Она оценила прямоту Дзирта, но, тем не менее, ей было нечего сказать. Только не в этом случае.

Дзирт протянул руки, и Далия приняла приглашение. Она была искренне благодарна за объятие. Она даже призналась себе, что, если Дзирт попытается перевести объятие в близость, она не будет его останавливать.

Но он этого не сделал, и окольным способом, который сам по себе казался Далии отказом. Она приблизилась к лицу Дзирта и страстно его поцеловала.

Или попыталась, ибо в последний момент он отвернулся.

Далия вскрикнула и сильно за него схватилась, пытаясь забраться на него. Дзирт для этого был слишком силен, однако, и он ее держал.

Таким образом, она ударила его кулаком и уклонилась, а он схватил ее и снова обнял, на сей раз более крепко, прижав ее руки.

Она хотела его убить!

Нет, она хотела, просто нуждалась, заняться с ним любовью. Он был ей нужен рядом с ней и в ней. Ей нужно поглотить его, чтобы использовать его в качестве своего эмоционального якоря, чтобы знать, что он любит ее, как она…

Далия перестала вырываться, ибо стало трудно дышать.

Через некоторое время Дзирт отстранил ее на длину вытянутых рук и сказал, — Навести Эффрона снова и ходи к нему как можно чаще.

Далия почувствовала, что у нее отвисла челюсть, и она оставалась в этом положении, когда Дзирт повернулся к грот-мачте. — Уходи, Гвен, — промолвил он, отпуская Далию так же, как и кошку, поскольку он тогда забрался на свой пост — пост, который, даже ночью, стал его привычным местом.

Далия не знала, что и думать, или что чувствовать. В этот момент она нуждалась в Дзирте, но он ушел.

Она нуждалась в своем любовнике.

Далия никогда не нуждалась в любовнике.

Никогда!

Однако она в нем нуждалась, но он ушел, и это ее вина. Почему она пошла к Энтрери той ночью во Вратах Балдура? В его постель ее привел гнев? Или страх перед этими удивительными и неоспоримыми чувствами к бродяге дроу?

Ей казалось, будто она снова была на том утесе, бросая Эффрона на ветру. В тот роковой день она его погубила, но она также погубила и себя.

Неужели она сделала то же самое при посещении Энтрери?

Она смотрела как Гвенвивар, растворяется в сером тумане, в небытие, и ей показалось, что это тают ее отношения с Дзиртом.

— Иди к Эффрону, — крикнул ей Дзирт, и она почувствовала, как будто он прочитал ее внутреннее смятение. — Ты можешь все исправить.

Эффрон.

— Эффрон, — прошептала она еле слышно.

Далия даже не осмеливалась на такое надеяться. Она ничего не хотела, кроме как порезать свое собственное запястье, распластаться на палубе и рыдать, пока смерть милостиво не закончит это жестокое мучение.

Но слова Дзирта продолжали отзываться эхом в ее мыслях, отрицая отчаяние.

В конечном счете, эльфийке удалось обернуться и просмотреть через плечо в направлении кормового шлюза и небольшой комнаты, где находился Эффрон.

Она пошла туда тихо и даже не разбудила спящих дворфу и монаха, или Эффрона, который ворочался в гамаке, видя тревожные сны. Она тихо поставила стул около его гамака, и в конечном итоге положила руку на искривленное плечо Эффрона, и зашептала что-то успокоительное.

Далия заснула, а когда она проснулась, то увидела, что Эффрон смотрит на нее с гамака, но не убирает ее руку, она по-прежнему оставалась на его плече.

Она попыталась понять выражение лица молодого чернокнижника, но ей это не удалось. Конечно, боль оставила неизгладимый след на его тонких угловых чертах, однако она не увидела злобы, которая раньше была так явственна.

Далия сглотнула. — Мы сегодня прибываем в Мемнон, — сказала она. — Я сдержу свое слово, если это твой выбор. — Ее голос почти сломался, когда она закончила, — Я надеюсь, что ты поплывешь с нами обратно.

— Почему? — спросил Эффрон, его голос казался искренним.

Далия пожала плечами. Она чувствовала, что на глаза наворачиваются слезы и не могла их сдержать.

Поэтому она поднялась и выбежала из трюма.

Наутро "Пескарь Шкипер" зашел в гавань Мемнона, экипаж метался, спуская паруса и подготавливая лини.

— Возьми из моего стола морскую карту Мемнона, — поручил Дзирту капитан Кэннэвара. — И с ней в руке полезай в воронье гнездо. Это безопасная гавань, но мы будем проходить подводные скалы на мелководье по правому борту, а я давно здесь не был.

Дзирт кивнул и побежал в каюту к столу. Морская карта была легко найдена, она оказалась на стопке пергамента. Дзирт схватил ее и повернулся к выходу — и чуть не врезался в Артемиса Энтрери, который следом за ним заскочил в каюту.

И он закрыл дверь.

Дзирт не знал, что об этом думать. Убийца стоял прямо перед ним, глядя на него не мигая. Он не делал никаких движений к своему оружию, и, казалось, даже не расположил руки, чтобы их сделать.

Но волосы на затылке Дзирта встали дыбом, когда он смотрел на опасного человека с каменным лицом. Что-то явно было не так.

Энтрери его изучал, внимательно его рассматривал, но почему?

— Ты знаешь, — наконец сказал Энтрери.

— Я знаю?

— Если ты хочешь меня убить, то сейчас подходящий момент.

Дзирт покачнулся на пятках, когда ему все стало ясно. Он знал в своем сердце, что заявления Эффрона были правдой.

— Ты нас покинешь? — спросил Дзирт.

Это, казалось, ослабило настороженность Энтрери — он даже отступил на полшага.

— Я решил остаться, — ответствовал он.

Дзирт слегка кивнул, и даже услышал свое высказывание: "Хорошо", прежде чем он просто прошел мимо Энтрери и через дверь к мачте, и до его обычного места в вороньем гнезде, выше всего этого.

Он с трудом развернул на ветру карту и попытался сосредоточиться на важной ближайшей задаче.

Но когда он смотрел на воду или скалы, он видел только воспоминание о том, как Артемис Энтрери говорит: “Ты знаешь”.

Двенадцать дней спустя, после небогатой событиями остановки, во время которой Дзирт и остальные даже не потрудились снять комнаты в городе, а просто остались на борту, "Пескарь Шкипер" вернулся в море. Они отправились в Калимпорт, чтобы оттуда вернуться в Лускан, надеясь вернуться прежде, чем северный ветер пошлет островки льда, дрейфующие вдоль северного Побережья Мечей.

Дни сливались, полные работы и скуки. Такова была жизнь в море. Дзирт в вороньем гнезде очень скучал по дням на борту "Морской Феи". Но это было другое судно, ибо на "Морской Фее" всегда, казалось, они были в погоне за пиратами, а на каждом горизонте маячило сражение. Но не теперь, и Дзирт принял к сведению влияние флага Корабля Курта, даже так далеко на юге. Они встретили так много судов на пути в Калимпорт и обратно, что дроу мог потратить годы, рассматривая эти подозрительные суда, которые могли баловаться воровством в открытом море, но на "Пескаря Шкипера" никто не нападал.

Он испытывал разочарование. Он жаждал сражения. Его отношения с Далией лежали в руинах. Они остались друзьями и провели несколько вечеров у релинга, они говорили под звездами — нет, не говорили, пересмотрел он, главным образом они просто сидели там, позволяя ночному небу поглотить их в его задумчивое сияние.

Далия пару раз намекала на близость, но Дзирт никогда не позволял, и не позволит этой мысли укрепиться. Он не был уверен, почему, ибо он действительно не хотел причинять ей боль, и не мог отрицать ее очарование.

К своему удивлению, Дзирт понял, что дело было не в том, что Далия предала его с Артемисом Энтрери. Он не испытывал к ней никакой неприязни из-за этого. Нет, это было что-то более глубокое и что-то, что больше имело отношение к философии Инновиндиль, чем к Далии, и, конечно, больше связано с Дзиртом.

Далия не собиралась к Энтрери, понял он, но Дзирт обнаружил, что такая информация его не утешала, и по правде, казалась ему почти бессмысленной в этот момент. Эльфийка была глубоко ранена, и центром ее внимания оставался Эффрон.