На станции в Бельск-Подляски в их вагон село много солдат и офицеров. Сделалось шумно и тесно. Поезд отправился, но, не доезжая Штрабли, остановился у входного семафора. Паровоз долго и пронзительно гудел, требуя открыть семафор.

До Белостока оставалось три остановки. Там Максиму предстояло провести основную часть операции.

Полустанки Зимнохи, Холувки Дуже, наконец, Левицке. Поезд остановился. Один из партизан слегка толкнул Максима локтем и молча взглядом указал ему на окно.

На перроне было полно жандармов и эсэсовцев. «Проверка документов или это за нами?» — мелькнула мысль.

— Внимание! — шепнул Максим партизанам. — Во время проверки на вопросы отвечаю только я, а вы предъявите свои документы. Немецкого не знаете. Оружие держать наготове. Сохранять спокойствие. В случае опасности я атакую первым, а вы — в окно…

Жандармы и эсэсовцы вошли в вагоны. Поезд отправился дальше. Неожиданно кто-то резко открыл дверь их купе. Это был унтерштурмфюрер СС Ульман. За его спиной в коридоре плотной стеной стояли жандармы и эсэсовцы с автоматами наизготовку.

— Хайль Гитлер! — Ульман выбросил руку в приветствии. — Проверка документов, — обратился он к Максиму.

Тот, стараясь скрыть замешательство, ответил на приветствие, вытащил из кармана документ и передал его гестаповцу. Ульман долго и внимательно рассматривал предъявленную ему служебную книжку офицера жандармерии и наконец спросил:

— Где находится место вашего постоянного пребывания?

— В комендатуре Беловежа.

— Это ваши люди?

— Нет, из местной вспомогательной полиции.

— Прошу предъявить документы! — обратился к ним Ульман.

Четверо партизан передали ему свои удостоверения.

— Куда вы едете? — продолжал спрашивать Ульман, не спуская взгляда со всех пятерых.

— В белостокскую тюрьму, — ответил, стараясь быть спокойным, Максим.

— С какой целью?

— За тремя арестованными там бандитами, которых мы должны доставить в Беловеж.

— В чье распоряжение?

— Их потребовало на следствие местное отделение гестапо.

— У вас есть разрешение на выдачу вам бандитов?

— Конечно! Пожалуйста, вот письмо, которое я получил от унтерштурмфюрера СС Киллера, шефа гестапо в Беловеже. — Максим вручил гестаповцу документ, переданный ему Никором.

Ульман несколько раз прочитал бумагу. Ни содержание письма, ни печати не вызывали подозрений. Некоторое время Ульман стоял в нерешительности, глядя то на офицера жандармерии, то на документ, который держал в руках. Вдруг сквозь толпу жандармов протиснулся какой-то офицер, просунул голову в купе и долго, без единого слова, смотрел на Максима.

— Разрешите, — обратился он к Ульману, — задать коллеге несколько вопросов? Вы давно работаете в Беловеже?

— Больше года.

— Удивительно! Я столько раз бывал в комендатуре жандармерии в Беловеже, у меня там столько знакомых, но вас никогда не видел.

— Служба, постоянные поездки… — ответил Максим, усилием воли собрав нервы в кулак, так как понимал, что через секунду-две здесь может разыграться драма.

Гестаповец и офицер жандармерии, который только что задал эти вопросы, обменялись многозначительными взглядами. Затем Ульман обратился к Максиму:

— Извините, но сейчас такая обстановка. Приедем в Белосток, позвоним в Беловеж и все выясним. А пока ваши -документы и удостоверения полицейских я задерживаю. Оружие сдать! Поедете под стражей.

Ульман отвернулся от Максима, кивнул стоявшим за ним эсэсовцам и жандармам и сделал шаг в сторону, чтобы освободить проход.

И в ту же секунду произошло то, чего не ожидали эсэсовцы, заполнившие коридор вагона. Максим, стоявший на расстоянии шага от открытых дверей, почти неуловимым движением вскинул висевший у него на груди авто мат и нажал на спусковой крючок.

Перекрывая треск очереди автомата, Максим подал команду товарищам:

— В окно!

Крик Максима смешался с воплями немцев.

Первой очередью Максим скосил стоявшего рядом с ним Ульмана. Жандармский офицер тоже был убит. В это же время зазвенело разбитое стекло, и два партизана исчезли за окном.

