Мариетта сжала его руку, даже не догадываясь, что почувствовал при этом Мэтью, как бешено забилось его сердце.

— Вы очень галантны, сэр. Настоящий средневековый рыцарь.

— Хотел бы я быть таким, Этти. Поверь, мне очень хотелось бы быть гораздо лучше, чем я есть. — Он встал и помог подняться Мариетте. — Подожди, давай прогуляемся немного.

Стоило им отойти от лагеря и оказаться в темноте, как Мэтью стиснул ее в своих объятиях. Мариетта не сопротивлялась: ее влекло к нему. Только с Мэтью она чувствовала прилив каких-то особенных неведомых эмоций Хорошо бы навсегда запечатлеть их в памяти! Эти большие теплые руки, сжимающие ее талию, это ощущение близости… Мариетта тоже обняла его, в тайной надежде на поцелуй, но Мэтью поднял голову вверх и стал смотреть на звездное небо.

— Посмотри туда!.. — промолвил он с восхищением.

Мариетта подняла глаза и пришла в восторг. Только мириады звезд могут привести человека в такое состояние!

— Красиво…

— Да, — едва слышно согласился Мэтью. — Я не очень набожен, но когда видишь это…

— Да, — прошептала Мариетта.

— Человек не в состоянии до конца понять себя, далеко не все он может изменить или проконтролировать. Вот так и со мной сейчас. — Мэтью вдруг сжал Мариетту крепко, словно тисками, и зарылся лицом в ее волосы. — Этти, — грустно пробормотал он, словно оправдываясь.

Она нежно провела рукой по его затылку.

— Все в порядке, Мэтью. Я понимаю. Он вздохнул и обнял ее еще крепче.

— Таких мест, как это, в мире немного, — сказал он более спокойно минуту спустя. Он разжал свои объятия, и теперь они могли посмотреть друг на друга. — Двадцать лет назад здесь не было ни городов, ни железных дорог — вообще ничего. А теперь человек повсюду оставил свой след. Только, видимо, человек не может быть самим собой, — с горечью сказал он, — Нет у него свободы. Нигде.

— Я понимаю.

— Правда? — Мэтью заглянул ей в глаза. — Ты поняла меня, Этти?

— Да, — повторила она.

Он с нежностью погладил ее щеки.

— Завтра мы арестуем Куинна, и ты выполнишь все мои указания. И выполнишь в точности, миссис Колл.

Мариетта молча смотрела на него. Он провел большим пальцем по ее губам.

— Обещай мне это, Этти. Скажи, что сделаешь все, что я скажу. Не пытайся выкинуть какую-нибудь глупость. Ты ведь ненавидишь Куинна?

Мариетта с трудом сглотнула.

— К чему мне это?

— Не знаю. Женщины иногда не могут справиться с собой. Они очень противоречивые создания.

— Вот как, маршал? — игриво спросила она.

— Да, именно так, — ответил он.

— Я вовсе не такая.

Мэтью улыбнулся и поцеловал ее в уголок рта, поглаживая волосы.

— Разве, Этти? Тогда почему же ты не сразу рассказала мне о дневнике? Помнишь первый день нашего знакомства? В поезде я спросил, не утаиваешь ли ты что-нибудь от меня?

— Но я не знала, — виновато ответила Мариетта. — Я имею в виду, что в то время действительно не знала, что…

Мэтью усмехнулся и снова поцеловал ее, чтобы стереть с хорошенького личика выражение тревоги. Только на этот раз поцелуй длился дольше.

— Ты не знала, Этти? Но это не важно. Не смотри на меня так, я говорю правду. Это совершенно не важно. Мне только нужно, чтобы ты пообещала, что будешь меня слушать.

— О!..

Он исполнил свое заветное желание и поцеловал Мариетту еще раз, раздразнив как следует языком. Потом поднял голову и, задыхаясь, сказал:

— Я жду, милая.

Всю свою жизнь, и особенно в годы замужества, Мариетта вела себя, как подобает приличной женщине. Она не прикасалась ни к кому, кроме мужа, и никогда первая не провоцировала его на объятия и поцелуи. Но Мэтью все это нравилось, он явно наслаждался. Нельзя давать ему ложные обещания! И все же… Мариетта нарушила правила, которых прежде свято придерживалась, и сама прижалась к нему губами.

Мэтью замер, заставив Мариетту вложить в свой поцелуй еще больше страсти. Потом он глухо застонал и ответил ей с таким энтузиазмом, что в сердце Мариетты зародилась надежда.

— Ты говорил, что он влюблен, Двенадцать Лун, но я не верил, пока не увидел все собственными глазами.

Ни Мариетта, ни Мэтью не смогли отреагировать на это вторжение с должной быстротой. Оторвавшись наконец от своей Этти, маршап глухо зарычал.

— Невероятно, да? — заметил Джастис, стоявший вместе с братом возле костра.

— Точно, — согласился Неторопливый Медведь. — Забавная история.

— Я убью их! — прорычал Мэтью.

Мариетта заморгала, пытаясь собраться с мыслями.

— Мэтью? — смущенно пробормотала она, когда он выпрямился и разжал объятия. — Мы не одни.

Обернувшись, Мариетта увидела ухмыляющегося Джастиса. Рядом с ним у костра стоял высокий мужчина и тоже улыбался. Его длинные, до талии, волосы, заплетенные в косы, были огненно-рыжего цвета. Такого оттенка волос Мариетга никогда не встречала.

При свете пламени волосы сияли, словно новенькие медяки.

— О Боже! — сорвалось у нее с языка.

Какие странные люди живут в горах! Этот незнакомец, одетый в кожу — от мокасин до рубашки с кистями на спине, — был похож на дикого индейца гораздо больше, чем Джастис Двенадцать Лун.

Мэтью взял Мариетту за руку и подвел ее к хохочущим мужчинам.

— Поздоровайся с Либерти Неторопливым Медведем, дорогая. Когда знакомство состоится, — добавил он ворчливо, — я задушу этих проклятых гиен.

Еще на пути к долине Хетч-Хетчи Мэтью объяснил Мариетте, почему он так любит это место. Оно не менее красиво, чем знаменитая Йосемитская долина. Там есть такие же великолепные водопады и восхитительные горы, покрытые ледниками, но о Хетч-Хетчи знают немногие. А ездят туда лишь единицы. Поэтому для Мэтью укромная долина имела особое значение. Он скрывался в Хетч-Хетчи, когда ему нужно было подумать или просто остаться в одиночестве, отдохнуть от людей.

Увидев долину, Мариетта сразу поняла, почему это место так любил Мэтью.

— О Мэтью, как красиво!

— Да, очень красиво. Знаешь, Санта-Инес я люблю, как свой родной дом, но здесь со мной творится нечто невероятное. Я бывал в Большом каньоне и в других местах… Да разве их сравнишь с Хетч-Хетчи?

— Водопады! Они просто изумительны!

— Этот называется Туееулала. Он самый большой в Вапаме.

— Индейские названия?

— Да, — сказал Джастис, направив к ним свою лошадь. — Индейцы племени йосемитов жили здесь задолго до появления белого человека. Почти все названия остались от йосемитов или миоки.

— Хетч-Хетчи — это миокское слово, — с видом знатока заметил Мэтью. — Переводится как «трава со съедобными семенами». — Джастис рассмеялся, и он добавил, покраснев: — Ну ладно, мне сказал это Джон Мур[5].

Мариетта изумленно посмотрела на него:

— Ты знаком с ним?

— Да, встречались пару раз.

— Ты счастливчик. В Вашингтоне любая жена сенатора или члена ассамблеи пойдет на все, только бы заполучить Джона Мура в качестве гостя. Он приезжал туда в прошлом году, и это вызвало много шума. Все лучшие семьи устроили празднества в его честь.

— Вот умора! — Мэтью засмеялся. — Не могу представить Джона сидящим за столом в светском обществе. Уверен, что он в это время мечтал очутиться где-нибудь в прерии под открытым небом! — Не обращая внимания на Мариетту, шокированную этими словами, он посмотрел на Джастиса: — У меня опять мурашки бегут по спине, Джас. Держись поближе к нам, а то вдруг Куинн выкинет какую-нибудь глупость. Сразу помрачнев, Джастис кивнул. Когда они начали спускаться в долину, Мариетта наклонилась к Джастису и шепнула:

— Неужели он действительно знает Джона Мура?

— Гораздо лучше, чем язык миоки, — улыбнувшись, ответил Джастис.

Мариетта рассмеялась, а Мэтью бросил на них сердитый взгляд:

— Перестань заигрывать с Этти, Двенадцать Лун, и поглядывай, нет ли где твоего братца.