— Все в порядке? — полюбопытствовал у вернувшихся из «командировки» сотрудников начальник Службы безопасности.
— Нет проблем! — доложили специалисты.
И только значительно позже всем им пришлось убедиться, что это не так.
Но тогда казалось — все уже позади.
Документы, которыми пыталась шантажировать господина Удальцова бывшая издательская «секретутка», вернулись к их законным владельцам. Сама неудачливая провинциалка скоропостижно скончалась в гостиничном номере — и ни замотанный заявлениями уголовный розыск, ни надзирающая за ним прокуратура не усмотрели в этом огорчительном факте ничего, кроме несчастного случая. А вслед за дочерью в мир иной отправился и ее непутевый отец: видимо, выпал в обычном своем пьяном безобразии под колеса поезда.
И — тишина… Все утихло.
Во всяком случае, люди, посланные через некоторое время на родину Лукашенко, подтвердили: Иван Тарасович домой так и не вернулся, никто о нем ничего не слышал.
Ну и ладно, решил начальник Службы безопасности, баба с возу — кобыле легче! Видать, заморозили неопознанный труп мужика в каком-нибудь захудалом районном морге, на половине пути между Санкт-Петербургом и солнечным городом Киевом.
Прошел год — без малого.
А потом громыхнуло.
Вместе со стеклами офиса на улице Павловича моментально и вдребезги разлетелось с огромным трудом восстановленное спокойствие его обитателей.
Господи, да откуда они все свалились на голову Андрея Марковича?
Настырный милиционер из уголовного розыска со своими никому не нужными воспоминаниями и домыслами… какая-то хитрая шпионская аппаратура в машине под окнами.
Потом уже — неизвестно зачем и откуда явившийся адвокат с неприметной фамилией Виноградов, его загадочные покровители, тот вечерний позор с мордобоем. Татьяна, которую не пожалели…
Бегство Нечаева. Большой Дом на Литейном проспекте… Не говоря уже о «покойном» Иване Тарасовиче, почему-то решившем разгуливать среди бела дня с динамитом под окнами господина Удальцова.
Все это никуда не годилось. Просто — ни к черту!
— Вы меня поняли?
— Конечно, Андрей Маркович.
— А вы? Вам ясно?
— Да. — Помощник прокурора поднялся со своего места и втянул живот. — Будет сделано все возможное.
— Надеюсь, — поморщился генеральный директор. — Мы тут еще немного побеседуем, а вы идите… Вызову!
И повернулся к начальнику Службы безопасности:
— Распорядитесь, чтобы его незаметно проводили. Через запасной выход…
Разговор был продолжен чуть позже, в собственном кабинете господина Удальцова.
— Очень любознательный молодой человек.
— К чему вы это?
— Много знает. И молчать не будет, если что.
На этот раз Андрей Маркович не стал спорить со своим ангелом-хранителем. Отмахнулся:
— Поступайте, как знаете. Вам виднее!
— К сожалению, пока без него не обойтись. Но…
Господин Удальцов без нужды переложил на столе накопившиеся за последнее время бумаги издательства:
— Господи, столько дел неотложных, а тут… Может, мы зря паникуем?
— А мы и не паникуем, — выразительно глянул начальник Службы безопасности. — Вы доложили наверх?
Андрей Маркович поднял глаза к потолку и кивнул:
— Доложил. Там озабочены. И очень недовольны!
— Обещали помочь?
Господин Удальцов ничего не ответил, и собеседнику стало ясно — рассчитывать теперь придется только на себя. Очевидно, шеф его со страху наплел хозяевам, что все под контролем. И что люди его справятся сами, что проблема хотя существует, но не стоит выеденного яйца…
— Видимо, следует исходить из того, что материалы, которые этот сукин сын забрал с собой, уже в Большом Доме?
— Скорее всего.
— Кстати, вы уже побеседовали с негодяем, который работал на Студента?
— Да. — Ноздри майора-отставника нехорошо дрогнули.
— Ну и как?
— Он сначала пытался обманывать, но потом перестал.
— Ненавижу предателей… Что же, во всяком случае, благодаря этой истории мы хотя бы вычислили крысу, торговавшую нашими секретами. Верно?
