- Все так, - примирительно заговорил Виталий Юрье-вич, - но, знаешь, я верю, что при другом экономическом курсе, а этот курс логически должен быть принят, года че-рез два-три и без вливаний в нашу экономику извне мы будем жить не хуже любой Европы.

Виталий Юрьевич вопросительно посмотрел на друга.

- То есть, 'вот пень, вот мочало - начинай опять сна-чала'. Догоним и перегоним Америку, - усмехнулся Алек-сей Николаевич. - Без вливаний извне мы, может быть, и поднимемся, только если цена на нефть снова пойдет вверх, и баррель будет стоить, по крайней мере, выше три-дцати-сорока долларов... И не будет ежегодно уплывать из страны по 30 миллиардов долларов, как это происходит сейчас, - сказал он.

- Вот-вот! - горячо согласился Виталий Юрьевич. - И это еще раз указывает на то, как богата наша страна. И скоро эти деньги будут оставаться в России, и работать на нашу экономику.

- Виталий, ты неисправим! - Алексей Николаевич с грустной нежностью посмотрел на Виталия Юрьевича. - Ты забываешь про власть, от которой зависит эффектив-ность экономики. А во власть часто идут люди не умные и порядочные, а ловкие и амбициозные. Наши руководители это, как правило, выходцы из низов, они учились в наших школах и не видят, например, ничего неестественного в том, что тротуары и дороги разбиты, фонтаны не работают, а вместо туалетов кусты и подворотни. Кстати, бескульту-рье всегда ведет к убожеству.

- Не стану отрицать, - сказал Виталий Юрьевич. - Но, ты знаешь, Алексей, мы можем не любить правительство, иронизировать по поводу представителей власти, быть не-довольными Президентом. Но власть - явление преходя-щее, а Россия - категория вечная. Так вот, я верю в Россию и в русский народ. Я много думал над этим и даже набро-сал что-то вроде очерка. Условно я назвал его 'Мы - рус-ские'. Получается нечто патриотическое, но почему мы должны стыдиться этого? Очерк я тебе читать не буду. Это пока черновик. Скажу только, что я опять возвращаюсь к мысли об особом складе русского человека.

- Опять загадочная русская душа? - усмехнулся Алек-сей Николаевич.

- Отнюдь, душа меня в данном случае мало интересо-вала, - не согласился Виталий Юрьевич, подумал и доба-вил. - Хотя...с другой стороны, как же без души?

Они давно ушли в кабинет Виталия Юрьевича и сиде-ли на своих излюбленных местах. Перед ними стоял все тот же журнальный столик с пузатым графинчиком водки и закуской. Жены тоже не скучали за телевизором и празд-нично накрытым столом в зале, и только время от времени по очереди наведывались в кабинет, чтобы оторвать их от беседы и выпить вместе по рюмке водки или по глотку шампанского.

- Есть хорошая книга Дмитрия Балашова 'Бремя вла-сти', где новгородец Василий Калика в разговоре с Ми-трополитом Феогностом философски отделяет русский на-род от другого, - сказал Виталий Юрьевич. Он встал, по-дошел к письменному столу, нашел лист с отпечатанным текстом и вернулся на место. - Вот, послушай: 'Как гос-подь уж разделил языцы по разрушению столпа Вавилон-ского, так тому и быть!.. Языцы-то разны по лику земли! У немец ино, чем у нас, и не можно с има вместе устроить, другие они, по иному живут! Нашему подай тута работу, а тута пир - широко, а тому - чтобы до последней векши счесть и во всем свой строй и порядок поставити. Русич от такого наряда загинет, захиреет, а и немець - как пойдет с нашими в гульбу, тут ему и конец. Уж и не прогнутьце ему, и то потеряет, что прежде нажил. Другояко живут, другояко гуляют - все другояко. И погодье в ихней земле иное...'.

- Вот, Алексей, кажется, что характеристика 'русича' нелестна. Но это только на первый взгляд. Просто мы - другие, и это не значит, что мы хуже.