Кто-то рванул стоп-кран, и поезд, заскрежетав тормозами, остановился. Максим, уже ни на что не обращая внимания, длинными автоматными очередями расстреливал жандармов и эсэсовцев. Вагон наполнился грохотом и дымом.

Жандармы и эсэсовцы тоже открыли огонь. Из-за тесноты в вагоне они не могли ворваться в купе Максима и, забравшись в соседнее, стреляли оттуда сквозь тонкую перегородку.

Максим заметил, что в купе он остался один, а четверо партизан по его команде успели выскочить наружу. Он тоже стал отходить к окну, но в это время был ранен и рухнул на пол. Однако сознания не потерял. Выхватив из рюкзака гранату, он швырнул ее в коридор. Блеск огня, грохот взрыва, звон сыпавшегося стекла, крики раненых…

Партизан чувствовал, что теряет сознание. Любой ценой Максим хотел подползти к лежавшему почти рядом убитому гестаповцу и забрать у него документ, полученный от Никора. Нужно было уничтожить документ. Но сил у Максима не хватило. С трудом достал он вторую гранату, зубами вырвал чеку и зажал корпус в руке. Как в тумане, он слышал стрельбу возле вагона, крики, лай собак. Когда немцы снова полезли в его купе, он отпустил рычаг. Взрыв отбросил атаковавших.

Максим этого уже не видел. Для него бой закончился. Выстрелы и взрывы гранат возле вагона и дальше, в поле, не затихали. На помощь жандармам и эсэсовцам прибежали солдаты и офицеры, ехавшие в поезде.

Окруженные партизаны дрались до последнего, однако перевес был на стороне противника. И это решило исход трагической непредвиденной схватки группы Максима с врагом.

Было время обеда, и почти все офицеры разведцентра «Хорн» находились в столовой. Неожиданно к столику Клаузера направился дежурный офицер. Он шепнул Клаузеру несколько слов, и они оба быстро покинули казино.

Не прошло после этого и пятнадцати минут, как дежурный офицер вновь появился в казино и крикнул:

— Господ Штангера и Швинда просят немедленно прибыть во дворец.

— Что случилось? — спросил Штангер, проходя мимо дежурного.

— Не знаю. Вас вызывает капитан Клаузер.

Штангер машинально ощупал пистолет в кармане и быстрым шагом направился во дворец. У подъезда заметил «мерседес» Завелли. Штангер постучал в дверь кабинета Клаузера, пропустил вперед Швинда и вошел сам.

— Герр капитан, по вашему приказанию прибыл! — доложил каждый из них.

Клаузер кивнул им, продолжая говорить по телефону.

— Ну, быстрее, сколько можно ждать? — подгонял он кого-то на другом конце провода. — Наконец-то! Пусть две местные автомашины с охраной сейчас же прибудут во дворец. Немедленно! — Он бросил трубку и обратился к обоим офицерам. — Господа, вы поедете со мной. Иметь при себе оружие. Вы, — он указал на Штангера, — заберете пишущую машинку и бумагу. Только быстро!

Оба офицера, ни о чем не спрашивая, бегом бросились выполнять приказание.

— Ты понял что-нибудь? — спросил Штангер Швинда.

— Нет, но что-то, видимо, произошло…

Через несколько минут они уже сидели в «мерседесе». Ко дворцу подкатили две машины с охраной. Клаузер занял место рядом с шофером «мерседеса» и приказал:

— В Бельск-Подляски! Гони что есть силы.

Машины рванули с места. Штангер не смел ни о чем спрашивать Клаузера. Капитан грыз спичку и сосредоточенно всматривался в штабную карту, разложенную на коленях. Штангер шепнул Швинду:

— Спроси у капитана, что случилось и куда нас черт несет?

— Герр капитан, разрешите спросить? — рискнул Швинд.

— Момент, герр лейтенант, момент… Юхновец… железнодорожный путь… — бормотал Клаузер, водя пальцем по карте. — Да, господа, едем под Белосток. Минуту назад мне звонили из Белостока и сообщили, что группа бандитов из Беловежской пущи…

Штангер вздрогнул как от удара электрическим током и впился руками в сиденье автомашины.

— …вступила в бой с жандармами. Подробностей не знаю. Мне сообщили только, что произошло это в поезде, что имеются большие потери. Скоро все узнаем.