– О'кей! – сказал Джерри, толкнув дверь. – Готово!

Поднатужившись, он подхватил Соню на руки, перенес через порог, прошел, пошатываясь, небольшую прихожую и добрался до гостиной, залитой ярким послеполуденным светом.

– Вот мы и дома. – Джерри опустил ее на пол. – И не так уж это страшно, а?

Мебель, что они заказали у нескольких торговцев на улице Фобур-Сент-Антуан, должны были доставить через несколько часов, и в гостиной, как и во всей трехкомнатной квартире, царила звонкая пустота. Но свежевыкрашенные стены слепили первозданной белизной, паутина с потолочных балок была сметена, отмытые окна сверкали, натертый пол сиял, и все пахло краской, мастикой, стеклоочистителем. В нагретой солнцем комнате было душно, и Джерри двинулся к окну.

– Подожди секунду, милый, – сказала Соня. – Чувствуешь, как здесь пахнет?

Джерри наморщил нос.

– По-моему, пахнет краской и нашатырем.

Соня рассмеялась.

– Тоже мне романтик! Попробуй еще, принюхайся. Разве это не запах новой жизни? Не запах будущего, которое уже на пороге? Эх ты, астронавт-горожанин!

Джерри тоже рассмеялся и поцеловал ее. Соня ответила поцелуем, еще несколько секунд постояла неподвижно, вдыхая волшебный запах застывшего мгновения, которое, она знала, никогда уже не повторится, и пытаясь понять, почему ее счастье приправлено едва уловимым привкусом страха. Вздохнула и сказала:

– Ладно, милый, открывай окна пошире, впусти свежий воздух!

...Обняв одной рукой молодую русскую жену, Джерри Рид стоял у окна своей парижской квартиры с видом на Сену, вглядывался в далекую каменную набережную и какие-то удивительно французские дома на Правом берегу, вдыхал запахи теплого ветерка, и его охватило чувство нереальности происходящего, словно это был не он, а герой фантастического рассказа, стоящий на трапе космического корабля и впервые увидевший вблизи неизведанную планету.

В общем-то похоже, подумалось ему.

Американское посольство действительно аннулировало его паспорт, но шагов к тому, чтобы лишить Джерри гражданства, не предпринимало, посчитав, видимо, что сделанного не воротишь и дешевле будет не трепать самим себе нервы. ЕКА выдало ему какой-то особый общеевропейский паспорт, обладание которым не требовало отказа от американского гражданства.

Глядя на Сену, Джерри вдруг почувствовал, что он как бы плывет вниз по реке, стоя на мостике корабля под названием «Остров Сен-Луи», и корабль этот уходит от знакомых берегов в туманную неизвестность. Всю свою сознательную жизнь он искал возможность испытать это чувство, но сейчас он понял: начало такого приключения всегда омрачено бесформенным, неясным страхом.

Вверх по течению проплыл большой экскурсионный катер с застекленным салоном. Джерри расслышал тоненький голосок гида, тараторившего что-то в мегафон на недоступном ему французском. И иллюзия рассыпалась. Сен-Луи уже не покачивался под ногами, и Джерри снова стоял в гостиной рядом с Соней, с женщиной, разделившей его судьбу. Париж снова стал Парижем, и мир вновь выглядел, как ему положено.

– Плачу рубль, чтобы узнать, о чем ты думаешь, – тихо сказала Соня. – Нет, лучше ЭКЮ, мы же теперь оба граждане Объединенной Европы.

Джерри рассмеялся.

– Так, ничего особенного. Думал о нас с тобой, и как это похоже на конец сентиментального романа...

– Похоже, похоже, – согласилась Соня, прижимаясь к нему. – «И с тех пор они жили долго и счастливо...»

Джерри Рид вышел из своей квартиры на авеню Трюден. Дождя еще не было, но, как обычно в феврале, казалось, что он вот-вот польет: над Парижем, превращая его в огромную теплицу, громоздились низкие серые облака, и церковь Священного Сердца маячила в легкой дымке белым призраком.

В это утро, перед встречей, ради которой Джерри трудился целых двадцать лет, его вдруг потянуло на воспоминания, что случалось с ним нечасто, и, шагая привычной дорогой к станции метро «Пигаль», он впервые понял, что теперешняя парижская зима напоминает ему полузабытый Сан-Франциско. Эта часть города неуловимо менялась. Давно, когда они с Соней купили квартиру на Трюден, это был район бедняков, и они, отважившиеся переехать сюда с двумя маленькими детьми, считались чем-то вроде первооткрывателей. Потом агенты по продаже недвижимости догадались окрестить это место «Вторым Монмартром», и тут же подскочили цены; вместо занюханных универмагов стали открываться магазинчики модных товаров, и кондитерские, и опрятные пивные; рынок под открытым небом стал чище, на площади Пигаль выросла новая гостиница, появились дорогие рестораны и новая станция метро, а дрянные лавчонки с порнухой и бардачки уступили более респектабельным заведениям – в общем, нежданно-негаданно Джерри с Соней и ребятами очутились посреди фешенебельного района.

Так и текла его жизнь в Париже. Климат потихоньку становился теплее, окрестности мало-помалу облагораживались, Джерри освоил французский, и вот он, очутившийся здесь по воле случая, стал своим человеком в кондитерской, и на фруктовом рынке, и в химчистке, и в пивной на углу, стал к тому же отцом двух подростков и научился прогуливаться по бульвару, как истинный парижанин.

Истинный парижанин... По крайней мере, так это выглядело – на тенистой улице у Монмартра, вдали от бесконечных перепалок между Бобом и Франей, от Сони с ее болтовней о политике. Сейчас никто не пристанет к нему с этой политикой, сломавшей ему карьеру.

Политика! Грязные политиканы! Оставьте людей в покое – как говорили в Калифорнии – полжизни назад – и дайте им заниматься своим делом!

Ему и давали заниматься своим делом, пока разрабатывался проект «Икар». Йен Баннистер был толковый инженер, он подходил к членам своей ?quipe [47] с сугубо практической меркой, ценил опыт, приобретенный Джерри в работе с «санями», и Джерри был всем доволен. Грязные политиканы в их дела не вмешивались, пока разработка не была закончена и первый образец космического буксира не получил «добро» в производство, и группу разработчиков не распустили.

В честь завершения проекта в Ле Бурже был устроен большой праздник с морем шампанского. Бар водрузили на козлы перед макетом буксира, было много тостов за венец их долгого труда, и все уже порядком размякли, когда Никола Брандузи поблагодарил присутствующих за хорошую работу и огласил новые назначения.

Баннистер получил пост заместителя руководителя проектной группы по подготовке к созданию «Спейсвилля». Курту Фремеру предложили возглавить разработку головной ступени заправщика для ракет «Энергия». Бризо достались системы управления заправщика. Константену – стыковочное устройство.