— Верно. Кстати, он получил за это полторы тысячи долларов!
— Хорошие деньги. Но теперь, наверное, жалеет?
— Уже нет. Он уже ни о чем не жалеет.
Андрей Маркович встал и прошелся по кабинету. Потом сокрушенно покачал головой:
— Сколько крови… Зачем? Почему?
— Это вы у меня спрашиваете? — удивился начальник Службы безопасности.
— Нет, я так, — успокоил его и себя генеральный директор. — Негодяй подтвердил перечень проданных документов?
— Да, к ним попало только то, что назвал Студент.
— Вполне достаточно!
* * *
Конечно, умирать надо красиво. По возможности…
Но не всегда получается.
Денис попробовал зажать рану ладонью, и это не принесло ничего, кроме боли и ощущения острой досады.
Попали все-таки!
Кровь уже не пульсировала, как поначалу.
Вытекая из-под пальцев, она теперь только медленным и неудержимым потоком сползала вниз, по бедру.
Странно, подумал Нечаев. Боль все выходит и выходит наружу, но меньше ее почему-то не становится…
Второго отверстия не было — пуля, догнавшая его на излете, так и осталась где-то там, внутри, в мешанине разорванных мышц и сосудов.
Обжигала, ворочаясь при каждом движении.
Мешала — и не позволяла сосредоточиться.
Что-то следовало немедленно сделать. Что-то важное!
Денис ухватился рукой за холодный, торчащий из стены осколок кирпича и подтянул себя чуть повыше. Движение сразу отдалось в бедре, и развороченную металлом плоть будто полоснули наотмашь казачьей нагайкой:
— Ой, мамочка…
Еще немного, и кровь вытечет вся.
До капельки. Смешно!
Представьте, господа: молодой и красивый опер уголовного розыска медленно подыхает от пули своего же коллеги.
Как бездомная псина. Представляете?
Среди бела дня — под забором, на грязной помойке…
Трудно сказать, в какой момент Денис понял, что в крохотном украинском городишке его давно и со злым намерением ищут.
Может быть, все началось с визита участкового, о котором он узнал от хозяйки. Или со странной встречи, которую вдруг назначил до этого уклонявшийся от расспросов двоюродный брат покойного Ивана Тарасовича. Или с подозрительных личностей милицейского вида, которые, как убедился опер питерского уголовного розыска, лениво покуривали день и ночь напротив парадной Лукашенко.
В принципе, хотелось еще кое-что проверить, но…
Внезапно — не разумом даже, а вывернутым наизнанку инстинктом охотника, ставшего дичью, Нечаев почувствовал: все! пора… Еще один день, еще один адрес, еще одна встреча — и его схватят, запрут за решетку, лишив не только свободы, но и малейшей надежды на оправдание.
Поэтому ночью Денис уже смотрел через стекло купе на уплывающее в прошлое здание железнодорожного вокзала. Он без слов прощался с укутанным во тьму городком, так же как до него это делали Олеся, ее отец, непутевая девка Татьяна и тысячи, тысячи других мужчин и женщин.
А под утро проснулся, когда еще только начало светать, а соседи-попутчики от души сотрясали вагон сопением и храпом.
Поезд гремел металлическими суставами, приближаясь к какой-то совсем незначительной станции.
— Вы вроде дальше? — поинтересовался зевающий заспанный проводник.
— Ага, — ответил Денис, опираясь на ручку туалетной двери. Зашел и, нарушая нормы санитарной зоны, справил нужду. При этом взгляд его случайно обратился наружу, к той части окна, которая не была покрыта непроницаемой матовой пленкой.
— Ох, блин!
К составу организованно, парами подходили равномерно распределившиеся по перрону люди в форме — человек десять, не меньше. Все, как положено: автоматы, шнурованные ботинки… Кого-то, видимо, уже впустили внутрь, но кто-то еще ждал, пока откроют запертые по причине неурочного времени двери.
Нечаев высунул нос в коридор и придержал проходящего мимо проводника:
— Чего это?
— Облава. Может, дезертиров ищут, — пожал плечами парень и потопал на раздавшийся с противоположной стороны вагона настойчивый стук.
