- Блины.

- Да, блины. Даша, теперь ты выйдешь за меня замуж?

- Да, Фархат.

Фархат сиял. С заплывшим глазом и распухшими гу-бами, растянутыми в подобии улыбки, он казался беспо-мощным, и Даша чувствовала больше, чем когда-либо, и понимала, что любит этого человека, и в душе ее теплом разливалась нежность...

Когда Даша постучалась и вошла в кабинет зав отде-лением, тот поспешил выйти.

- Присаживайтесь, - показал на кресло майор. Он чув-ствовал здесь себя хозяином. - Вас ведь зовут Дарья Ва-сильевна? - уточнил майор, когда Даша опустилась в удобное мягкое кресло. - А с господином Фархатом Хафи-дом вы учились в Воронежском медицинском институте?

Даша кивком подтвердила его слова.

- А какие у вас отношения с господином Хафидом? Он ведь именно к вам приехал?

- А почему это вас интересует? - вспыхнула Даша. - Мои отношения с кем бы то ни было никого не касаются.

- Нас все интересует, - строго заметил Майор. - Впро-чем, вы можете не отвечать. Мы догадываемся.

Даша промолчала. Но в душе поднималось раздраже-ние против этого лысеющего человека с холодными глаза-ми. Разговор был больше похож на допрос.

- Мы ничего не имеем против ваших отношений, но из-за этого иностранноподданного возникли проблемы. В эту неприятную историю втянуты местные власти, об этой истории стало известно нашему посольству... В посольст-во чужой страны звонили вы?

- Об избиении нашего зарубежного гостя в нашем го-роде сообщила я по просьбе пострадавшего, - с вызовом отрезала Даша, подаваясь вперед и сильнее сжимая кистя-ми рук подлокотники кресла.

- В таких случаях советуются с органами, - невозму-тимо сказал майор.

- В таких случаях советуются с родителями, - в тон ему ответила Даша.

- Так вы что, собираетесь за него замуж? - в голосе майора чувствовалась ирония.

- А вот это уже вообще не ваше дело, - Даша все больше злилась.

- И конечно уедете с ним в Тунис? - майор никак не реагировал на раздражительный тон Даши.

- Если выйду замуж, то конечно уеду, - прямо отве-тила Даша. - А что?

- Да ничего особенного. Просто все это может иметь для вас нежелательные последствия. Для дальнейшей карь-еры, например. Мало как обернется! Многие уезжают и возвращаются.

- Это вы мне угрожаете? - тихо спросила Даша.

- Да что вы? Избави Бог! Я по-отечески предостере-гаю вас от необдуманного поступка. Тем более что посту-пок ваш непатриотичен. Покидать Родину, когда в ней происходят такие коренные перемены! Очень непатрио-тично. Такая женщина достойна лучшего. Что, у нас своих мужчин мало? И чем наши хуже? Нет, вам иностранца по-давай, хоть зачуханного, но иностранца.

- Ну, знаете! - Даша задохнулась от возмущения. - Я не хочу больше с вами разговаривать. Если есть вопросы по существу, задавайте. А это черт знает, что такое!

- А у меня нет к вам вопросов. А поговорить с вами и пробудить в вас чувство уважения к Родине я обязан не только по долгу службы, но и как патриот своей страны.

- Я свободна? - Даша встала.

- Конечно. Идите. Но подумайте еще раз над тем, что я сказал.

'Ничего не изменилось!' - подумала Даша. Но она ошибалась. Изменилось многое. И этот разговор с майором не имел для нее никаких последствий. А еще лет десять на-зад все могло иметь совершенно другой, может быть, даже трагический, поворот...

Дома у Даши с родителями состоялся разговор, кото-рый носил спокойный, даже какой-то деловой характер.

- Дочка! Ты его любишь? - спросила мать.

- Да, люблю, мама! - Даша уже не испытывала ника-кой неловкости от этого вопроса, может быть, потому, что решение ее стало твердым, и она решила все для себя.

- И что ты решила?

- Я выхожу за него замуж.

Воцарилось молчание, во время которого отец сосре-доточенно курил, а мать теребила край передника.

- Выходи, дочка! - тихо сказала мать, и видно было, что ей тяжело даются эти слова. - Он, по всему видать, хо-роший человек. А ты что молчишь? - повернулась Галина Михайловна к мужу. Скажи что-нибудь.

