Мэтью был искренне поражен. Конечно, Этти почувствовала, как сильно его желание, потому что он никогда не переживал ничего подобного. И если уж он, огрубевший старик, испытывает такое желание, то что говорить о молодой красивой женщине?

— Я не смеялся над тобой, — повторил он, а про себя подумал: «Любовь — это ужасная вещь, просто ужасная».

От нее мозги превращаются в кашу, человек ведет себя как идиот и забывает то, что сказал минуту назад. И, глядя в глаза Мариетты, полные слез, Мэтью всем сердцем пожалел о том, что не принял назначение в Барстоу.

Но последние слова Мариетты пробудили в нем инстинкт полицейского. Он распрямил плечи и отрывисто скомандовал:

— Хватит заниматься чепухой, Этти Колл! За эту ночь мы и так натворили немало глупостей. Значит, в одной из твоих книг есть информация на Эллиота Чемберса?

Его уверенный, властный голос сразу успокоил Мариетту. Именно так всегда с ней разговаривали и отец, и муж. Она привыкла, что ею командуют, привыкла подчиняться. Мэтью Кейган же иногда вел себя как пылкий любовник, и это только смущало Мариетту.

— Да, — тихо ответила Мариетта, смахнув слезы. — В дневнике мужа. Не знаю, как ему удалось выяснить так много деталей, но все они тщательно описаны. Это нечто вроде кода. Смотрите! — Она взяла из рук Мэтью книжку в красной кожаной обложке и стала бережно листать страницы. — Вот этот абзац.

Читать в темноте было трудно, однако Мэтью, прищурившись, разобрал несколько слов, написанных твердым округлым почерком.

— Похоже на план урока.

— Да. По-моему, Дэвид сделал это специально. Но каждый, кто хорошо его знал, сразу насторожился бы. Ведь Дэвид был профессором университета, а такие записи могли бы пригодиться только учителю начальной школы. И то вряд ли, потому что они совершенно бессмысленны, хотя постороннему глазу это невидно. Я уверена, Дэвид это сделал для того, чтобы люди Эллиота Чемберса ничего не поняли.

Они немного помолчали, осознав до конца важность этого открытия. До Мариетты вдруг дошло, что она, в сущности, не знала своего мужа, хотя прожила с ним три года в браке. А Мэтью сообразил, что к нему в руки попало настоящее сокровище.

— Господи! Так вот почему за тобой охотится Чемберс! Наверное, он пронюхал, что у твоего мужа были какие-то записи, но, не найдя их, решил, что они должны быть у тебя. — Он пристально посмотрел на Мариетту: — Ты уверена, Этти?

— Абсолютно.

— И ты знаешь ключ к шифру?

— Да, — ответила она, торжественно кивнув. Мэтью взял у нее дневник, подошел к маленькому столику, стоявшему в центре комнаты, положил на него книгу и стал искать подходящую подставку.

— Иди сюда и устраивайся поудобнее. Ночь будет трудной, — сказал он, зажигая лампу, и завернул фитиль так, чтобы свет был не слишком ярким.

Ночь действительно оказалась долгой, трудной и не очень приятной, особенно для Мариетты. Когда она объяснила суть кода, в котором использовались стихи из хрестоматий, Мэтью превратился в настоящего тирана. От игривости не осталось и следа. Теперь перед ней сидел суровый, настырный полицейский, который поставил себе цель — раскрыть все тайны дневника до первых утренних лучей солнца.

Он разработал свою систему и без стеснения эксплуатировал Мариетту. Сначала Мэтью читал вслух абзац из дневника, а Мариетта отыскивала соответствующие отрывки из разных учебников и поэтических сборников, затем он выписывал на полях наиболее важные слова и фразы расшифровки. Когда они закончили работать, Мэтью удовлетворенно откинулся на спинку кресла, посмотрел на Мариетту и принялся объяснять, что все это означает, даже не поинтересовавшись, хочет ли она слушать.

А она не хотела. Она ничего не хотела знать о молодых китаянках, которых похищали, а потом продавали Эллиоту Чемберсу. Тот, в свою очередь, перепродавал их в публичные дома Соединенных Штатов и Европы, а деньги отмывал с помощью таких людей, как отец Мариетты, и под чужими именами открывал счета в солидных банках по всему миру. Она не хотела знать о тех несчастных созданиях, которые становились наркоманами, покупая опиум, нелегально провезенный в страну. Она не желала знать о тактике запугивания, которую Чемберс применял по отношению к богатым и влиятельным людям, и о тех сведениях, которыми он располагал, и о шантаже в целом. Она не хотела знать и о взятках, благодаря которым власти принимали решения в пользу Чемберса. Слишком тяжело было слушать все это и сознавать, что все свое богатство Эллиот Чемберс нажил исключительно на горе других людей.

Мариетта не могла понять, каким образом Дэвиду удалось добыть такую информацию. В дневнике было все необходимое: имена, даты, номера банковских счетов, — чтобы привлечь Чемберса к суду.

Когда они расшифровали последние несколько страниц, ночь уже была на исходе. Мэтью с хмурым выражением лица велел измученной Мариетте отправляться в свою комнату, молчать о том, что узнала, и вообще вести себя осторожно. Дневник и книги он оставил у себя и сказал, что сам доведет это дело до конца. Мариетта обрадовалась: ей совсем не хотелось перечитывать то, что Дэвид написал в день своей смерти. Там же он назвал имя человека, виновного в его гибели.

Благополучно вернувшись в свою комнату, Мариетта тут же с чувством облегчения легла в постель. Ей показалось, что прошло всего несколько минут с тех пор, как она заснула, когда появилась горничная с пожеланиями доброго утра.

Сразу же после завтрака они отправились в долину Хетч-Хетчи. Можно было бы поехать и раньше, но Мэтью опоздал „к столу. Ел он торопливо и был очень серьезен — даже серьезнее, чем ночью. Он не поздоровался с Мариеттой и почти не обратил внимания на веселую болтовню Джона Дрогана, который надавал им с Джастисом массу советов по поводу того, как следует ловить Дрю Куинна.

Но когда они тронулись в путь, его мрачность немного рассеялась. А на подъеме в горы Сьерры-Невады лицо маршала вновь озарила веселая улыбка, к которой уже привыкла Мариетта. Очевидно, природа имела на него сильное воздействие. Или ему просто нравилось ощущение свободы? Нравилось скакать на лошади? Мариетта испытывала примерно те же чувства. Она оказалась в диких, нецивилизованных местах, вдали от городов и людских толп! Все это пьянило ее, как вино.

До Хетч-Хетчи они добирались три дня. Мариетта и не представляла, что окружающий мир может быть так восхитителен. Сначала горы пленяли ее своим величием, потом скалистые вершины сменились приветливыми лугами, и от такой красоты просто дух захватывало.

А цветов вокруг было великое множество: дельфиниум, лилии, водосбор, золотарник. Когда они сделали привал, Мэтью нарвал диких ирисов. А как только Джастис отвернулся, сунул букетик Мариетте, покраснев и пробормотав, что ей, наверное, цветы понравятся.

Мужчины по очереди исчезали куда-то время от времени — иногда на несколько часов, и так же поочередно сторожили по вечерам маленький лагерь, Мариетта редко видела их вместе. Ей было приятно находиться в обществе Джастиса, но больше она любила оставаться наедине с Мэтью. Даже Дэвид не доставлял ей» столько радости. Мэтью смешил Мариетту, казался беззаботным, что и создавало ощущение полной безопасности. А в его глазах горело откровенное желание… И это несмотря на все ее недостатки и простенькую внешность! К концу третьего дня она была твердо уверена, что самое приятное, что может быть на свете, — это сидеть с Мэтью под звездами, наслаждаться теплом костра и слушать его забавные истории.

— Завтра утром мы будем в Хетч-Хетчи, — сказал Мэтью.

Они болтали около часа, сидя у костра, но теперь его тон изменился — стал более серьезным.

— Ты думаешь, Дрю Куинн преследует нас? — тихо спросила Мариетта, наливая ему кофе.

Мэтью кивнул:

— Берти ведет Куинна и его парней прямо сюда. Они сделают привал в нескольких милях от нас.

— Ты их видел? — удивилась Мариетта.

— Их трудно не заметить! — усмехнулся Мэтью. — Берти старается ехать по открытой местности, поднимает как можно больше пыли и разрешает этим дурням палить из винтовок, когда им вздумается. Да, он неплохо проводит время. Говорит, что за всю жизнь так никогда не веселился.