- А кто с этим спорит? - пожал плечами Алексей Ни-колаевич. - Испокон веку русский народ был настолько значителен, что его невозможно было завоевать, подчи-нить, скорее, наоборот, об него разбивались, в нем раство-рялись и соединялись с ним. Вот Казанские ханы, напри-мер, пытались распространить свою власть на восточные русские земли, но после длительной борьбы сами в 1552 году присоединились к Русскому государству, что, кстати, благоприятно повлияло на развитие экономики Казанского ханства...Глупо также отрицать, что история и культура Руси стоит в почетном ряду наиболее значительных куль-тур мира. Недаром немец Август Шлецер писал, что 'Рус-ская история...чрезвычайно важна по непосредственному влиянию на всю прочую, как европейскую, так и на азиат-скую древнюю историю '.

- Вот! - просиял Виталий Юрьевич. - менялась власть, менялись исторические условия, а мы остались те-ми же русскими с богатым культурным наследием...У нас широкая душа и особая кровь. В нас же всего намешано с запасом. Русский характер - это и самобытность, и непред-сказуемость, и парадоксальность.

- Да уж, - сказал Алексей Николаевич. - Что наш на-род непредсказуем и парадоксален - это точно. Я недавно прочитал как анекдот в разделе курьезов о том, как один мичман с эсминца, который находился в загранплавании, залез в сейф, где прихватил 160 тысяч с лишним франков и 'перешел' государственную границу, которая проходила по трапу корабля. Корабль ушел без мичмана. А через ме-сяц мичман позвонил в советское посольство и честно ска-зал, что в чистую пропил все деньги, но Родину не предал. Не знаю, что с мичманом случилось дальше, но, наверно посадили.

- Бывает, - засмеялся Виталий Юрьевич. - Но вот тебе другой случай. Один мужик в каком-то селе роет метро... Роет по всем правилам метростроя: укрепляет своды, вы-возит 'на гора' вагонетку с землей, прокладывает узкоко-лейку. В день проходит пять метров. Зачем? Да хочет по-радовать сельчан настоящим метро, которого те никогда не видели. В Москве есть, в Нью-Йорке есть, а в его деревне нет. И пусть это будет всего двести метров, но это подзем-ка... Ну, какому французу придет такая блажь в голову? И что взбредет в голову в следующую минуту какому-нибудь Афанасию из деревни Большие или Малые Грязи, одному богу известно.

- Вот поэтому и судьба наша - идти своей дорогой, никого не догоняя и не копируя, - с твердым убеждением заключил Виталий Юрьевич. - Ведь нам генетически чужд американский или немецкий образ жизни. И вообще, мы ближе к Богу, и мы естественны. И неизвестно, принесет ли нам счастье американская сытость! Россия настолько самобытна и самодостаточна, что строить здесь жизнь по какому-то чужому подобию не разумно...

- Ну, понятно. Мы самобытны, ни на кого не похожи, талантливы и неповторимы, - с усмешкой сказал Алексей Николаевич. - Только Чаадаев высказывался в отношении России более критически. Его слова: 'Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли...Мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого ра-зума, а все, что досталось нам от этого движения, мы иска-зили'... Чаадаев считал, что мы жили и продолжаем жить лишь для того, чтобы послужить каким-то важным уроком для отдельных поколений.

- Однако, насколько мне известно, он же и предсказы-вал России достойное будущее, предполагая, что она ста-нет со временем центром интеллектуальной жизни Евро-пы.

- Все может быть, - неожиданно согласился Алексей Николаевич.- Может быть, мы, в конце концов, научимся вести себя как цивилизованные люди. Наши внуки, навер-но, будут более приспособленными к новым условиям жиз-ни. Может быть, нам поможет наша генетическая способ-ность, наша сметка... Только позволь мне добавить к ска-занному слова Даниила Заточника: 'Государство не ратью сильно, а умными людьми, коих не так уж много '.

К удовольствию Виталия Юрьевича, в словах Алексея Николаевича не было ни иронии, ни насмешки, и Виталий Юрьевич простодушно добавил:

- Да-а, с русскими лучше не воевать.

СОДЕРЖАНИЕ