— Почему бы не начать с вашей информации о том, которая из семи претенденток передо мной, — предложил я, испытывая определенное нервное безрассудство, просачивавшееся сквозь мою профессиональную холодность.
— Я — Аманда. А вы хотите сказать, что у вас нет никакого описания всех нас, вплоть до мельчайших подробностей? — поддела она, помахав хорошо ухоженным пальцем перед моим носом.
— Вот мельчайших подробностей как раз и нет, — парировал я. — Придется вам восполнить это упущение.
Аманда, как я вспомнил, была одной из трех, вызывающих наибольшие сомнения.
— Ну, тогда, как вы думаете, зачем же я здесь? — Она разглядывала меня широко раскрытыми удивленными глазами. — По виду вы не похожи на евнуха-интеллектуала и… — Девушка оборвала предложение на середине, чтобы произвести эффект.
— Моя половая жизнь ничем не отличается от жизни любого другого мужчины, — заявил я, защищаясь. — Послушайте, неужели вы полагаете, что, если я пересплю с вами, это повлияет на то решение, которое я приму относительно завещания?
Она надула губки — полные, сочные и сладкие, — которых лишь слегка коснулась бледная помада.
— Конечно же нет! — Барышня заморгала своими большими карими глазищами, в которых, как в зеркале, отразилась ее притворная невинность. — Подобная мысль никогда не приходила мне в голову.
Я откашлялся.
— Ну, поскольку вы понимаете, что я — настоящий образец профессиональной добродетели, мы продолжим наше обсуждение.
— Неужели? — Аманда приподняла темные бровки, которые изгибались над круглыми глазами совершенной формы. — И что же мы собираемся продолжать обсуждать, мистер Робертс? Неужели все адвокаты такие? Одни разговоры и никаких действий…
— Зовите меня Рэндол, — представился я, проигнорировав инсинуации относительно моих мужских достоинств. — И расскажите, почему именно вы должны получить семьдесят миллионов долларов.
— Это достаточно очевидно, — отрезала девушка холодно. — Его дочь — я.
— Конечно. Вот только откуда вы знаете, что это именно так?
— Есть вещи, которые девушка знает, не имея на то никаких доказательств, мистер Робертс. Мы это чувствуем.
— Уверен, что так оно и есть, — кивнул я, обозревая ее круглые обнаженные бедра с более чем профессиональным интересом. — Как, например, холод?
Аманда развернулась и пошла назад к стенному шкафу, ее пухленькая попка двигалась в ином ритме, чем совершенные округлости ее бедер, на нежной белой коже не осталось никаких следов от бикини — или от загара, если на то пошло! Она исчезла в шкафу на десять секунд и появилась, одетая в мини-юбку лавандового цвета, которая ничуть не ослабила мою заинтересованность ее ногами, и в оранжевую блузку с единственной застегнутой пуговицей — самой нижней!
— Другими словами, у вас нет доказательств того, кто же вы на самом деле, — упорно гнул свою линию я, зная, как мой папаша одобрил бы то, что я так твердо придерживаюсь темы. — Вы ничего не помните о том времени, когда вам было три года?
— А вы?
— Помню, как моя мамочка вместе с моей кузиной купали меня, когда мне исполнилось два годика, — гордо отчеканил я.
— Говорят, ранние половые связи оказывают влияние на всю последующую жизнь — неужели вам теперь всегда нужно принимать ванну с девушкой, чтобы у вас появился к ней интерес?
— Вовсе нет. Но у меня действительно возникает чувство вины, когда я принимаю ванну. А как насчет ваших ранних воспоминаний?
Она беспомощно посмотрела на меня.
— Как я уже говорила, у меня их нет. Действительно никаких. Возможно, мне довелось прожить такую ужасную жизнь, что я подавила все воспоминания об этом — видите ли, я не имела кузенов для сексуальных игр и смутно припоминаю женщину, которая не всегда находилась рядом, и мужчину, который меня бил. Догадываюсь, что они — мои родители, но что это доказывает?
— Ничего, — уступил я. — Подойдите к кровати и сядьте.
Девушка подошла и опустилась на матрас.
— Хотелось бы мне пропустить рюмочку! — печально выдохнула она.
