Пока мимо бежали вечерние лондонские улицы, Габбинз вспоминал свой вчерашний визит на учебную базу коммандос. Симпатичный лейтенант по фамилии Кэббот показывал Габбинзу свою группу в действии. Март, апрель, май и июнь пролетели почти незаметно, и парни использовали предоставленное им время весьма разумно. Каждый из них в совершенстве овладел германским и русским стрелковым оружием, научился носить форму противника, мог с закрытыми глазами провести экскурсию по далекой неизвестной стране под названием Белоруссия. А лучшие лингвисты королевства приложили все усилия к тому, чтобы спецназовцы бегло заговорили по-немецки и по-русски.

– Отлично, парни, – удовлетворенно произнес Габбинз, оглядывая строй подтянутых коммандос. – Вы полностью оправдали оказанное вам доверие. Скоро в бой! Благодарю за службу, лейтенант Кэббот!..

Лица молодых офицеров расцвели улыбками. И у Габбинза на миг защемило сердце: «Знали бы вы, куда и зачем вас отправляют…»

Но он тут же постарался отогнать плохие предчувствия. Война есть война, и интересы Британии превыше всего.

Черный «Ровер» между тем подъехал к парковке возле Букингемского дворца и оказался в компании множества других черных машин – «Бентли», «Роллс-Ройсов», «Райли», «Остинов» и «Ягуаров». Многочисленные приглашенные на бал гости терпеливо толпились перед высокими ажурными воротами, где проходили контроль. Выстояв положенную очередь, Габбинз оказался на территории дворцового парка, затем на бескрайней лестнице, устеленной красным ковром, и вскоре уже бродил по ярко освещенным залам с бокалом шампанского в руках.

В одном из залов он увидел короля Георга VI. Рядом с ним стоял Черчилль. По-видимому, король шутил, потому что на массивном лице премьера играла веселая улыбка.

Наконец Черчилль почтительно поклонился королю и направился в сторону Габбинза. Тот щелкнул каблуками, приветствуя премьера.

– Как прошел смотр? – не сгоняя с лица улыбки, будто речь шла о каком-то пустяке, осведомился Черчилль.

– Парни подготовились блестяще, сэр. Я надеюсь, что аналитики не ошиблись в прогнозах…

Глаза премьер-министра весело сверкнули.

– Не волнуйтесь, дорогой Колин. События развиваются именно так, как они и предсказывали. Минск будет взят красными не позднее 3 июля.

– Значит, высадку целесообразно будет осуществить за неделю. Скажем, в ночь на 26 июня.

– Именно так. Это будет наш день «Б», – усмехнулся Черчилль.

Габбинз улыбнулся. Идея назвать операцию по аналогии с высадкой союзников в Нормандии 6 июня 1944 года – днем «Д» – ему понравилась.

– Но я все же предложил бы назвать днем «Б» не день высадки, а день самой операции, – почтительно возразил он. – Так было бы логичнее…

Черчилль кивнул, соглашаясь.

– Какой самолет вы намерены использовать?

– Авро «Ланкастер», сэр. Они во всем превосходят «Стирлинги», да и «Галифаксам» с «Веллингтонами» за ними пока не угнаться… На машину, которую мы подготовили для операции, по моему приказу установлены двигатели «Мерлин-24».

Черчилль довольно кивнул.

– Пойдемте выпьем за успех, Колин, – предложил он. – Да и продвижение наших войск во Франции тоже не мешало бы отметить. В конце концов, прием посвящен именно этому событию…

– Не откажусь, сэр.

Через час уже основательно накачавшийся спиртным Габбинз забрел в бильярдную, оформленную в стиле эдвардианской эпохи. Он надеялся немного подремать в одиночестве. Бильярдная была пуста. С размаху плюхнувшись в уютное кресло, Габбинз закрыл глаза и пробормотал чуть слышно:

– Это будет, черт меня побери, величайшая спецоперация в истории. Или я не Вилли-Вихрь… Этот Кэббот – славный парень, он не подведет…

Раздалось вкрадчивое покашливание. Генерал испуганно вздрогнул, открыл глаза. На свет из темного угла бильярдной шагнул один из ведущих работников британской контрразведки МИ-5 – сэр Энтони Блант, 37-летний красавчик, полиглот и ценитель изящных искусств. В руках у него был стакан с бренди, а кремовый смокинг сидел на Бланте, как всегда, безукоризненно.

