— Убийство еще более нереально, чем смерть, — вздохнула Аманда. — Бедная Райма!

— Все мы бедные, потому что теперь у нас нет возможности получить помощь, — проворчал я.

— Вы же верите мне насчет яхты, правда, Рэнди? — умоляюще спросила она, когда я вручал ей «Том Коллинз» с водкой[4].

Прежде чем ответить, я выпил половину изрядной порции бурбона.

Я все еще страдал от холода, но уже чувствовал тепло, расползавшееся изнутри и восстанавливавшее некое ощущение порядка в моем смятенном мозгу.

— Если кто-то разорвал ваше нижнее белье, разве стал бы он колебаться, прежде чем украсть вашу мини-юбку? Абсолютно разумное объяснение, — допустил я.

— Но вы-то не верите ему, — прохныкала Аманда, пролив выпивку на ковер.

— Осторожнее, — предупредил я. — У них тут нет служанки. Лофтингу придется собственноручно чистить ковер.

Закусив нижнюю губку, девушка подняла глаза, в них стояли слезы, которые вот-вот перелились бы через край. Пока я на нее смотрел, одна слезинка упала в ее бокал.

— Хорошо, почему бы вам не запереть меня? — прорыдала она.

— Потому что я верю вам, — беспомощно развел я руками. — По крайней мере, у меня нет сомнений на ваш счет.

— Тогда почему вы позволили этому человеку ударить меня и угрожать мне топором? — Ее лицо неожиданно сжалось от боли, а глаза сверкали с таким искренним страданием, что даже араб-работорговец переменил бы свое мнение, если бы сомневался в ее невинности.

Я взял ее уже частично опустошенный бокал и отечески обнял за плечи своей сильной рукой.

— На самом деле я вовсе ему не позволял, сокровище мое. Я его не остановил, потому что был слишком ошеломлен и не сумел быстро отреагировать. Во всяком случае, я отнял у него топор, разве нет?

— Нет, не отняли. Это сделал Лофтинг. Вы только сказали… — И Аманда снова разразилась рыданиями.

— Ладно, ладно, значит, я спросил вас, зачем вы утопили яхту. Возможно, на какую-то минуту мне даже пришла дикая мысль, что это сделали вы. — Я приподнял ее подбородок и заглянул в ее глаза, затем поспешно добавил: — Но только лишь на минутку. Все выглядело слишком очевидно, чтобы быть правдой. Клочок от вашей юбки обнаружен на месте преступления, а потом подходите вы с топором в руке. Видите ли, вы не можете быть виновной, потому что уж слишком много очевидных улик, убеждающих, что вы виновны.

Аманда моргнула и промокнула краешки глаз носовым платком.

— Вы так думаете? Честно? Кто-то пытался навести подозрения на меня?

— В оторванный кусок юбки, демонстративно висевший на гвозде, я отказываюсь верить. Но ведь никто насильно не впихивал вам в руки топор, верно?

— Я его нашла! Я же говорила: «Я его нашла». Значит, вы мне не верите!

— Просто скажите мне, где вы его нашли, — спросил я. — И что вы там делали?

— Я шла за вами. Когда вас не оказалось в вашей комнате, я начала разыскивать вас по всему дому. Увидела, как вы с Лофтингом выходили из парадной двери. Я следила за вами, когда вы разыскивали первую яхту, и собралась уже присоединиться к вам, но затем появилась эта ужасная женщина со своим мускулистым уродом, и я вроде бы растерялась, но все равно шла за вами. А потом, когда Лофтинг швырнул их обоих в океан, я решила, что преспокойненько могу выйти… Я нашла топор у края причала. Естественно, я его подобрала.

— Смешно, — размышлял я, — интересно, почему мыто его не заметили, когда пришли?

— Может, его там еще не было, — предположила Аманда, затем умоляюще посмотрела на меня: — О Рэнди, честно, я непричастна к убийству Раймы! Топор лежал там, а вы не заметили его в темноте.

— Вероятно, мы не заметили бы и слона, — успокоил я ее и похлопал по попке. Я отнес наши бокалы к шкафчику для ликеров и стал смешивать новую порцию.

— Вы сами скоро превратитесь в слонов, если будете продолжать смешивать себе напитки подобным образом, — с пафосом промурлыкал низкий голос, представлявший резкий контраст с фальшивым тоном Аманды. — Я пью только двойные.

— Бурбон?

Я повернулся и небрежно понес коллинз с водкой Аманде. По пути я заметил про себя, что, будь я на месте Бертрама Брэдстоуна, наверняка заявил бы, что дочерей у меня больше чем одна.

Эта оказалась высокой и стройной, очень бледной, с холодным, леденящим выражением светло-карих глаз. Выдающиеся конусы ее грудей придавали прелестную форму ее оранжевому пуловеру, а узкие мальчишеские бедра обтягивали черные расклешенные брючки. Длинные черные волосы цвета воронова крыла, словно ниспадающий шелк, доходили до талии, создавая образ прекрасной ведьмочки в канун Дня всех святых, чрезвычайно опытной в губительных колдовских чарах.

— Лед? — прокаркал я.

— И бурбон тоже, — произнесла она вызывающе. — А вы, кажется, тот самый великий адвокат, приехавший, чтобы помочь нам выпутаться из юридических дебрей? Похоже, этот плачущий цветочек называл вас Рэнди. — Девушка скривила свои тонкие чувственные губки в циничную улыбку, но полностью проигнорировала Аманду.

— Мистер Робертс — для любой девушки, с которой я еще не спал, — отрекомендовался я холодно.

— Хорошо-о-о-о, — произнесла она, растягивая слово. — Я тоже питаю отвращение к официальным отношениям, но если вы настаиваете…

— Вы что же, питаете отвращение к мужчинам вообще или только к адвокатам?

Я взял ее бокал, но до того как я успел сделать шаг, девушка пошла, и я неожиданно оцепенел. Она не шла, а со сдержанной грацией пантеры плавно скользила по комнате, и каждое движение подчеркивало изысканную пластичность ее тела. «Вся беда в том, — размышлял я, — что, несмотря на свою обворожительность, пантеры всегда не прочь употребить вас на обед».

— Благодарю, — кивнула девушка, взяв бокал из моих ослабевших пальцев. — Почему бы вам не присесть? Вы выглядите очень утомленным.

И не только выглядел, я испытывал странную усталость. Но не только эта женская животная сила заставляла меня стоять здесь, словно болвана, которого отхлестали по морде маринованной селедкой. На меня вдруг навалилось все, что произошло с тех пор, как я приехал на этот проклятый остров, но я не хотел думать об этом из опасения, что рухну под таким тяжелым бременем.

— Могу я называть вас мисс Брэдстоун или вы предпочитаете другое имя? — прорычал я.

— Филиппа Джоунс, — представилась она равнодушно, голосом вязким, словно теплый мед. — Можете называть меня Фил.

— Предпочитаю мисс Джоунс. Это более женственно.

Филиппа снисходительно улыбнулась.

— Неужели вы действительно думаете, что я нуждаюсь в имени, чтобы не ставить под сомнение мою женственность?

— Возможно, вид у вас сексуальный, — небрежно заметил я, — и голос тоже призывный. Но все это может оказаться приманкой для большого ножа.

На этот раз девушка рассмеялась, однако наши представления о юморе не совпали.

— Вы об этом никогда не узнаете, не правда ли, мистер Робертс? Почему мужчины считают, что, если женщина попала на их территорию, им тут же необходимо демонстрировать их мужские достоинства? Разве это не смешно? Не считаете ли вы меня уж совсем глупышкой? — Филиппа снова рассмеялась и медленно направилась через комнату к дивану. Ее маленькие ягодицы плавно перемещались вверх и вниз с механической точностью, а каждый шаг припечатывал обтягивающие брюки к бедрам.

Я попробовал свой напиток. Он оказался недостаточно крепким, но я решил, что сойдет.

Аманда осушила слезы и уставилась на меня с ничего не выражавшим видом, что заставило меня удивиться. Возможно, я слишком вяло прореагировал на то, как сложена Филиппа.

— Чувствуете себя лучше? — бросил я пробный шар.

— А вы? — парировала Аманда холодно.

Я откашлялся и подумал: неужели я выгляжу столь же смущенным, как и чувствую себя?

— Надо понимать, что одна из нас убита, — небрежно бросила мисс Джоунс, слегка нахмурившись. — И кто же?

Я сообщил ей.