— Аманда, мне хотелось бы, чтобы у вас оказалось две рюмочки, — искренне отозвался я, — и путь одна достанется мне.
— Если бы у меня сейчас оказалось их две, одну я швырнула бы вам в лицо. — Ее карие глазищи взирали на меня с типично женским негодованием.
— Напрасная трата хорошего бурбона, — дружески улыбнулся я ей. — Откуда эта внезапная тяга к стимуляции алкоголем?
— Очевидно, это единственный стимул, который я могу надеяться получить! — Ее презрительный взгляд смягчился, и она изящно и очаровательно вздрогнула. — Представьте, это не только разочарование в моей сексуальной привлекательности — я к тому же напугана.
— Кем… или чем?
Аманда застонала и отвернулась, а когда снова повернулась, ее пухлые надутые бледные губки и глубокие глаза сказали мне, что она очень серьезна.
— Мистер?.. Вы ведь не станете возражать, если я буду называть вас Рэнди, не так ли? Я думаю, кто-то собирается меня убить.
— Чтобы вы не смогли унаследовать денежки старикана? — нерешительно осведомился я.
Она пожала плечами:
— Зачем же еще?
— Возможно, у вас есть какое-то тайное доказательство, что именно вы — дочь Брэдстоуна.
Аманда покачала головой.
— Не думаю. Я хотела сказать, что даже… — Ее круглые глаза еще больше округлились.
— Могу поспорить, что теперь вам пригодилась бы и вторая рюмочка, — небрежно заметил я.
— Черт бы вас побрал! Ну, чувствую я, что я его дочь, а это гораздо важнее, чем все ваши вонючие юридические факты.
— Но не менее важно, чем все эти вонючие юристы.
— У вас вместо сердца — портфель!
Пока мое усталое воображение отделывалось от этой метафоры, я, ради смены занятий, попытался взвесить несколько реальных фактов.
— Почему вы решили, что кто-то стремится вас убить? Вы чувствуете, что это может произойти, или же у вас имеется нечто конкретное, например бассейн с аллигаторами под полом гостиной?
— Пожалуйста, отнеситесь ко мне серьезно, Рэнди! — Аманда притопнула ножкой и закачалась на кровати. — Кто-то прокрался в мою комнату и разорвал все мое нижнее белье!
— А оно было на вас?
— Рэнди, ваш перекрестный допрос никуда нас не приведет. — Она вздохнула с раздражением, и именно тогда я решил разозлить ее так, как умею. И еще кое-что решил для себя: ее бюст определенно был сорокового размера!
— Послушайте, — продолжала девушка, — я расскажу вам все.
— Пожалуйста, обращайтесь к суду присяжных, — проинструктировал я ее. — И представьте резюме, если оно у вас есть.
— Заткнитесь! Значит, я приехала сюда две недели назад с шестью другими девушками, с двумя из которых вы уже встречались.
— Это что же — заговор? — заорал я. — Как ты…
— Вы нарушаете порядок, — решительно прервала меня Аманда.
— Только ради того, чтобы получить информацию! Значит, вы утверждаете, что находились здесь… и…
Она прищелкнула языком и критически сощурила глаза.
— Напоминаю, что это я даю показания! Ни ваше местонахождение, ни ваше поведение за последние несколько часов не имеют отношения к обсуждаемому вопросу.
— По крайней мере, хотя бы из приличия кашлянули, когда…
— Вы бы меня не услышали! Могу я теперь продолжать давать свидетельские показания?
— Я возражаю, — простонал я. — Однако валяйте.
— Итак, все семеро приехали сюда две недели тому назад. Естественно, как только мы встретились, то с первого же взгляда возненавидели друг друга и почти не разговаривали. Мистер Брэдстоун с каждой из нас беседовал несколько раз, но, боюсь, по сути он ни малейшего представления не имел, о чем с нами нужно говорить. Полагаю, прошло слишком много времени с тех пор, как он последний раз беседовал с молоденькой девушкой о чем-то личном. Он жутко смущался. Во всяком случае, беседа протекала очень скучно и ужасно действовала на нервы. Вчера он сообщил нам о вашем приезде, а прошлой ночью мое нижнее белье оказалось разорванным в клочья.