«Услышал или не услышал? – От этой мысли Габбинз даже вспотел. – Конечно, Блант свой, из контрразведки, но даже нашим контрразведчикам не нужно знать, что замышляет толстяк на Даунинг-стрит, 10. А ведь он замышляет ни больше ни меньше, как Третью мировую войну».

– Простите, Энтони, – хмуро пробормотал генерал вслух, – я, кажется, задремал и что-то болтал во сне…

– В самом деле? – безразлично отозвался молодой лорд, отпивая бренди. – А я так увлекся здешним баром, что и не заметил, как вы вошли. Не составите ли компанию в бильярд?

– В другой раз. – Габбинз встал, чтобы уйти. Еще не хватало, чтобы его застали в обществе этого гомосексуалиста!

– Знаете, генерал, – остановил его в дверях липкий голос Бланта, – в последнее время я много думаю о наших союзниках, русских. Их успехи на фронтах поразительны, не правда ли?.. Не сегодня завтра они уже выйдут к западным границам своей страны. Как жаль, что наши генералы не могут похвастаться такой же прытью в Италии и Франции.

Габбинз обернулся. Блант, с сожалением покачав головой, взял кий, примерился к шару и элегантным, вроде несильным, но точным ударом загнал его в лузу.

– Но вот что стоит за этой небывалой скоростью? – задумчиво продолжил Блант, словно обращаясь к самому себе. – Не хотят ли русские пройти через всю Европу, как нож сквозь масло, везде устанавливая коммунистические режимы?.. Согласитесь, для Британии это было бы серьезным ударом.

– Вы к чему-то клоните, Энтони? – усмехнулся Габбинз.

На красивом холеном лице молодого лорда вспыхнул румянец.

– Я? Помилуй Боже, генерал. Я всего-навсего размышляю вслух по своей привычке. И очень жаль, что вы не поддерживаете мой монолог…

– Ну, когда МИ-6 и МИ-5 начинают вести светский разговор, он неизбежно заканчивается тем, что кто-нибудь выдает секретную информацию, – вновь хмыкнул Габбинз. – Поэтому позвольте откланяться. Еще раз извините за вторжение.

Покинув бильярдную, «Вилли-Вихрь» от души выругался сквозь зубы. А лорд Блант, усмехнувшись углом рта, продолжил играть в бильярд с самим собой.

Через два часа он покинул дворец и отправился к себе домой. Переодевшись с помощью лакея и приняв душ, Блант прошел в кабинет, снял телефонную трубку и попросил:

– Пожалуйста, сделайте мне к завтрашнему утру материалы на всех офицеров британской армии по фамилии Кэббот. Послужные списки, аттестации и, самое главное, задания командования, которые они выполняют в данный момент…

Часы в кабинете 2-го спецотдела Наркомата внутренних дел СССР мягко отстучали двенадцать раз. Начался новый день – 24 июня 1944 года. Но внимания на столь поздний час здесь не обращали. Во время войны все ведомства работали практически круглосуточно. Тем более такие важные службы, как шифровальная и дешифровальная.

Молодой, но уже с большими залысинами офицер с погонами майора госбезопасности закончил работу по расшифровке очередного сообщения и отправился на доклад к начальству. Сообщения такой степени важности нарком внутренних дел Лаврентий Павлович Берия требовал докладывать ему лично в любое время.

Несмотря на ночь, нарком был на рабочем месте. Одетый в форменный китель с погонами генерального комиссара госбезопасности Берия внимательно изучал ворох каких-то бумаг, иногда делая на них пометки синим карандашом.

– Особо важное из Лондона, товарищ нарком, – негромко произнес майор, замерев на пороге кабинета. – От Джонсона.

– Ого… – Берия отложил бумаги, усталым жестом снимая пенсне и потирая воспаленные веки. – Ну, давай посмотрим…

Агент «Джонсон» выходил на связь только по особо серьезным поводам. В прошлый раз, например, он сообщил советской разведке точную дату высадки союзников в Нормандии.

По мере того как Берия читал расшифрованное сообщение Джонсона, его лицо менялось. Из устало-равнодушного оно сделалось озабоченным, хмурым, и, наконец, откровенно встревоженным. Закончив чтение, он молча снял трубку «вертушки» – телефона правительственной связи – и через минуту ожидания произнес: