человеком, пока в него не вселился яггутский тиран?

Крокус кивнул.

– Ну, тогда он по-прежнему с тобой. А Моби небось просто нашел сородичей. В этом городе многие знатные семьи держат бхок’аралов. Выходит, он все-таки был просто домашним питомцем.

– Ты прав, наверное. А что касается дядюшки… Бо́льшую часть жизни я считал Маммота просто книжником, стариком, который вечно корпит над своими свитками, а больше ничем и не интересуется. А потом вдруг оказалось, что он был верховным жрецом. Важным человеком, имевшим влиятельных друзей вроде Барука. Но прежде чем я это хоть как-то успел в голове уложить, он погиб. Твой взвод его уничтожил…

– Погоди-ка, парень! То, что мы убили, уже не было твоим дядей.

– Я знаю. Убив его, вы спасли Даруджистан. Я знаю, Скрипач.

– Да не в этом дело, Крокус. Ты должен понять: главное, что дядя искренне любил племянника и всячески заботился о тебе. А то, что он оказался верховным жрецом, не так уж важно. Уверен, Маммот бы тебе то же самое сказал, если бы мог.

– Как ты не понимаешь? У него была власть, Скрипач, сила, но он ничегошеньки с ней не делал! Только вечно прятался в своей комнатенке посреди разваливающегося дома! А ведь дядя мог жить в особняке, заседать в Совете Даруджистана, влиять на решения…

Скрипачу не хотелось продолжать подобный разговор. Он никогда особо не умел утешать и давать советы.

«Да и к тому же, возможно, причина вовсе даже и не в дяде».

– Ну что ты все время ноешь, парень? Небось опять с Апсалар поругался?

Лицо Крокуса потемнело, он пришпорил коня и поскакал впереди всех. Вздохнув, Скрипач повернулся в седле и покосился на Апсалар, которая ехала в нескольких шагах позади:

– Милые бранятся, да?

Она только по-совиному моргнула, но ничего не сказала в ответ. Сжигатель мостов снова выпрямился в седле.

– Ох уж эта молодежь! – пробормотал он себе под нос.

Искарал Прыщ засунул метлу поглубже в дымоход и неистово потряс ее. Черная туча сажи опустилась на камни очага и осела на сером одеянии жреца.

– А дрова у вас есть? – поинтересовался Маппо, сидевший на каменном возвышении, служившем ему кроватью.

Искарал замер:

– Дрова? Думаешь, они подойдут мне лучше, чем метла?

– Чтобы огонь развести, – объяснил трелль. – Выгнать холод из этой комнаты.

– Ах, вот оно что! Нет, разумеется, дров у меня нет. А вот навоза полным-полно. Развести огонь! Блестящая мысль. Спалить их дотла! Неужто трелли славятся хитростью? Что-то мне ничего подобного в источниках прежде не встречалось. Правда, трелли вообще упоминаются там редко. А собственных летописей у треллей нет, ибо сей народ не знаком с грамотой. Да, вот так-то.

– Ничего подобного, трелли неплохо знакомы с грамотой, – возразил Маппо. – Они уже давным-давно научились читать и писать: примерно семь или восемь столетий тому назад.