- Препятствовать не стану. Выходи, коль любишь. Это главное... И уезжай, хуже не будет. А здесь, видно, счастья нет. Видишь, что твориться стало? Зверь и то нападает, ко-гда есть хочет, а чтоб человек человека за просто так уби-вал!.. Это уже Армагеддон какой-то...

- Ладно, отец! Раскаркался! И труднее были времена - выжили. Бог даст, и сейчас не пропадем. А ты уезжай, дочка. Бери своего араба и уезжай! Только нас не забывай. - Галина Михайловна всхлипнула. Даша не выдержала, на-конец, и, бросившись к матери, дала волю слезам.

Василий Никифорович смотрел на них исподлобья и, сдвинув брови, молчал, не пытаясь останавливать. Он по-нимал, что после их бабьих слез, наступит облегчение и покой.

Милу тяготила работа, и она, приходя на службу, словно отбывала трудовую повинность. В принципе, рабо-тать было можно. Ее хорошо приняли, и она как-то сразу вписалась в коллектив, подружилась с Наташей. И с Пет-ром Никодимовичем не было никаких проблем. За его внешней строгостью скрывался совершенно добродушный человек, который органически не умел отказывать, и у него ежедневно гуляло пол-лаборатории: у одного вдруг начи-нала болеть голова, у другого оставался один дома ребе-нок, третьему нужно было, ну просто неотложно, съездить в город для оформления какого-то документа. И так беско-нечно.

Но вся деятельность научного сотрудника лаборато-рии все же предполагала работу на земле, а у Милы, сугубо городского человека, душа к земле не лежала, и привык-нуть к этому она не могла. Она и на дачу с родителями ез-дила только тогда, когда деваться было некуда и отказать-ся было невозможно. Ей отвели небольшой участок, где она проводила опыты по селекции гороха. Миле пришлось обзавестись резиновыми сапогами и сменной одеждой, ко-торая стала ее рабочей униформой и хранилась в нижнем ящике ее письменного стола. Правда, у нее сразу обозна-чилась тема для будущей диссертации, но это Милу уже никак не радовало. Она могла поговорить с Вадимом об устройстве на какую-нибудь приличную работу, ведь у ге-нерала наверняка были обширные связи. Но Мила не могла переступить через себя: ей было стыдно говорить на эту тему с Вадимом и тем более с его отцом. Она боялась, что они могут подумать, что ею движет одна корысть. И вооб-ще, ей казалось неприличным напрягать чужих людей своими 'шкурными' проблемами. Но Вадим совершенно неожиданно сам затронул эту тему.

- Мила, а ты не хочешь сменить работу? - спросил он вдруг Милу. - Каждый день ездишь в такую даль. Тем бо-лее, ты сама говоришь, что сельское хозяйство - не твое призвание и что в земле ты возиться не любишь.

Когда Вадим спрашивал о ее работе, она не скрывала, что ее работа ей не нравится, но она не ныла и не жалова-лась, и ни на что не намекала. И вот теперь он предлагал ей помощь.

- Давно хочу, - не стала жеманиться Мила. - Оказа-лось, что из меня селекционер, как из козы огородный сто-рож. А на что менять то?

- А это ты сама скажи. Где бы ты хотела работать? Я с отцом говорил об этом. Он сказал, чтобы я спросил у тебя.

- Вадик! - Мила не верила собственному счастью. - Хорошо бы в какой-нибудь институт. Вообще, я всегда мечтала о преподавательской работе.

- Посмотрим, - сказал Вадим.

Буквально через день Миле позвонил сам Леонид Ва-сильевич. Это было так неожиданно, что Мила растеря-лась. Из головы вылетело отчество генерала, и она сказала в трубку: 'Здрасте'.

- Здравствуйте, Мила. По вашему вопросу. Завтра в удобное для вас время зайдите к ректору в экономический институт и в технический университет, тоже к ректору. Там договоритесь. Вам что-нибудь предложат. Если что-то не так, свяжитесь со мной через Вадика. Извините, у меня через пять минут совещание. До свидания.

Мила тянуть не стала. Она отпросилась у шефа и пря-мо с утра помчалась в технический университет. В прием-ной ей почти не пришлось ждать. Она назвала себя, секре-тарь доложила ректору, и тот ее сразу принял. Ректор, вы-сокий, еще не старый мужчина с темной шевелюрой и едва намечающимися залысинами, вел себя с Милой более чем приветливо. Он спросил, как здоровье Леонида Васильеви-ча, улыбался и разговаривал с ней, как с ровней, инстинк-тивно определив ей место в своем кругу.